***
//намного позже, этим же днем//***
Насмешливое неверие Юнги в самоуверенность Чимина замирает на полуулыбке, остужая уголки губ промелькнувшей вдруг догадкой: кажется, выбора особого и нет; кажется, Чимин не спрашивает разрешения, придвигаясь ближе, сжимая пальцы Юнги сильнее, а только лишь предлагает смягчающее обстоятельство: «Можешь представлять что угодно, если тебе так будет легче…» Чимин оказывается вдруг как-то слишком близко, воспользовавшись задумчивостью Мин Юнги, и, пока тот вспоминает сегодняшний обмен тихими «незаметными» фразами, Чимин притягивает к себе его затылок и быстро целует в губы, - жадно и мокро, обезоруживающе откровенно, не стыдясь ни капли, но с нежностью и мягкостью, на какую только способен. С трепетом, не кусая ни разу, не причиняя острой боли - пока что - страстно и напористо. Настойчиво. Юнги оглушен этим наглым поцелуем-заявлением; Юнги падает назад, на пружинящую мягкую кровать - Чимин наклоняется следом чуть медленнее и осторожнее, почти не отрываясь от поцелуя. Ладонь Чимина заботливо поддерживает талию Юнги, едва ощутимо приподнимая ее, вынуждая Юнги слегка прогнуться в спине; четко очерченный силуэт чужих плеч, темнеющий на фоне поздних синих сумерек, пробивающихся из окна, нависает сверху, накрывая своей тенью, позволяя Юнги спрятаться в этой самой тени, но с одним лишь условием… известным обоим. «А может, все не так уж и… Пожалуй, это и впрямь похоже на сон… Как я упустил момент, когда мне понравилось уступать ему?..»***
POV YG Этот секс - как нелегальная полночная гонка на опустевших улицах погруженного в темноту мегаполиса. Это глубокое дыхание - как выхваченные глотки холодного свистящего воздуха, я вижу звезды в черном небе над своей головой… А, нет, это твои глаза. Я опускаю свои веки и широко улыбаюсь, отбросив расслабленную руку в сторону; если бы я в самом деле вылез в люк твоего дорогущего спорткара, встав на заднее сиденье, то наверняка выронил бы недопитую бутылку из пальцев. А она наверняка у меня бы была - потому что я чувствую, что пьян… хотя ничего сегодня и не пил. Ты набираешь скорость, я слышу рычание, и мне это совсем не кажется. Мои глаза все еще закрыты - я предпочитаю оставаться на той пустынной дороге, что придумал сам - и мы летим куда-то вместе, сквозь прохладную ночную темноту с вкраплениями тусклого света фонарей откуда-то с обочин, что размазаны до блеска по капоту нашего совместного сумасшедшего, несущегося в никуда, безумия. Я целиком и полностью доверяю тебе. Ведешь сегодня ты, а я просто… я просто… Гонка, в которой мы не соперники, но иногда мне кажется, что ты меня ненавидишь - особенно, когда грубо тянешь мои бедра на себя, усиливая и без того болезненные ощущения, или когда несдержанно рассыпаешь свои сиплые полустоны… над самым… моим… ухом… из приоткрытых губ. Мы в одной команде, и мы против всех. Я с тобой, хотя сегодня впереди - ты. Я сам втянул тебя в это, - и ты, в отличие от многих, что были до тебя, распробовал мою зависимость от скорости, и теперь роль второго пилота из нас двоих досталась вдруг мне. Резкий поворот, почти не слышен визг тормозов, и черные полосы от шин не остаются на сером асфальте, - это звонкий шлепок, отдавшийся в ту же секунду громкой навязчивой болью от вжатых в мою кожу пяти маленьких аккуратных ногтей. Чимин легко подбрасывает нижнюю часть моего тела, прижимая ближе к себе всего лишь на миг - и я будто падаю в мягкую оглушающе-спокойную теплоту, - я возвращаюсь в салон того самого безумно красивого и сияющего снаружи, ревущего гоночного автомобиля, за рулем которого - Пак Чимин; тот, кому я кладу свою ослабевшую ладонь на затылок, а подбородком опираюсь на плечо… Не знаю, как он реагирует на это (и реагирует ли), так как не вижу его лица, - но где-то в своих фантазиях я уже могу рассмотреть пестрые флаги стремительно приближающейся финишной прямой.***
Мы побеждаем. Мы выигрываем. Снова - и вместе. Мы не жмем на тормоза. Мы проносимся мимо. Дальше. Оставляем позади клетчатые черно-белые флажки, прохладную ночную предрассветную темноту, крупицы густого влажного тумана, висящие в воздухе над опустевшей трассой... Усталость все еще звучит в моих ушах гулом уносящегося вдаль мотора. Я открываю глаза и поворачиваю голову: рядом - профиль Чимина, его блестящее лицо и шум его быстрых выдохов и резких вдохов… - … Я хотел бы что-то сказать, но только медленно моргаю, не в силах… подобрать слова… не в силах… нет. Чимин поворачивается ко мне и гордо улыбается. Я вижу в его глазах искры - они мне знакомы: такие же точно не раз раскалывали мою голову изнутри, стоило мне прикусить одну из этих пухлых мягких губ… Он так испуганно вздрагивал поначалу. Пока сам не научился делать так же. Чимин все еще смотрит на меня, тяжело дыша; он не ждет одобрения, он не ждет каких-то слов, - скорее, Чимин делится со мной своей победой, уступает мне место на пьедестале победителя. Я покоряюсь его воле. Охотно. Мне плевать на всех и на всё. Однажды я ослеп от тех сияющих искр, что вижу теперь в его глазах перед собой, и с тех пор я не вижу никого другого. И не хочу видеть. Я только лишь хочу гнать вместе с тобой до бесконечности вперед, подальше… от… Чимин обхватывает мои плечи и, закрыв глаза, целует меня точно так же, как и перед началом этого бешеного заезда, заставляя меня запрокинуть голову назад. Я упустил тот момент, когда мне понравилось уступать ему, проигрывать ему, - когда мне понравилось это. Чимин поворачивается, придвигаясь вплотную, прижимается ко мне лбом, мурча что-то неразборчивое сквозь улыбку; я же думаю о том, что готов убить за него. Клетчатые черно-белые флаги финиша остаются далеко позади. Мы уносимся вперед… растворяясь в мятной пустоте ночной трассы.