Юнмины

      Baby we built this house       On memories…       Моменты одиночества, к которому я уже привык, становятся еще хуже, становятся еще более тяжелыми и невыносимыми, каждая минута и каждая секунда растягиваются до бесконечности… Такого не было со мной раньше, когда я был одинок. Когда я был один. Без Чимина. А сейчас, когда я не видел его уже сам не знаю сколько, уже целый… месяц, - пришлось ему, видите ли, «задержаться», - я просто не могу ждать больше ни единой минуты - я еду к нему прямо сейчас. Он наверняка должен уже прилететь… А если нет - буду ждать его там.       Memories turn into daydreams,       Become a taboo…       Пока я в дороге, я вспоминаю каждое из наших запретных воспоминаний. Их так много, они бесконечной вереницей проносятся перед моими глазами, мелькают в мыслях… Моя насмешливая предвзятость (когда я считал Чимина наивным и глупым, и думал, что могу играть с ним, и даже не подозревал, какой он на самом деле), сотня тех раз, когда мы чуть не попались, и те самые руки/та самая кожа/те самые губы, на которые я невольно засматривался и терял нить разговора… Терял самого себя и ощущение реальности. Я помню каждый из изгибов тела, зацелованных мной вдоль и поперек, тех самых, что так идеально вписываются в мои собственные изгибы…       Черт, уже загорелся зеленый, и мне сигналят сзади. Я, спохватившись, жму на газ и проезжаю наконец перекресток.       …Человек, принявший каждый из моих диких фетишей - и посвятивший меня в свои, не менее безумные. Тот, кого я развратил сам - и кто так нежно и ненавязчиво испортил и меня своей теплотой и мягкостью. Я так хорошо изучил его, я привык видеть его каждый день, а теперь, когда не видел так долго, мне вообще кажется, что всего этого никогда не существовало.       Мучал его я - оставляя укусы и синяки, причиняя боль и смеясь над его беспомощностью; а мучался в итоге я сам - от его быстрого, но мягкого горячего языка, от его невесомых касаний губами, от его изобретательности и непредсказуемости…       Наши концертные костюмы - у каждого своя маленькая (постыдная) история. Каждая песня, которую я написал, сидя в своей студии неделями - и в каждую из тех песен вплетены тихие стоны чужого голоса, не сохранившиеся в самой записи, но сохранившиеся в моей голове. Каждый отпуск, каждый праздник, каждый выходной - он так или иначе был где-то поблизости, был со мной… А теперь его не было рядом целый проклятый месяц…       Я резко жму по тормозам и останавливаюсь у обочины: а если всего этого не было?..       I don’t want to be afraid…       Что за бред, конечно же было. Я возвращаюсь в поток дорожного движения… Сколько времени? О, он наверняка уже приехал. В аэропорт уже не успею… А вот в отель поеду.       I think of you from time to time       More than I thought I would…       Я думаю о нем слишком много. Больше, чем хочу, больше, чем могу себе позволить. Ох, осталось пересечь последнюю улицу - и я на месте.       Малиновый язык. Сообщение от Намджуна: «Ну не за столом же!». Полночное «ограбление… покушение…», отвратительное проспиртованное дыхание нетрезвого Чимина и мои неловкие вскрики. «А еще громче можешь?..» - и вызов охотно принят. Белая классическая рубашка с блестящим розовым отпечатком на воротнике. Матовые, будто нарисованные, губы и тусклые жемчужины, исцелованные мной. Яблоко в карамели и кошмарные сны о черной бездне…       Это уже не просто мои фантазии. Это наше чертово наследие. Наше с ним… Наша с ним история.       Я криво паркуюсь. Хватаю только телефон - и захлопываю дверь машины… Почти бегу.       And I was too young to know       That’s all that really matters       I was fool.       