***
Взвалив на плечи мешок свиной мешок, пироман бросила последний взгляд на лагерь. Место, где над ней издевались так долго, что счёт времени затерялся в памяти. Эта неделя может стать лучшей в жизни. Может даже, если Уиллоу хорошо себя покажет, к ней начнут относится как к равной, а не как к куску мусора. Выдохнув, брюнетка поспешила догнать своих коллег, которые вели свою беседу. Рюкзак весело побрякивал позади. Уиллоу не слушала о чём болтали валькирия и силач (Вуди всё ещё витал в своих мыслях, мрачно глядя перед собой из-под густых рыжих бровей). Пироман наблюдала за объектом своего обожания, который периодически вклинивался в разговор, беспечно шагая со своей лучезарной улыбкой. Её завораживали весёлые огоньки в этих глазах-угольках. Лес медленно густел, трава становилась темнее, а солнце выше, хотя высоких деревьев ветки стремились это скрыть. Сердце Уиллоу трепетало в радостном преддверии.***
Старуха перевернулась на спину. Из-за боли в пояснице она стала очень мало спать. До попадания в этот мир библиотекарь имела дурацкую привычку сутулиться, особенно когда сидела, а сидеть приходилось много. Уикерботтом, поняв, что не заснёт, села на кровати и надела очки. Сейчас бы не помешала хорошая книга. Конан Дойл или Достоевский, а может быть и Жюль Верн. забавно, а ведь этот мир один большой "Наутилус", такой же отрезанный от всего. только здешний капитан сам стал жертвой своего творения, а я не Аронакс. если бы я могла отправиться в прошлое, я бы с радостью послала этого Немо в страну негодяев. Библиотекарь грустно улыбнулась воспоминаниям. На момент прочтения этой книги сколько ей было? Двадцать? Да, около того. Она только-только съехала от родителей. От вспыльчивой матери, которая начинала разговаривать на повышенных тонах, стоило только придти домой на полчаса позже. И от отца, привившего любовь к чтению и от которого ей достался дотошный ум. Уикерботтом с детства не была коммуникабельной. Она много читала о дружбе и любви, но все эти сопли в сахаре на практике мало интересовали. Тёмными бессонными ночами одиночество всё же грызло душу, словно крыса нашедшая прореху в мешке с зерном, но книги были той самой кошкой, что убивала эту крысу. И сколько бы она не приползала, идеальная форма эскапизма спасала зерно раз за разом. Однако однажды эта система дала сбой. В двадцать она как раз и устроилась работать в библиотеку, в которой и проработала последующие сорок с лишним лет. Уикерботтом никогда не считала себя красавицей. Каково же было удивление, когда в один из дней к ней подошёл один из посетителей. Поначалу, библиотекарь считала это просто вежливостью. Довольно приятный молодой человек просто решил обсудить одну из книг. Он был очень вежлив, соглашался с её точкой зрения, улыбался глядя в глаза. Он пришёл и на следующий день, и потом, и снова, и снова. Уикерботтом и не заметила того, как начала ждать встречи с ним. А когда её пригласили на прогулку, не смогла отказать. За тот небольшой промежуток времени, библиотекарь преобразилась как внешне, так и внутренне. Стала более приветливой, улыбалась и даже начала учится краситься. Молодой человек стал провожать её домой после работы. Уикерботтом не могла поверить своему счастью: настоящий принц из старых сказок обратил внимание на неё. Словно сойдя с портрета искусного художника, он виртуозно играл её чувствами, не оставив даже выбора. Почему некоторые люди настолько красивы и настолько жестоки? Ему нужна была лишь одна ночь, а потом он благополучно исчез. Что стало с ним, Уикерботтом узнала совершенно случайно. Девушка с пышными формами, закрывающая лицо ладонями, плачущая и смеющаяся, и он на одном колене. От созерцания этой сцены, что-то оборвалось внутри. В тот момент, мир потерял краски. Как он смог так легко одурачить её? Неужели она настолько глупа? Нет! В следующий раз её никто не одурачит! После этого Уикерботтом отгородилась от внешнего мира. Только книги. Научная или художественная литература? Плевать! Она читала всё без устали. Теперь цель была одна: стать достаточно умной, чтобы