Тихо-тихо. Волны плещут Белым-белым молоком. На ветру листва трепещет, На ветру туман трепещет… Солнца луч, искусный резчик, Создает из дымки лещадь В свете сине-золотом.
Драга вдруг фыркнула. — Ну что опять? — почти обиделась Тилл. — Что-что он там высекает? — Лещадь, — недоуменно ответила она, косясь на ухахатывающуюся подругу, — это такой… —… пол в печи, — совершенно не по-гномьи прохрюкала Драга. — Отмель! — рявкнула Тилл.— У нас так называют каменную отмель. —…огнеупорный пол в печи… — Да ну тебя! Сама же стих хотела. — И до сих пор хочу. Просто ты меня рассмешила. Продолжай пожалуйста. — Тихо-тихо… — на пробу осторожно просмаковала Тилл. — Солнце в домне… — хихикая, дополнила Драга — Плавит сталь и льет чугун! — Дрозд поздравит с ветки ольхи, — обиженно прервала эльфийка. — Надышались газом гномки, — парировала Драга. — Не в рифму! — А ты сама-то рифму придумаешь? Тилл задумалась. Драга же, подхваченная шутливым настроением, уже почти пела:Растеряли все котомки, Побросали кирки, фомки И лопаты с звоном громким, Тормозки, с вином лагун…
— А дальше? — заинтересованно спросила Тилл, видя, что подруга не собирается продолжать. — А дальше вылезли из забоя и пошли объяснять сталеварам, на фига стащили у них фомку от домны, — хмыкнула Драга. — И что это за газ они такой нашли, веселящий и благоухающий перегаром. А у тебя? — А ты меня сбила, — хмыкнула эльфийка. — Так что теперь в голове сплошные гномы и злой сталевар. Ветер вдруг рванул тучи, разметал их, и свет упал сплошным дождём, залил туманную завесу — та распалась эффектной портьерой, показывая во всей красе и реку, и широкую запруду, и каких-то птиц вдали, тут же спрятавшихся в заросли. Лес позади отозвался переливистым щебетом, по воде пробежала частая рябь, изламывая и дробя отражение, как в каллейдоскопе. И все стихло. Всего на миг, но…Тихо-тихо… Вдруг прервется Звонкой трелью тишина, И заплава отзовётся Трубным кличем, ярким солнцем, И от краешка до донца Ночь совьется в волоконца Утра нынешнего дня.
Вскоре песня Тилл разлетелась над рекой, подхватываемая звуками лютни, и Драга невольно заслушалась. Солнце светило, от реки несло утренней прохладной, птицы пели. Мимо проплыла, что-то покрякивая, одинокая серая утка. — Ну надо же, утка, — почему-то заметила Драга. Желания бросаться следом за ней в реку, чтобы поймать, убить и приготовить, почему-то не возникло. — Я думала, лебедь, — улыбнулась Тилл. Она помолчала и вдруг предложила: — А давай сегодня никуда не пойдем? — Что, твой принц не умрет без тебя за один день? А так спешила. Эльфийка посмурнела, глаза как-то странно потухли. Ответила с натугой, медленно, будто неуверенна была, что с воображаемым принцем и правда не случится несчастье за те пару часов передышки. — Не знаю, но… — помолчала, прожевав несказанные слова, и вдруг широко улыбнулась, солнечно и открыто: — Знаешь, если я сейчас не искупаюсь, то умру уже я. — Вода, наверное, еще холодная, — сказала Драга. — Прогреется, — фыркнула Тилл, уже полностью вернув себе хорошее настроение, — останемся тут на целый день, хорошо? И Драга сдалась: — Ладно, будь по-твоему. Тилл радостно взвизгнула и в порыве чувств снова ударила по струнам. — Что, еще одна песня? — хмыкнула Драга. — О да, в этот раз тебе она точно понравится! — Ну-ну… Красивая и нежная мелодия сменилась залихватским перебором струн. — Ода бороде! — громко объявила Тилл и расхохоталась, разрушив сказочную атмосферу. Струны зазвенели, выдавая веселый мотив:Длинная, шелковистая — В гуще застряли листики! В обмороке завистники: Где ж такую найти?.. Гордость и поклонение, Чудное кос плетение, Модниц столичных мнение: Лучше не заплести!
