***
Сотни миллионов, рекордные рейтинги. Agust D, которому на всех пох*й, который не стесняется ни в выборе выражений, ни в выборе машин для своего нового клипа. Но он все равно носит иногда широкую стальную цепь на шее - она у Юнги со времен их дебюта, она одна осталась у него из всего вороха дешевых блестящих побрякушек. Почему? - потому что Мин Юнги знает, как начинают блестеть глаза у Чимина при виде ее, как мелко начинают дрожать его пальцы… Юнги не любит проигрывать. Он всегда берет то, что хочет. А если у него чего-то нет - это значит, что он просто это не захотел. Похолодевшие пальцы, унизанные тяжелыми кольцами, крепко сжаты у Юнги в ладони; он даже не оглядывается, пока ведет безвольно следующего позади себя Чимина вдоль по бесконечно долгому коридору очередного отеля. Он всегда берет то, что хочет.***
Луна высоко, а небо за окном слилось с чернотой погруженных во мрак улиц; только желтые и белые огни, так много, мелких, - и отражение всего, что происходит внутри номера, на огромном оконном стекле. Это - запрещенный прием: это нечестно… ведь Чимин никогда не может устоять перед таким Юнги. Таким, который каждый свой взгляд превращает в преступление, а каждое слово, произнесенное этим небрежно-тихим, но таким бархатным, грубоватым низким голосом… чистой воды убийство. Черная акустическая гитара в углу - и расслабленно сидящий тут же, рядом, в тяжелом кресле, ее хозяин, рассказывающий, как сильно он в последнее время устал… но что все равно готов отдать жизнь ради своей работы. Чимин слушает, конечно, сидя на полу рядом, положив подбородок на лакированную ручку кресла из красного дерева, - но думает Чимин совсем о другом. «Мне хочется держать его за эту цепь и вылизывать его щеку, как радостная собачка, которая соскучилась по своему хозяину, отсутствовавшему слишком долго…»***
Мог бы выбрать любого, мог бы выбрать любую - увести кого угодно с собой этим вечером; но выбирает всегда только одного. …Юнги наклоняется вперед - и тянется к низкому стеклянному столику; но для Чимина это движение - как и эти блеснувшие металлические звенья, так близко, так умопомрачительно близко, - как сигнал к действию; и уже через секунду эта цепь уже сжата у Чимина в зубах, а его мягкие губы накрывают холодную, гладкую сталь. - Отпусти, - усмехается Мин Юнги. - Нет, - бурчит упрямо Чимин, практически повиснув у Юнги на шее… ловя себя на мысли о том, что сейчас и впрямь наверное похож на соскучившегося по своему хозяину питомца, что принес свою любимую игрушку - и выпрашивает, чтобы с ним поиграли. Так и есть.***
Юнги тянет за «поводок» - за край кожаного ремня, что обернут вокруг Чимина шеи, - а свободной рукой прижимает спину Чимина ниже; говорит своим тихим, но таким властным, слегка охрипшим как будто, голосом: - Тебе нравится так? Чимин лишь выгибается сильнее, старательно, послушно следуя движениям длинных пальцев, что требовательно заставляют опуститься еще. А два крупных красных пятна на соблазнительно-округлых ягодицах Чимина все еще саднящее горят, - папочка Юнги сегодня опять слишком увлекся… и сделал больно. Тому, кто был слишком нетерпелив, - и за свою нетерпеливость тут же, без промедлений, наказан… тому, кто именно этого и хотел.***
Позже Юнги начинает дышать все тяжелее и выдыхать все резче - о, Чимин перестал сдерживаться уже давно… не был громким, не был вызывающе-шумным, - был именно таким, каким Юнги его и любит больше всего: тихим, сдержанным, но все же слышимым; как будто стыдливо-скромным, но при этом таким провокационно-развратным… Последнее становится еще более ощутимо, когда Юнги позволяет Чимину перевернуться и лечь на спину: приподнявшись на локтях, Чимин тянется к шее Юнги, - со своими полузакрытыми, блестящими глазами, прячущими высокомерно-вызывающий взгляд под тенью ресниц; со своими раскрасневшимися щеками, и полными губами, и легким следом испарины на висках… От прежней скромности и невинности не осталось и следа. Теперь уже самая настоящая с*чка, без табу и всяческих запретов, самая настоящая бл*дь перебирает своим ловким, горячим языком широкую стальную цепь на шее Мин Юнги. Юнги видит в Чимине его другую сторону. Она всегда зла, и никогда не бывает довольна: ей всегда мало, ей всегда недостаточно. Чимин иногда и сам не может справиться с ней. Только Юнги может.***
Сотни миллионов долларов, и каждая песня, каждый микстейп - становятся хитом в рекордно быстрые сроки. Смелые и уверенные заявления, озвученные в текстах - на вершинах всех чартов; слова, в которых каждый слушатель находит для себя надежду, - и ни капли лжи в них. «Черные» банковские карты и любая - абсолютно любая - вещь, стоит только ее захотеть. Все, кто ненавидел, хотел помешать карьере, или даже мечтал уничтожить, лишить малейшего шанса, - их всех было так много… И их не стало меньше. Они вдохновляют Юнги. Выполняют свою главную задачу исправно, уже много лет. Благодаря их ненависти Юнги может теперь тр*хать Чимина - лучшую из своих с*к, какая только у него была - в самом роскошном номере запредельно дорогого отеля, любуясь этим идеально красивым телом - и этим идеально красивым бл*дством… Пока зависть точит бока хейтеров изнутри, Agust получает свой очередной миллион, нежно целуя мягкие губы Чимина, что все еще отдают привкусом не так давно выпитого шампанского, - и тут же аккуратно сжимает пальцы на его беззащитном горле, не разрывая долгого поцелуя; обняв Чимина чуть крепче, и вжимая его в кровать чуть сильнее - до сдавленного, скулящего возгласа…