Двое: Лютня и я

Тилл толком даже не поняла, что случилось: просто полетела в реку и за пару секунд до того, как с головой погрузиться в мутнеющую от ила воду, увидела, что Драга прыгнула за ней. А потом Тилл подхватило быстрое течение, все дальше унося от берега. Эльфийка туда уже и не смотрела, все мысли и действия ее были сосредоточены на том, чтобы элементарно не захлебнуться, не стукнуться головой о какой-нибудь камень или корягу и не утонуть, в конце концов. Когда берег стал настолько далеко, что уже давно скрылся из виду, Драга за пару мощных гребков подплыла к Тилл, стукнула по плечу и кивком головы указала на сушу, мол, пора выбираться. Тилл так же молча кивнула, соглашаясь, и первой поплыла к противоположному берегу. — Кха… — откашлялась эльфийка, выбравшись и согнувшись в три погибели. Хоть плавала она хорошо, а все равно по ощущениям наглоталась воды на целую жизнь вперед. — А говорила, что плохо плаваешь, — с улыбкой она обернулась к Драге, и слова застряли в горле. Драга была бледно-зеленой, будто утопленница, и казалось, что еле-еле заставляет себя стоять на ногах, а не грохается в обморок прямо здесь и сейчас. — Ты как? — спросила Тилл, подходя ближе к подруге. Обеспокоенно оглядела ее с ног до головы и только сейчас разглядела торчащую стрелу. — Ой… Беспокойство сменилось слегка истерическим порывом поржать. Драга закатила глаза: — Да, у меня стрела в заднице, — холодно сказала она. — Обхохочешься. Тилл честно попыталась проявить сочувствие и участливо спросила: — Больно? — а потом, не сдержавшись, прыснула со смеху, прикрыв рот рукой. Уничижающий взгляд Драги только добавил новый повод для веселья. Драга мрачно потопала в сторону от реки, а Тилл поспешила следом за ней, подавляя желание рассмеяться от вида покачивающегося в такт движениям гномки оперения стрелы. — Куда мы идем? — после длительного молчания подала голос посерьезневшая Тилл. Все их вещи, даже лютня и меч, остались на привале, и с каждым шагом девушки все дальше удалялись от того места. Умом-то Тилл понимала, что там их наверняка ждут, возвращаться было бы верхом глупости, но… лютню было искренне жалко. Они столько всего вместе пережили, через многое прошли, а теперь она просто будет гнить на берегу реки, если, конечно, ее не сломают их преследователи или не украдет спустя дни или недели какой-нибудь случайный прохожий. И Тилл не знала, какой конец для лютни был бы предпочтительнее. Но не просить же, в самом деле, Драгу вернуться! Ее все-таки и так подстрелили, а тут еще Тилл со своими дурацкими просьбами… Драга помолчала и наконец ответила: — Как можно дальше отсюда. — Думаешь, нас будут искать? — догадалась Тилл. Мысль о том, что они и сейчас не в безопасности, неприятным холодком прошлась вдоль позвоночника, и Тилл только сейчас вспомнила, что вещи-то на берегу остались буквально все, даже исподнее, которого сейчас не хватало больше всего. С другой стороны, иначе им бы пришлось идти по лесу в мокрой одежде, что тоже было далеко от комфорта и хоть какого-то удобства. Тилл убила присосавшегося к руке комара, звонко шлепнув ладонью по коже, и невесело подумала о том, что одежда, пусть и мокрая, и холодная, все-таки могла защитить хотя бы от всех этих комаров, жучков и мошек. — Наверняка будут. — И… — Тилл запнулась. — Что нам тогда делать? — Прятаться, — совершенно серьезно ответила Драга, хотя до этого всегда производила впечатление настоящего воина, который скорее побежит с мечом наголо на противников, чем будет от них трусливо скрываться. А потом Тилл вспомнила, что меч, как и лютня, так же остались на берегу, и что Драга теперь абсолютно беззащитна, тогда как у их преследователей есть, как минимум, арбалеты, а как максимум… страшно было подумать, что еще у них могло быть. — Прости, — опустив голову, прошептала эльфийка, и Драга недоуменно покосилась на подругу. — За что? Ты ни в чем не виновата. — А если они пришли за мной? Драга закатила глаза: вот сейчас только этих ее бредней о принцах и принцессах не хватало! И так тошно, а тут еще… — Брось, это просто совпадение. — А если нет? — Тогда нам лучше как можно скорее найти хорошее укрытие, — Драга не думала, что они действительно пришли за Тилл, точно так же не думала и о том, что ее сбрендившая подруга могла бы быть самой настоящей принцессой. Но если Тилл в стрессовых ситуациях было проще воображать себя какой-то там очень важной принцессой, то Драга готова была ее в этом поддержать. Как ни крути, но