Я так долго сопротивлялся… Самому себе, своим мыслям… Я старше, конечно, но я тоже был молод. Мы взрослели вместе с тобой. Тебе понадобилось время, чтобы научиться многому, чтобы принять и полюбить самого себя - а мне понадобилось время, чтобы признать… Признать, что я буду забирать тебя из каждого клуба и бара и все равно договариваться о совместных выходных, выпрашивая тебя у стаффа на целых два дня. Буду ненавидеть тебя пьяного как никого - но и любить, как никого. Мне всегда будет тебя не хватать - и в каждом отеле после каждой супер важной и значимой встречи я буду входить в твой номер без стука, и буду готов увидеть абсолютно все что угодно. Даже то отражение в большом прямоугольном зеркале, с бокалом в руке критично осматривающее себя. Потому что я который год каждый вечер места себе не нахожу, когда жду твоего двусмысленно законспирированного сообщения с намеком на место и время… Нашей очередной встречи очередной ночью.       Я громко стучу в дверь и тут же сгибаюсь пополам, опираясь руками на свои же колени, пытаясь перевести дух… Бесконечная, с*ка, лестница.       Вот он. Чимин.       - Привет, - слегка растерянно улыбается он. - Что ты здесь делаешь? Ты же дома должен быть.       Я поднимаю голову и смотрю на это лицо, на котором нет ни следа косметики - совсем как в тот раз, когда он надел мои вещи а потом тр*хнул меня так жестко, как это обычно делаю я. Смотрю на эти блестящие от скрываемой радости глаза - кажется, Чимин вспоминал обо мне точно так же, как я вспоминал и его. Мой взгляд на миг соскальзывает на губы - самый сладкий из всех самых приторных десертов… И я пропал. Снова.       Soft hearts, electric souls       Heart to heart, and eyes to eyes       Is this taboo?       Я выпрямляюсь и с ходу хватаю его щеки обеими руками, притягиваю к себе, целую его, ничего не понимающего, бормочущего что-то, - но смеющегося растерянно; шагаю прямо на него, заставляя пятиться обратно в номер, и захлопываю дверь ногой. Я закрыл глаза, но все равно знаю, что он - самый красивый из всех ангелов… Падших ангелов. Падших до моего уровня, или даже чуточку ниже.       Это все правда. Это все правда: и его длинные ноги, не помещающиеся на диван, и угрожающий голос его второго внутреннего «я», который рискует играть со мной на равных; и целая коллекция, целая палитра всевозможных аксессуаров Пак Чимина - тоже правда, и золотое отражение в квадратном зеркале гримерки - правда, и мой поцелуй одним солнечным утром, звучащий, как целый оркестр в моей голове - тоже правда.       - Стой, стой, - Чимин отталкивает мои плечи. - Ты не мог подождать до завтра? Зачем сейчас?..       - Не мог. Я не мог, я не могу, я не хочу… Я не буду. - Осыпаю россыпью своих торопливых поцелуев его лицо, шею, руки - мне все равно, главное, что все это - он.       Чимин старается быть объективным, благоразумным, пытается остановить меня, но…       - Я люблю тебя. - Вырывается из моего рта.       Стоп. Что? Хотя… Я больше не могу себя обманывать, черт возьми! Я не хочу больше бояться быть пойманным на слове, или на мягкости, обычно для меня несвойственной; Чимин нужен мне, и это - не повод избегать той фразы, которую он так давно ждет от меня. Я знаю, что ждет. Всегда ждал. Да, мы с Чимином стоим друг друга. Да, я люблю секс с ним, но теперь я чувствую, что мы нашли друг в друге то, что вообще отчаялись найти когда-либо в ком-нибудь. Никто из нас двоих и не пытался искать, никто из нас двоих и не искал настолько понимающего человека, настолько подходящего, и настолько…       - Эмм…       - Я не хочу домой, - говорю я, - я уже дома, когда я с тобой рядом, понимаешь? Я уже дома. Ты разве нет?       Чимин чуть склоняет голову к плечу и смотрит мне в глаза, закусив губу. Я не могу вынести этот взгляд: он оглушает меня своей блестящей, своей торжествующе гремящей в этой тишине счастливой восторженной радостью; Чимин широко улыбается и опускает лицо, сдерживая звонкий смех.       - Так что, у тебя найдется место для меня? - Спрашиваю я, приблизившись вплотную, поднимая его лицо и перехватывая его бегающий искрящийся взгляд.       - Конечно, - улыбается мне Пак Чимин. - Всегда.

***

      ...And when your fantasies       Become your legacy,       Promise me a place       In your house of memories.