***
Я вспоминаю твое лицо на фото, Ты собираешься ночью на охоту - Куда это ты? - Выкрикивает Юнги, заметив промелькнувшую мимо открытой двери фигуру Пак Чимина. Через пару секунд в дверном проеме появляется и сам Чимин, расставив руки и опираясь на дверные косяки: - Я? Я - гулять. На нем… на нем… о господи, он как шлюха. - В таком виде? - С сомнением уточняет Мин Юнги. Чимин опускает темные очки на самый кончик носа, и смотрит исподлобья: - Что-то не так? - Ты… кхм… - Юнги отставляет свой ноутбук в сторону, и явно тянет время, пытаясь подобрать слова. - Ты… один едешь? - Да, - отвечает Чимин, - а что, хочешь со мной? - … Юнги не хочет. …Но уже через минуту хватает спешно куртку и несется следом за проворно виляющей по лестничным пролетам задницей Пак Чимина. Завтра утром нам будет плохо, Но это все потом…***
Наконец-то из темноты крытой парковки машина выезжает прямиком на улицу - и тут же оказывается в темноте. Запах духов и прикосновений нежных Хочется трогать все под твоей одеждой Город заснеженный - весь в дорогах белых Хочешь, я возьму тебя мигом? - Ведь я уже готов - Не думал, что ты согласишься, - Чимин тянет за край куртки Юнги. - Я тоже не думал… Чимин усмехается: - Так зачем же едешь? Можешь вернуться, останешься в машине, и тебя отвезут обратно… Юнги поворачивается к Чимину и долго осматривает его силуэт в темноте - с головы до ног - и медленно облизывает свои губы... неосознанно. А впрочем, здесь слишком темно, чтобы смотреть… Слишком темно. И в следующий миг губы Мин Юнги облизывает уже язык Чимина.***
Юнги любит наблюдать, как его детка двигается на его чл*не; Юнги любит наблюдать, как его детка двигается… для него. У них с Чимином - и еще парой-тройкой легкомысленных и блестящих сук - своя, отдельная комната, куда чужакам доступа нет; но Чимин все-таки вырвался на танцпол - «не надолго, Юнги!..» - и теперь Юнги может наблюдать, - всматриваясь в толпу внизу - наблюдать, стоя на втором этаже, опираясь на перила… напоминающие чем-то съемки клипа на песню «Daechwita». Он танцует идеально, - прекрасно, завораживающе, и так искренне, - но смотрит лишь на одного: из десятка, из, может быть, сотни окружающих нас людей этот танец - приват, и посвящен только одному человеку - мне. Только в этот раз у Чимина нет маски волка.* Хочешь кайфа и музыки - А в музыке весь наш кайф С тебя стягиваю шмотки, в слова твои не вникая Промолчу о любви, чтоб нечаянно не соврать А ты знаешь, что мне правда нужно… Юнги вспоминает тот раз, когда у одного из мемберов был день рождения, и мы все поехали в клуб, а ты остался; но я оставил тебе подарок, и ждал тебя весь вечер; и ты приехал, хотя и опоздал, и спросил: «Ну что, ты хотел именно этого?», и я гадал тогда, сколько же ты выпил, расстегивая твою ширинку…** Юнги отдает короткие и четкие распоряжения охраннику, и тут же возвращается к неоновой панораме танцующих где-то внизу людей; так похожи на лиловое, сиреневое море… Секунду поискав взглядом нужную фигуру, Юнги расслабленно вздыхает - беспокоиться не о чем: рядом с Чимином только девушки. Юнги лениво отпивает из своего уже наполовину опустевшего низкого и тяжелого стеклянного стакана.***
И на секунду представив, что это все была любовь, - Мы с тобой не устанем, перемещаясь на кровать. Утро настанет, с собой всю нежность заберет Я не хочу тебя целовать - Ох… прости, я должен был вернуться раньше… Стой, а где остальные? - Чимин закрывает за собой дверь, и, быстро окинув взглядом комнату, слегка растерянно смотрит на Мин Юнги. - Ушли. - Что? Как это так? - Я попросил. Чимин вскидывает бровь, и, помедлив, делает все же пару шагов вперед, приблизившись к сидящему на диванах Юнги. - Опять? Что, это… это как в тот раз?.. - Да садись, - Юнги отставляет свой стакан на низкий столик и раздвигает колени: - Тебя что-то смущает? Никогда не поверю. Чимин ловко запрыгивает Юнги на колени, и продолжает, понизив тон до мурчащего полушепота: - В последний раз нас застукали Тэ и Чонгук…*** Хочется верить, что они были слишком пьяны, - глаза Чимина, блестящие слишком уж сильно, оказываются к лицу Юнги слишком уж близко. - Или… или просто не помнят. Того, что увидели… - Брось, все уже давно забыли, - Юнги немного резко обнимает Чимина за талию и притягивает ближе к себе, - я, например, давно забыл… Ладонь Мин Юнги соскальзывает вниз. Чимин закусывает губу, стараясь скрыть улыбку. Иди возьми, Стоя, или встав на колени Возьми - так, как никто не может, как никто не умеет Не торопись, Я тебя сейчас научу… Чимин соскальзывает с колен Юнги - и оказывается перед ним, на темном мягком ковре; Чимин придерживает Юнги за талию обеими своими ладонями, скользя пальцами вверх - до самой груди. Чимин принимает в свой рот весь чл*н Юнги, позволяя двигаться своему языку вдоль по… вверх и вниз… нажимая кончиком языка чуть сильнее, чем это могло бы быть просто приятно. Юнги сжимает пальцы на плече Чимина, и едва ощутимо двигает бедрами навстречу… каждому… Уловка. Это очередная уловка.***