Драга стояла, разинув рот и не зная, то ли ей сейчас расхохотаться, то ли разозлиться, то ли обидеться. Хотя, казалось бы, на что? Борода всегда была поводом для гномьей гордости, но вот от Тилл это слышать почему-то становилось как-то не очень приятно, словно Драга вдруг начала бы переживать из-за того, что выглядит недостаточно женственно или еще что… Чепуха, в общем! Полнейшая чепуха! И плевать ей, что она не соответствует каким-то там эльфийским стандартам красоты, это же пустяки, право слово, и ее это нисколько не должно касаться. Впрочем, гномка не сомневалась, что у той же Рут, про которую рассказывала Трунь, бороды и вовсе никогда не было. Чтобы отогнать нет-нет, да закрадывающиеся в голову сомнения, Драга что есть силы захохотала, согнувшись в три погибели. А, отсмеявшись, смахнула с глаз выступившие слезы, и сказала: — Да-а-а, борода у меня шикарная, это верно. — Ага, — радостно кивнула Тилл, — самая-самая шикарная! Драга довольно усмехнулась, разом забыв обо всех сомнениях и, раздевшись, первой нырнула в воду. Тилл бережно положила лютню поверх оставленной одежды и следом за подругой забежала в реку, коротко взвизгнув: — Холодно! — Да ладно, скоро привыкнешь, — отозвалась Драга. Ей в первые мгновения вода тоже показалась прохладной, но вскоре гномка не могла называть ее иначе, чем «парное молоко», потому что водичка оказалась, в самом деле, на диву мягкой и теплой, кажущейся холодной только с непривычки. А стоило хотя бы немного поплавать, и уже невозможно было даже представить, чтобы выйти из нее на берег — так хорошо было. И еще приятнее было смыть с себя наконец пот и дорожную пыль, кажется, пропитавшие кожу насквозь за время их путешествия. Приспособившись к температуре воды, Тилл уже и сама плавала на спине и блаженно улыбалась, подставляя лицо солнечному свету. Драга даже как-то совершенно против воли засмотрелась на нее и смогла отвести взгляд в сторону, только после того, как ушла с головой под воду, поскользнувшись на скользкой коряжке на дне. — Ты в порядке? — мигом подплыла к ней Тилл, а Драга только удивилась: и где так плавать-то научилась? У самой гномки это тоже неплохо получалось, но скорее на уровне «так и быть, пару минут еще поплаваю, а не уйду на дно булыжником». Тилл же была, как рыба в воде — разве что рыбий хвост и жабры себе еще не отрастила. — В порядке, — отплевываясь от попавшей в рот воды, сказала Драга, даже почувствовав некоторое умиление от того, что Лютня за нее так беспокоится. Но умиление тут же прошло, потому что в следующее мгновение в лицо гномки прилетело целое облако поднятых брызг. — Эй! — возмутилась Драга, в свою очередь, как заведенная, начиная сыпать брызгами в сторону эльфийки. — Да я тебя!.. В какой момент они подплыли друг к другу достаточно близко и пальца Драги сомкнулись на запястьях Тилл, гномка и сама не поняла. Просто вот был смех и брызги — а вот почти случайное касание совсем нелепо затягивается, и смех как-то сам собой угас, затерялся где-то в тумане, в водной глади неспешно бегущей реки, в отчего-то кажущихся сейчас самыми пронзительными и самыми красивыми на свете голубых глазах и намокших светлых волосах, в розовато-бледной коже и впалых от отсутствия нормальной еды щеках. А пальцы все так же сжимали чужие мокрые и холодные от воды руки, и Драге все казалось, что вот сейчас Тилл растворится в речной воде и покинет ее, а Драга так и не сумеет сказать ей, что она ее… — Тилл, я… — голос звучал хрипло и будто бы не принадлежал самой Драге. Тилл молчала и внимательно смотрела на нее, а что говорить она и не знала. Словно бы слова ворочались на языке, разрозненные, непонятные, а собрать их вместе казалось совершенно невозможно. Драга моргнула. Тилл все так же стояла рядом, река все так же текла будто бы мимо них, а сама Драга все так же очень глупо и очень смущающе продолжала держать руки Тилл в своих. Молчание затягивалось. Наконец Драга отпустила эльфийку и на всякий случай отплыла от нее подальше. Мало ли, что еще она могла бы сказать или сделать, если бы эта нелепость затянулась. — Хорошая вода, — подала голос попросту не умеющая молчать слишком долго Тилл. — А холод уже совсем не чувствуется, как ты и говорила. — Ага, — кивнула Драга, снова нахлебавшись воды. Тилл засмеялась. На берег они выбрались еще нескоро, успев и вдоволь накупаться, и почти окончательно выкинуть из головы произошедшую неловкость. Небо над головами начало темнеть, и Драга могла бы подумать, что день прошел впустую, но он таким не был — они и отдохнули, и накупались, и насмеялись, а завтра… Завтра они снова отправятся в путь уже с новыми силами, а, как известно, после отдыха и дорога под ногами бежит легче. На глаза Драге попались брошенные в кучу вещи, и она внутренне содрогнулась, представив, как к чистой коже прикасается грязная одежда. — Надо бы постираться, — сказала Драга. Вышедшая следом за ней Тилл согласно кивнула: — Надо бы. А может, задержимся здесь еще на денек? А то вдруг за ночь одежда не успеет высохнуть! — Тебя послушать, так ты будто бы и не торопишься к своему принцу, — едко заметила Драга, сама удивившись этой непонятно откуда вылезшей злости. — Нет, я… — начала было говорить Тилл, но закончить мысль ей было не суждено. Ветка в кустах обломилась под чьей-то подошвой. — Это… — Тилл явно вспомнила недавнюю встречу с зайцем, но Драга приложила палец к губам, призывая подругу к молчанию. Так в наступившей на поляне тишине отчетливо было слышно, как сломались еще пара веток с разных сторон от девушек. Слишком близко. Их окружали, и явно не профаны, как те, которых гномка побила на дороге — иначе бы об их приближении Драга узнала значительно раньше, а не сейчас, когда кольцо вокруг них должно было вот-вот сомкнуться. Драга незаметно скосила глаза на свой меч, который стоял, прислоненный к походной сумке — далеко, незаметно не подойти. Если приблизиться к оружию, на них нападут. Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы понять, что нападут в первую очередь на безоружную Тилл. И так же очевидно для Драги было и то, что она упустит драгоценные мгновения, пытаясь добежать до меча и успеть вернуться обратно до того, как ее оставшуюся без защиты спутницу убьют. А значит… Иного выхода Драга просто не видела, поэтому наклонилась к эльфийке и положила руку ей на плечо. — Беги, — одними губами шепнула Драга и, пока Тилл не успела ничего сообразить, толкнула ее в воду. А в следующий миг прыгнула следом за ней, чувствуя, как тело подхватывает быстрое течение реки. Шум потока почти заглушил свист рассекающей воздух стрелы.