раскусить обман и никогда никто не сделал больно. Но вот она здесь. Снова обманута. Среди таких же идиотов, где почти никто не равен по разуму. Потом из портала вышла Уиллоу. Что-то в голове библиотекаря щёлкнуло. Сама не понимая почему, Уикерботтом видела в этой худощавой бледной девочке какую-то частичку себя. Она действительно находила Уиллоу очень разумной, однако своевольной. Любые попытки перевоспитать пиромана не увенчались успехом. Старуха так же питала симпатии к Хиггсбери. Он учёный, хоть и не очень удачливый. Уикерботтом видела в этой парочке своих учеников, если не детей, один из которых был прилежен, а другая же плевать хотела на своего учителя, что, конечно, задевало. Старуха пыталась воспитать Уиллоу под себя так же, как в своё время это делала её мать. В чём вообще проблема? Почему до некоторых людей так сложно достучаться? В любом случае, Уиллоу сейчас отправилась на охоту. Может всё это сможет наконец вразумить её? Может она наконец поймёт как это сложно и перестанет вести себя так отвратительно?***
Солнце уже поднялось, через пару часов оно будет в зените. Сухая трава солнечно-желтого цвета шуршала под ногами, что в стоящей тишине казалось почти оглушительным. Поле казалось бесконечным. — Напомните пожалуйста, куда именно мы идём? — подала голос пироман. — Там, за полем, каменный биом. Там нам нужны высокие птицы, их мясо, яйца. — пропыхтел Вуди. Уиллоу передёрнуло. Высокие птицы представляли из себя огромный перьевой шар на длинных тонких лапках. Ростом, наверно, метра два, если не три, они действительно были опасны. Стоило приблизиться к ним, или к их гнезду, как единственный глаз колоссальных размеров наливался кровью, а острый клюв стремился пробить череп той душе, которой не посчастливилось проходить мимо. Вдалеке раздалось мычание. Бифало. Присмотревшись к линии горизонта, брюнетка разглядела несколько тёмных точек. Хоть какая-то перемена в однообразном ландшафте. Во рту, будто кто-то заменил язык на наждачную бумагу. Пироман остановилась, сняла рюкзак и, немного порывшись там, достала флягу. Отхлебнув немного живительной влаги, она вернула флягу и рюкзак на место. Солнце, не свойственно для осени, жарило так, что, порой, закрадывалась мысль: "А не предсмертная ли это фантазия картофелины, которую жарят на обед?" Живительная влага разлилась по телу, проникая в желудок. Лучший лимонад в жизни! Вернув флягу и рюкзак на место, Уиллоу поспешила догнать товарищей, которые успели отойти на приличное расстояние. Нога наступила на что-то. Раздался громкий писк. Спутники обернулись. Склонившись, брюнетка заметила маленького кролика, на спинку которого она так бесстыдно ступила. Пироман подняла несчастное животное. Его маленькое сердце часто билось. Уиллоу положила руку на крошечную голову зверька. Резкое движение. Щелчок. Предсмертный писк. Брюнетка пожала плечами и закинула трупик в рюкзак. — Повезло однако, кролика поймать. — декларировал дровосек. Шествие продолжилось. Вскоре, стадо бифало было настигнуто. Рогатые здоровяки, походившие на более светлую версию яков, благоухали потрясающей смесью дерьма, которое они периодически роняли, и травы. Издавая удивлённое "му", они останавливались, чтобы посмотреть на гостей. Все темы для разговора себя исчерпали и путники шли в тишине. Таким образом они минули стадо и наконец подошли к каменному биому. Там идти стало легче. Траву сменил скалистый дёрн. На земле периодически встречались камни, кремень, куски льда и даже золото, которое нагнулся подобрать Вольфганг и, хмыкнув, отправил в рюкзак. Наконец, подойдя к одному и гнезд, на котором располагался огромный чёрный шар, они остановились. Уиллоу вздохнула. — Уиллоу, — прошептал учёный, положив ей руку на плечо. — Сейчас Вольфганг разозлит её. Она побежит за ним. Мы с тобой заберём яйцо, а Вигфрид с Вуди загонят и добьют. — Х-хорошо, — пролепетала брюнетка, снова раскрасневшись. Силач приблизился к шару и, как можно сильнее ткнув в него копьём, начал убегать. Шар поднялся на длинных ногах, раскрыв огромный глаз. Птица издала пронзительный