***
Чимин уже со знакомой мне грацией выгибает спину - а моя ладонь уже знакомо для его кожи скользит снизу вверх, поднимаясь все выше, держа самое дорогое, что у меня сейчас есть, как можно крепче. Голос Чимина сегодня не переигрывает для меня - Чимин сегодня делает все, как я ему велел: он не спешит и не торопится, он наслаждается каждым моментом, старается распробовать его, вытягивает из него все, что может получить - как будто вытягивает весь мед из пчелиных сот. Его руки обнимают мои плечи, так доверительно, и так легко - мне совсем не тяжело; я чувствую тепло, но не жар; это - мягкий отсвет тлеющей свечи, что успокаивает мою пронзительную тягу к причинению боли своим тусклым мерцанием, обнимая меня, - это тепло Пак Чимина, которое я столько лет не замечал (или отказывался замечать), и без которого не мыслю уже самого себя. - Может, все-таки… сильнее… давай, сильнее… - Нет-нет-нет… - Шепчу я быстро, отираясь щекой о щеку Чимина: - не торопись. Я не стараюсь быть быстрым - остаюсь плавно неторопливым, выводя Чимина из себя, заставляя его сходить с ума от моей медлительности и его неудовлетворенных просьб… заставляя хвататься за мою спину так отчаянно - и так слабо. Я вхожу на всю длину - и тут же отстраняюсь; затем снова… и снова… не останавливаясь ни на секунду. - Давай же уже, пожалуйста, Юнги!.. - О нет-нет-нет… Не так быстро. Дай мне помучать тебя. Я же знаю, что ты это так любишь… И если словами можно прикасаться, то сегодня я насилую Пак Чимина нежностью своего тихого шепота, торопливо бормочущего отрицания на каждую попытку возразить мне.***
Я вплотную приближаю свое лицо к лицу Чимина, который тянется за поцелуем - но не получает… его… О нет, я хочу просто посмотреть. Посмотреть на тебя хорошенько, разглядеть, как сильно ты меня в эту секунду ненавидишь - и как сильно тебе все это нравится. Чимин начинает стонать вдруг - и все громче. И все слаще… И если словами можно прикасаться, то эти звуки его голоса похожи на что-то мягкое и пушистое, легкое, как невесомое птичье перо - или как шелковый платок, выскользнувший из разжатых пальцев. Я хватаю Чимина сильнее, вцепившись пальцами в его кожу - и чувствую, как он к*нчает прямо мне на живот; я замираю на миг, но тут же шепчу на ухо: - О нет-нет-нет… И продолжаю тр*хать его. Снова.***
С губ, только что ронявших отзвуки приторной слабости, срывается грубое ругательство - и Чимин поднимает лицо, упираясь затылком в стену; его веки опущены, я вижу четкую линию его темных ресниц, - и не могу больше просто смотреть. Я медленно тянусь к губам Чимина и осторожно как бы вбираю их в свои - прикосновение на грани взаимного оцепенения. Приятнее, чем обычно. Это так странно - как будто полное погружение в нечто неясное, но такое… сильное чувство. Весь мир как будто ставится на паузу в момент, когда я медленно оттягиваю губу Чимина своими зубами, - и отпускаю ее; но только для того, чтобы тут же повторить еще раз. Я все еще прижимаю Чимина спиной к стене, я все еще двигаюсь в нем - я не могу и не хочу останавливаться, и это, я думаю, взаимное желание. Я нащупываю рукой то, что все еще упирается в меня где-то внизу - и, оставив нижнюю губу Чимина в покое (ненадолго) я слегка отстраняюсь, - набирая скорость и в движениях нижней части моего тела, и в движениях руки. Я чувствую дыхание Чимина. Легкое, едва ощутимое - и так близко, у самой моей кожи; не прикосновение и не поцелуй - только намек. Только теплые выдохи возле моей щеки… как крылья мотылька каждый. - Хочешь быстрее? - Севшим вдруг отчего-то голосом спрашиваю я, заранее зная ответ. Но слышу только напряженное сдавленное скуление, застрявшее где-то внутри и упрямо сдерживаемое; но этого достаточно. И я действительно становлюсь быстрее и резче - и все заканчивается тут же и снова, во второй раз.***
Трудно одновременно испытывать желание и пытаться его контролировать. Но мне приходится. Трудно одновременно испытывать желание и… Нет, Чимин себя не контролирует, когда к*нчает. В последнее время у него появилась привычка выкрикивать какие-нибудь несвязные слова, бессмысленную ерунду - вот и сегодня он вдруг начал бормотать что-то, почти всхлипывать, цепляясь за меня и вжимаясь затылком в стену… Я замедляюсь; кажется, что воздух давит на кожу, становится невыносимо тяжелым, как будто железным. Моя ладонь наполнена до краев, и не может сдержать всё. Влажные, блестящие губы Чимина мелко дрожат - это заметно, потому что они прямо перед моим лицом; я тут же легко касаюсь их поцелуем - с языком, но быстро. Сильно и безапелляционно глубоко, но все равно нежно. Ведь Чимин всегда такой чувствительный, после того, как кончит… Нужно быть осторожнее. Я вдруг замечаю, что Чимин ловит мой взгляд - но я не отвожу своих глаз, как бывало прежде, не тороплюсь уходить... Я больше не избегаю совпадения чувств - ведь это уже давно пройденный этап. Это случилось с нами уже давно. - Я люблю тебя. Я знаю, что Чимин хотел бы это услышать сейчас от меня, потому и сказал... Такая благодарность и такая бескрайняя любовь проступает вдруг в его глазах. Он начинает улыбаться и закусывает свою покрасневшую нижнюю губу, втягивая ее так же медленно и так же сильно, как и я совсем недавно. Не могу отвести взгляда - это так красиво... Весь мир на паузе для меня сейчас. - Я знаю. - Отвечает мне тихо Чимин. ...И если бы слова могли прикасаться, то эти слова стали бы тем самым прикосновением на грани взаимного оцепенения: странным, но таким сильным чувством, словно полное погружение в нечто неясное...