***
«Ты опять заставляешь меня причинять тебе боль. Ты чертов мазохист, бл*ть» - думает Юнги, пока Чимин сбивчиво продолжает требовать: - Если ты не станешь жестче, я буду стонать так громко, чтобы нас точно все услышали… Я заставлю тебя… Я разозлю тебя так, что ты сам захочешь выбить из меня всё это, чтобы я даже скулить потом не мог… Юнги не знает, что ответить: ему сегодня не хочется быть жестоким, но и позволять Чимину оглушить весь этаж здания своими громкими стонами и визгами не хочется тоже. Нельзя допустить такое. Юнги опускает взгляд своих блестящих бегающих глаз. Чимин хватается за затылок Юнги и, сжимая пальцы, рывком притягивает его ниже, заставляя наклониться к самому своему лицу. Юнги вынужден, закусив губу, все-таки встретиться взглядом с горящими бархатным янтарем глазами Чимина. - Не притворяйся, что не слышишь! - Заткнись. Юнги сбрасывает чужую руку со своей шеи и выпрямляется, занимая прежнее положение. Обхватив бедра Чимина, приподнимает его - и притягивает ближе. Чимин и впрямь замолкает - видимо, от неожиданности, нахмурившись и удивленно поглядывая снизу вверх, - и Юнги, не обращая внимания на недовольство, неспешно оглаживает гладкую кожу его стройных бедер своими ладонями, скользя к самым ягодицам… Нет,сегодня не хочется уродовать это тело своим навязчивым садизмом. Не хочется причинять боль. Юнги слишком устал.***
Чимин льнёт к горячей груди Юнги, обхватывая его плечи, и поднимает колени выше, прижимая их к чужим бокам, подаваясь навстречу каждому движению внутри себя… Жарко и прерывисто выдыхает в напряженную шею, легонько царапая плечи и спину Мин Юнги своими маленькими острыми ноготками, нажимая не сильно, не впиваясь глубоко в кожу, а только продолжая жгуче скрестись, вычерчивая хаотичные полосы… Юнги закрывает глаза и его выдохи становятся глубже и громче. Чимин инстинктивно двигает бедрами, помогая войти в себя глубже, и трётся чл*ном о плоский живот Юнги. Стонет на ухо: «Не останавливайся…» - и в ответ получает лишь несколько быстрых прикосновений сухих горячих губ: они задевают то висок, то щеку, то скулу, пока не обхватывают мочку уха Чимина, пока нежную кожу не задевает влажный язык, скользнув по тонкому металлическому кольцу серьги. Юнги втр*хивает Чимина в мягкую кровать грубо и быстро, но не позволяет себе лишнего - никакой грязи, никакой крови. Только сладковатый привкус нетерпеливого возбуждения, переливающийся на языке мелкими шипучими искрами. Пальцы Чимина вжимаются в спину все сильнее, бедра - двигаются навстречу все слабее, но так же податливо; стоны продолжают впечатываться в солоноватую шею, оставляя на ней щекочущие выдохи один за одним. Чимин изнывает от удовольствия, он не в силах сдержать легкую рассеянную улыбку на своих покрасневших искусанных губах… Юнги не планирует останавливаться, однако вцепляется в постель крепче, стараясь замедлиться перед лицом Чимина, стараясь полюбоваться этими раскрасневшимися щеками, этим затуманенным взглядом темных глаз из-под опущенных пушистых ресниц, этой блуждающей улыбкой хотя бы несколько секунд. Но это оказывается слишком сложно, даже жаль. И Юнги продолжает раз за разом прижиматься к бедрам Чимина все сильнее, продолжает разжигать в нем дикую страсть, заставляющую выгибать спину и вжимать затылок в подушку. Чимин к*нчает, и Юнги чуть замедляется; рука Чимина вновь оказывается на затылке Юнги и притягивает его ближе. Чимин мокро целует Юнги, с благодарностью и нежностью, но и с долей напористой пошлости - с языком, поглаживающим каждый уголок рта… Позволяя Юнги двигаться пусть и несколько медленнее, но так же глубоко, замирая на миг и снова возвращаясь через секунду. Вскоре Юнги начинает с силой сжимать руками простыни, и выдыхает все чаще и резче; Чимин, не прекращая целовать его губы, выстанывает его имя прямо в поцелуй, чувствуя, как мелко дрожат напряженные руки Юнги… Юнги рассеянно отвечает на поцелуй, ведет кончиками пальцев по бедру Чимина, скользя по талии, и устало падает рядом, тяжело дыша. Чимин шепчет что-то, прижавшись лбом к плечу Юнги; Юнги не слушает, только думает о чем-то, облизывая покрасневшие губы. Он никогда бы не озвучил своих мыслей. Поэтому Юнги только кладет руку под голову и как-то мягко едва заметно улыбается. … и ничего не говорит вслух.