визг, хлопая крыльями, Вольфганг ранил её прямо в мелкое крыло. Огромными шагами, птица ринулась прямо за злодеем, а актриса с дровосеком проследовали за ними. Стоило матери отдалиться на приличное расстояние, как пироман уже посягнула на её не родившееся дитя. Она обхватила его и, оторвав от земли, пошатнулась. Яйцо оказалось тяжелее, чем Уиллоу рассчитывала. Мужские руки обхватили брюнетку сзади. — Боюсь оно тяжеловато для тебя, — раздался приятный голос. — Давай лучше я. — Не-е-ет! — Уиллоу было приятно это внимание, но ударить в грязь лицом не собиралась. Не хватало ещё, чтобы ещё Уилсон сомневался в ней. Отстранившись от учёного, пироман отошла чуть дальше и, положив яйцо на землю, сняла рюкзак. — Не стоит, — заботливо произнёс мистер Хиггсбери. — Его понесёт Вольфганг. Не хватало ещё тебе спину надорвать. Уиллоу хотела было возразить, но стоило только открыть рот, как её настойчиво прервал учёный: — На этот раз "нет" я не приму! И всё же брюнетка не смогла ему перечить. Она просто поставила это несчастное яйцо на землю и отошла в сторону. Ответом были кивок и улыбка. Эта чёртова улыбка, на которую невозможно было не ответить. Послышались голоса. Троица возвращалась с добычей. По такой схеме лишились жизни и детей ещё несколько птиц. В конце-концов Уиллоу осточертело таскать яйца. — А можно мне попробовать загнать птицу? — робко попросила она. — Лично я бы не советовал тебе это делать, — мягко начал учёный. — Это слишком опасно. — Да ладно тебе, Хиггсбери! — прервал его дровосек. — Можешь меня не перебивать, пожалуйста! — мягко заткнул Уилсон и снова обратился к брюнетке. — Я хотел сказать, что ты в праве делать что хочешь, просто это было моё мнение. В любом случае, не попробуешь — не узнаешь. Уиллоу, выдохнув, достала из кармана чёрной юбки зажигалку, а из рюкзака факел. Копьё она не брала из принципа, к тому же Огонь защитит её как никто другой. Пироман двинулась к птице. Колеблясь, брюнетка подняла палку для замаха. Сердце судорожно билось. Вдох. Выдох. И ударила что есть силы. Птица, оглушительно закричав, поднялась. Пироман побежала так быстро, как никогда не бегала. Огромный глаз преследовал её. — Ну же! — шептала Уиллоу, чувствуя, что опасность настигает. — Давай! Помоги мне, пожалуйста! Огонь с зажигалки перешёл на траву, намотанную на палку. Брюнетка расплылась в ухмылке, а в серых глазах начали свой танец искорки. Уиллоу резко остановилась и запустила горящий факел в глаз налитый кровью. Снова птичий визг. Брюнетка подобрала факел и снова бросила его. Птичий пух загорелся. Птица разразилась криками ещё громче. Из хлопающих крыльев вылетали чёрные горящие перья. Внезапно в животное прилетело копьё. Валькирия и дровосек подоспели на помощь. Вуди с силой вонзил топор в птичью ногу. Птица-мать подкосилась и рухнула, продолжая визжать от боли. Два лезвия блеснули и приземлились в тело. Крики прекратились. Птица наконец умерла. Огонь потух. Вуди достал из-за пазухи ножик — представлявший из себя острозаточенный кремень привязанный к толстой палке — и начал разделывать довольно большую тушу. — Дитя превзошло ожидания война, — как обычно театрально произнесла Вигфрид. — Да, ты держалась довольно неплохо, — буркнул Вуди. — А, спасибо, — немного смущённо сказала Уиллоу. — Мы ведь все попали сюда в одиночестве, почему вы так этому удивляетесь? — А откуда нам знать сколько времени ты тут провела? — поднял глаза дровосек. — Может ты вообще избегала драк и питалась подножным кормом? — Много! Вступала в драки! — слова Вуди возмутили пиромана. — Если вы ничего не знаете о человеке, спросите его об этом или не делайте выводы вовсе! — Мы не делали выводов! — рыжебородый уже начал повышать голос. — Мы просто не хотели втягивать кого-то неопытного в это. Ты же не отправишь на какую-нибудь стройку человека, который и малярной кисти в руках не держал? — Но всегда можно всему научиться! — внутри у брюнетки уже начала закипать злость. — ДОВОЛЬНО СПОРОВ! — воскликнула Вигфрид, чувствуя что оказалась меж двух огней. — Настоящий войн никогда не станет не ранит товарища, ни словесно, ни физически! — Мы и не собирались драться, — Вуди закинул мясо к себе в мешок и, взвалив его на плечи, поднялся. — Пойдёмте уже отсюда.***
