***
…Синее неба – только твое дыхание, которое я перехватываю тут же; дышу твоим же воздухом, твое лицо слишком близко… Не так горячо, как если бы на нас смотрели миллионы в прямом эфире, конечно, но мне достаточно тебя сейчас. Именно так, как сейчас – моя идеальная полумера, если получу еще хоть на каплю больше – все чувства внутри, причиненные, принесенные тобой, перельются через край, и это будет слишком для меня. Ты так хорошо меня знаешь. Каждый твой сдержанный, горько-приятный, едва сдерживаемый громкий выдох – как тень, с трудом уловимая, омрачает собой всю красоту, - но только для того, кто сумел рассмотреть, сумел заметить ее. Саму эту тень, саму темноту, скользящую по персиково-золотым облакам расписных видимых спектров обыденной дневной жизни. Я – замечаю: и то, как ты опускаешь ресницы, становясь во мне чуть быстрее; и то, как дрогнули твои пальцы на моей талии, когда я выгнул спину еще чуть сильнее. Ты невероятный, ты восхитительный, ты - как сбившийся ритм, как нарушенный ход самого времени; поцелуи твои уже сильнее смазаны по моей шее и моему плечу, почти грязно, почти мокро, (если бы только не было так невообразимо тяжело и приятно от них…), и мне так плевать, как все это выглядит, должно быть, со стороны, что я давно занят только тем, чтобы удержать нужное тебе положение моих бедер. Хочу, чтобы ты дошел до конца. Хочу, чтобы ты заставил меня испытать – это странное, до сих пор не разгаданное мной, ощущение, - когда в глазах темнеет, а руки отказываются слушаться; губы размыкаются сами, подставляясь под твои слабые, короткие поцелуи, которых я первое время после, кажется, даже не особо и чувствую; но чувствую другое – то, как слаба и бессмысленна вся моя жизнь без тебя, как незаменимы именно твои руки для меня; чувствовать то, как твои плечи ложатся на мои, и плевать на эту горячую тяжесть, если эти плечи – твои. Поцелуешь меня?.. да, да, чуть позже, когда переведешь дыхание.***
Что мне остается делать, когда тебя нет? когда я остаюсь один в каждодневной поздней темноте, что швыряется звездами сквозь окна? – Я, закрывая глаза, по-прежнему ищу мрачные грязные тени на персиково-золотых облаках прошедшего, угаснувшего дня. Там, где твои руки оставляли темно-синие, болезненные пятна на мне, отпечатки своей ненавистной нам обоим любви (и оттого – самой дорогой, уникальной, поистине бесценной для нас). Странной, порочной, жуткой, отвратительной; колющей глаза, сдавливающей ребра, заставляющей стыдиться самого себя, своих собственных желаний, - Самой прекрасной, самой верной, хотя и ангельски-ядовитой, и смертельно-опасной; бестелесной, высокой, непостижимой, молчаливой. Неповторимой. И невероятной. …Как и сам Юнги. …Как и каждый его отпечаток на моем теле.