всем лучше, чем истерика. — Прости, — еще раз повторила Тилл, так тихо, что Драга с трудом расслышала ее. Но все-таки услышала, добродушно усмехнулась и, скорчив шутливую гримасу, сказала: — Ладно-ладно, прощаю за все и разом! Только больше не смейся, быть подстреленной в зад — весьма сомнительное удовольствие. Тилл просияла, а Драга не смогла сдержать улыбку, почувствовав, как на сердце разом стало легче. Даже темный-темный и крайне неприветливый лес по эту сторону реки, ставший еще более темным и неприветливым от осознания, что они здесь не одни, на короткое мгновение будто бы снова залился солнечным светом. Подул по-осеннему холодный ветер, видимо, запамятовав, что до осени им еще идти и идти, и Тилл зябко поежилась. Драга же чувствовала себя… как-то странно. С тех пор, как они вышли из воды, ее постоянно бросало то в жар, то в холод, но она старалась не обращать на это внимание. Что ей, в самом-то деле, какая-то жалкая простуда? Драга уже и не помнила, когда болела в последний раз, поэтому не сомневалась, что легкий озноб пройдет, стоит ей немного подождать. Драга вертела головой из стороны в сторону, выискивая место для ночлега. Но лес, как назло, быть совсем не непроглядным, даже довольно-таки куцым, раз через тонкие голые стволы то и дело проглядывала луна, и без единого укромного места, где можно было бы спрятаться так, чтобы никто не нашел. Драга в раздумьях пнула попавший под ногу камень, и он отскочил в сторону, пару раз подпрыгнул и с приглушенным стуком скатился куда-то вниз, только и было слышно слабое «тук-тук-тук», доносящееся из-под земли. — Постой, — Драга подняла руку и прислушалась. Камешек все еще стучал где-то внизу. Тилл остановилась, тоже прислушалась и удивленно посмотрела на подругу: — Это же… — Да, — кивнула гномка. — Кажется, там что-то есть под землей. Луна засияла ярче, озаряя каменные глыбы, сквозь которые пророс лес. Тилл тихонько ойкнула, тут же прикрыв рот рукой. Глыбы казались поросшими мхом и покрытыми многовековой пылью, но почему-то все еще не раскрошились от времени окончательно. Лишь раскалывались на части, освобождая деревьям и траве путь к свету. А прямо перед девушками, словно бы разинув черную пасть, как какой-нибудь гигантский монстр, в земле зиял провал. Присмотревшись, Тилл разглядела под толстым слоем листвы, веток и травы уходящие вниз ступеньки. Такие же каменные и широкие, какими были ступени в родном дворце Тилл, но гораздо более обшарпанные, будто наступишь на них — и они тут же раскрошатся под ногами. — Знаешь, — дрожащим голосом пролепетала Тилл, — а это очень даже похоже на хорошее убежище. — Думаешь? — Драга хотела напомнить, как Тилл испугалась того огромного кирпича в лесу, но взглянула в ее решительное и очень напуганное лицо и промолчала. Обошла провал со всех сторон, даже наступила на первую ступеньку, которая каким-то чудом не обвалилась под ее ногами, еще немного подумала, сомневаясь, и кивнула: — Да, можем переждать ночь здесь. Если нас будут искать, то вряд ли спустятся… сюда. По крайней мере, я бы точно не сунулась. — Значит, спускаемся? — Ага. Драга первой шагнула в провал, и Тилл поспешно нагнала ее, стараясь идти шаг в шаг, чтобы не отставать. Она так торопилась, что не заметила корягу на ступеньках, поэтому запнулась и, чувствуя, как теряет равновесие, чуть не пропахала носом весь спуск, но Драга ее вовремя удержала. — Будь осторожнее, Лютня. — Да я и так сама осторожность… — пробормотала себе под нос Тилл. — Темно же, вот и не видно ничего. Драга вздохнула и протянула ей руку: — Держись. Тилл с благодарностью ухватилась за руку подруги и зашагала вниз уже увереннее, не сомневаясь, что Драга-то ее наверняка защитит и от всяких там коряг, и от крошащихся ступенек. С ней не страшно было даже спускаться в это… что-то из древних времен. То есть, страшно, конечно, но не так сильно, как если бы гномки рядом с ней сейчас не было. Тилл на мгновение удивилась тому, насколько ледяные у Драги руки, но быстро выкинула это из головы: она и сама замерзла после вынужденного купания, еще и воды наглоталась, так что вряд ли ее собственные ладони сейчас согревали лучше. Под землей было темно и сыро, по стенам стекала каплями и тонкими ручейками вода, гулко ударяясь о каменные плиты на полу и стекая в расщелину на полу. Сюда почти не проникал солнечный свет, и Тилл очень хотелось попросить Драгу развести костер, чтобы согреться и хоть как-то осветить это пугающее место, но она