Однажды в Голливуде

Вечером я уже был в своем трейлере, где меня радостно встречал мой пес. — Ну что, проголодался, малыш. — в миску смачно выпал корм желеобразной формы. За ним последовало чавканье. Я сел на лестницу и закурил. Все же здесь чертовски красиво. Хвойные леса, которые почти перебивают запах моих сигарет, мягкая трава с битым стеклом и замечательные пьяные соседи, устраивающие дебоши каждую ночь. Один раз я даже слышал, как заряжали ружье. Я еще раз вдохнул хвойный запах вперемешку с честером и пошел спать. Я проснулся от стука в дверь посреди ночи. — Что ты тут делаешь? — едва открыв глаза, я увидел Кису. — Жду, когда ты мне откроешь. — она бесцеремонно зашла в трейлер, отчего собака начала рычать. — Как ты меня нашла, твою мать? — Мои друзья проследили, куда ты едешь. На всякий случай, вдруг тебя нужно будет припугнуть. — она пыталась погладить собаку. — Ты поедешь? — Куда? — Куда-нибудь. На улице хорошо и прохладно. — Мне завтра на работу к 9. — Ты хочешь сказать, что я зря пришла? — она посмотрела на меня щенячьими глазами. — Ладно, но только ненадолго. Это у вас, молодых, слишком много свободного времени. Мы выехали на пустынную дорогу. — Ты не хочешь мне ничего сказать? — я украдкой посмотрел на нее. — Что я должна тебе сказать? — Ну, во-первых, про своего придурковатого отца. Во-вторых, зачем посреди ночи ты каким-то чудесным образом оказалась у меня дома. — Про отца я тебе уже рассказала. А то, что приехала к тебе. Ты же не против. Я усмехнулся. — Куда он поехал? Ты не боишься, что он вернется? — Он вернется. Сейчас он уже угрожает моей матери, запугивает ее. Она, конечно же, поведется и пустит его. — Может его, того, убрать? Она рассмеялась, отчего шрам на ее щеке скрылся за кожей. — А ты бы «убрал» его ради меня? — Мой отец был алкоголиком. Он напивался и избивал мать. Мать ненавидела его, но боялась. Да и она бы не смогла воспитать меня без его денег. Поэтому она тоже начала пить. Она так забывалась, понимаешь? Я его тоже ненавидел. Вскоре эта ненависть перешла и на мать. Мозгами я понимал, что она страдает, что ей нужна моя поддержка. Но я не мог. Почему-то не мог. Будто между вами чертова стена. Я так злился, когда видел ее пьяной с очередной кружкой пива. И себя жалел. Думал, за что мне такие родители. Мне ведь и убежать некуда. Тогда я и начал заниматься боевыми искусствами. Если что, врезать кому-нибудь. Например, отцу. — Смотри! Стой. Я резко остановил машину. Она выбежала на улицу, смотря в небо. — Что, черт тебя дери, ты там увидела? — Посмотри на небо. Оно же усыпано звездами. Настоящими, красивыми. В Лос-Анджелесе так обычно называют людей по типу твоего ублюдского дружка. - Ну то, что на небе, будет приятней, согласен. - Мне тебя так жалко. - С чего бы меня жалеть? - Тебе уже столько лет, а ты то и дело, что носишься по площадке среди этих лицемеров. И смеешься надо мной, когда я смотрю на небо. - Я не смеюсь над тобой. - Но ты не понимаешь всего этого. - Иногда во мне тоже просыпается чувство прекрасного. После двух банок пива так точно. - Идиот. - она рассмеялась. - Зря ты так категорично. Рик, да и все они неплохие. Некоторые из них просто запутались.