Смеркалось. Сколько птиц они убили? Уиллоу уже сбилась со счёта. В любом случае, сейчас нужно думать о ночлеге. Вуди и Уилсон разыскали небольшую полянку. Валькирия развела огонь. Учёный достал спальные мешки. Пока Вольфганг занимался жаркой мяса, пиромана и дровосека отправили достать ещё топлива для костра. Зайдя в лес чуть дальше, Вуди предложил разделиться, Уиллоу не стала возражать. Как только рыжебородый скрылся среди деревьев, она достала из мешка мишку и положила под ближайшим деревом. — Наконец-то вспомнила обо мне, — просипел Берни. — Я и не забывала, — бросила брюнетка, сдирая ветки с одного из иссохших саженцев, который уже никогда не станет деревом. — Ты сам понимаешь как это бы выглядело, если бы они застали меня за разговорами с тобой. Тебя-то никто не слышит, а буду выглядеть как больная. — Да, но можно хотя бы не носить меня в тесном рюкзаке? — Ну прости, пожалуйста. — В любом случае, что ты хотела сказать? — успокоившись, сменил тему медведь. — Я не знаю что делать, — Уиллоу стыдилась смотреть на друга. — Я не знаю как вывести его на диалог. Я не знаю как обратить его внимание на себя. Я не знаю что сделать, чтобы он перестал воспринимать как ребёнка... Как и все... — Это была твоя затея, — плюшевая мордочка не могла изменять выражение, но тем не менее этот укор, казалось, чувствовался в воздухе. — Неужели у тебя даже плана не было? — Я пытаюсь избавиться от клейма. Каким образом вообще должен выглядеть этот план? — Что и следовало доказать. — Ладно, признаю, — пироман нашла в себе силы наконец обернутся в сторону собеседника. — Я полагаюсь больше на случай, чем на план. Но ведь... Ты умнее меня. Можешь помочь мне? Хотя бы подскажи что делать. Хотя бы чуть-чуть направь. Наступила тишина. Уиллоу замерла в ожидании ответа. Наконец, медведь выдал: — Если ты действительно не знаешь что делать, посмотри что там Вуди делает. У меня всё. — Но как это поможет? — Уиллоу стянула верёвкой ветки. — Ты говоришь, что не знаешь что делать вот я и дал тебе занятие. Тяжело вздохнув, пироман взяла подмышки медведя и ветки. Идти пришлось не долго, вскоре уже послышался знакомый мужской бас и ещё один до боли знакомый голос. С каждым шагом речь становилась всё разборчивее. — Ты-то какого чёрта здесь забыл? — негодовал дровосек. — Разве тебе не понадобится замена, когда ты-- — Нет, не нужна! — перебил Вуди, теряя терпение. — Может тебе пора рассказать о твоём, — Максвелл сделал паузу, подбирая слова. — Недуге? — Меня вышвырнут как паршивого пса, если не убьют! — В любом случае, — демон ухмыльнулся, что чувствовалось даже в голосе. — Я не уйду, но рассказать должен ты сам. Ветка под ногой хрустнула. — Похоже, у нас гости, — Максвелл и Вуди повернулись в сторону Уиллоу. — О, а я просто искала Вуди, а тут вы, — солгала пироман, попытавшись улыбнуться, и, похоже, ей поверили. Через пару минут троица уже шествовала в сторону лагеря. Дровосек и бывший фокусник вели нарочито непринуждённую беседу. Она же продолжилась, когда они сели около костра. Максвелл рассказал сказку о том, что решил внезапно помочь, слегка удивлённым Вольфгангу, Уилсону и Вигфрид. Похоже, они тоже поверили. Жизнь их ничему не научила. К своему удивлению пироман обнаружила, что ей начинает нравится сидеть у костра, есть жареное мясо и слушать байки из прошлых жизней своих компаньонов. Она будто украла моменты из чужой жизни. Жизни, где к Уиллоу относятся, как к равному. Жизни, где не было злобной старой шлюхи и приюта. Жизни, где, кажется, она счастлива? И всё же Уиллоу не забывала любоваться на своё сокровище — Уилсона. Пироман, казалось, изучила каждый миллиметр его лица, каждую мелкую морщинку, но ничего не могла с собой ничего поделать. Взгляд сам впивался в учёного, а тепло разливалось по телу. Она продолжала смотреть на него и лёжа на спальном мешке, пока, вскоре, не провалилась в сон. Уставшая и довольная.