Иди сюда… Нужен только секс, жесткий секс Нужен только секс, жесткий секс… А потом - а потом Юнги обезоружен. Потом Юнги счастлив, и откидывает голову на низкую спинку кожаного дивана - а Чимин нащупывает стакан на стеклянном столике, и долго пьет из него - пока не выпьет медленно все, до последней капли, - и косится на поднятый подбородок Мин Юнги.***
- К тем, кто не спит ночью… - Шепчет голос Чимина, ставший вдруг неожиданно низким, - приходит тот, кто превращает их ж*пу в отбивные. Юнги не спит этой ночью… Он сегодня пьян слегка. Он изначально ждал чего-то… чего-то необычного. Не знает, как объяснить, - но это определенно чувствовалось в воздухе, пока темный автомобиль вез его в неизвестность, сотканную из тусклых отсветов едва осязаемых лучей - и вполне себе осязаемой остроты на кончике языка Пак Чимина. Это чувствовалось… и располагало к себе. И вот оно. Чимин не спит сегодня тоже… Он пожинает плоды своей хитрости. Рыжей, как пряди его волос когда-то, в эпоху «RUN»; колкой, как острая красота его широкой искренней улыбки. - Не бойся, - продолжает отравлять мозг тихий дрожащий шепот, - ты знал, что это случится. Юнги знал, - а еще больше Юнги скучал по той идиотской маске кролика… которая скрывала его лицо в одну из первоапрельских ночей, - когда Юнги заклеивал татуировку Чимина на ребрах толстым слоем пластыря.***
И на секунду представив, что это все была любовь, - Мы с тобой не устанем, перемещаясь на кровать Утро настанет, с собой всю нежность заберет, - Я не хочу тебя целовать. Чимин не хочет целовать Юнги сегодня. Чимин хочет… О нет, не Чимин. Альтер-эго Чимина. Все верно. Синий шелк, аккуратно расстеленный в подсобке, и предназначенный для фотосъемки на следующее утро; синие линзы, оставшиеся в воспоминаниях Мин Юнги навсегда. И синие зазубренные швы, которые Чимин оставляет своими зубами, пробираясь глубокими поцелуями по шее и плечу Юнги прямо сейчас. Ладони Чимина становятся внезапно тверды и жестки; прижимают тело, вжатое в темную кожу обивки, к себе - и короткие пальцы, что больно давят под ребра. Мне нужен только секс, жесткий секс, Мне нужен ****, алкоголь Нужен только секс, жесткий секс, Сумасшедший секс - секс с тобой. Юнги хочется привычной от Чимина нежности; хочется доводить себя до совершенства, чтобы только нравиться Чимину, нравиться целиком и полностью, от начала и до конца. Но этот чертов диссонанс… сводит с ума. Мягкие пальцы - и такие вдруг цепкие и жесткие. Сладкий блеск этих губ - и такие вдруг грубые и грязные словечки, срывающиеся с них… Узкие плечи, ставшие вдруг достаточно широкими, чтобы закрыть весь свет единственной потолочной лампы. Такой слабый, покорный, податливый, и заботливо-нежный… обычно. Но это совсем не то, чего хочется Юнги. Прямо сейчас он вполне счастлив от того, что происходит здесь… Чересчур пошло. Любовь и похоть граничат друг с другом в одном всего человеке. В Чимине. Сердце Юнги совершает невероятные скачки, катясь словно по траектории американских горок. Воздуха мало… но достаточно, чтобы дышать. Чимин так… так… груб?.. но и так… ожидаемо сексуален. Это возбуждает. Еще сильнее. И сильнее... Юнги больно: его руки заведены за спину слишком резко, - но это так… правильно. «Я заслуживаю. Я хочу.» И сегодня как шл*ха стонет низкий голос Мин Юнги, стараясь вскарабкаться как можно выше по гамме нот - и Юнги выгибает спину, неожиданно даже для себя самого; так… старательно, и так… красиво. А Чимин… наслаждается своим правом прижимать сурового и жесткого в своих выражениях Agust D к гладкой блестящей поверхности мягкой темной кожи мебели, и оставлять на з*днице Юнги красные пятна - каждым из громких и звонких шлепков своих бедер. Но Юнги… не хочет отомстить Чимину позже. Лишь открывает рот шире, дышит глубже и резче, и так будто бы умоляет своими тихими стонами не останавливаться… Прямо сейчас он вполне счастлив от того, что происходит здесь.