понимала, что огонь может их выдать. Тогда получалось бы, что и не было никакого смысла спускаться вниз, если они собирались так глупо попасться. Драга прошлась по помещению, оказавшемуся гораздо длиннее и просторнее, чем она предполагала. Собрала в охапку нападавшие сверху сухие листья и ветки, те, что еще не успели окончательно отсыреть, и набросала их в одну большую гору у самой дальней от лестницы стены. — Что ты делаешь? — заинтересовалась Тилл, подходя ближе. — Кровать, — хмыкнула Драга и развела руками: — Все лучше, чем спать на холодной плитке. — Думаешь, я смогу уснуть, после всего-то? — спросила Тилл, немного постояла над горой листьев и все-таки села. Гномка покачала головой: она и сама вряд ли смогла бы заснуть сегодня. Тем более, нужно держать ухо востро на случай, если их действительно будут искать. Собственная беззащитность била по гордости и заставляла нервничать. — Слушай, — сказала Драга, отгоняя неприятные мысли. — А ты могла бы… ну… Тилл подняла на нее огромные глазища, и Драга совсем смешалась. Отвернулась в сторону и пробурчала, тщетно пытаясь побороть смущение: — Помоги со стрелой, пожалуйста. Попади стрела в любое другое место, Драга прекрасно справилась бы и сама, все-таки служба в армии приучила ее не полагаться ни на чью помощь и справляться с самыми тяжелыми ранениями. Однажды она даже сама себе зашивала плечо после удара мечом, и, пусть было тяжело, но справилась. А тут ее подводили слишком короткие руки, которые едва-едва дотягивались до оперения стрелы. — Помочь? — переспросила Тилл и ужаснулась, представив, как будет рыться в ране подруги и вынимать стрелу голыми руками. — Но я никогда раньше не… — Я знаю, — перебила ее Драга. — Прости за это, но без тебя я не справлюсь, — и для наглядности пошевелила руками за спиной. Тилл это «прости» будто пыльным мешком по голове ударило. Внезапно стало отчетливо ясно и то, что без нее Драга действительно не справится, и то, что сейчас не время «строить из себя принцессу», как выражалась ее спутница. Драга же, пусть и подстреленная, все равно сумела и довести ее сюда, и спуститься по лестнице, и не словом не обмолвилась, что ей, вообще-то, сейчас гораздо хуже, чем самой эльфийке. И если Тилл не сможет сделать ради нее хотя бы этого, что вообще она за подруга-то тогда будет?! — Я все сделаю! — решительно сказала Тилл, пытаясь в своей наигранной решительности убедить то ли Драгу, то ли саму себя. Пока не удалось ни того, ни другого. — Только скажи, что нужно делать, я об этом вообще ничего не знаю. Драга легла на кровать из листьев и принялась объяснять: — Так… Стрелу вытаскивать не стоит, а то сразу коньки отброшу от кровопотери. Поэтому просто обломи древко. Тилл старалась слушать, хотя вид покачивающегося напротив глаз окровавленного оперения то и дело отвлекал. — Поняла, — кивнула Тилл. Это звучало уже не так ужасно, как, например, необходимость ковыряться в ране, вытаскивать наконечник стрелы и все такое. — И как это сделать? — Рукой держишь у раны и ломаешь выше. — Держу? — Древко, чтоб не шаталось, — пояснила гномка и вздохнула настолько тяжело, что, кажется, уже сомневалась в том, так ли ей нужна помощь Тилл. — Кусок оставляешь снаружи, так доставать удобнее будет, когда до деревни дойдем. — Вроде бы звучит не слишком сложно. — Справишься? — Угу… — Если тебе это сложно, то не… — Я справлюсь, — перебила ее Тилл. И, собрав в кулак все свое самообладание, плотно сжала пальцы вокруг древка стрелы, прижала к коже, чтобы не качалось во все стороны, и другой рукой с усилием отломила оставшуюся часть. Кровь не начала литься неудержимым потоком, а из раны теперь торчала только короткая палка. Драга выдохнула сквозь крепко сжатые зубы, восстановила дыхание и сказала: — Спасибо. — Да не за что, было не так уж и сложно. — Неужели? — Ну, сложно, конечно, но могло же ведь быть и хуже, верно? — оптимистично ответила Тилл. — Верно, — согласилась Драга. «Могло быть хуже» началось под утро. Ночью Тилл все-таки уснула беспокойным, прерывистым сном, который Драга пообещала сторожить. А когда проснулась, Драга лежала рядом с ней с закрытыми глазами и тяжело дышала, сотрясаясь мелкой дрожью. — Эй, — Тилл тронула подругу за плечо, пытаясь разбудить, и тут же отдернула руку. Плечо Драги было обжигающе горячим. — Эй! — повторила громче, забыв о том, что где-то там наверху еще могут рыскать их преследователи. — Эй, очнись! Драга! Гномка наконец открыла глаза и мутным взглядом посмотрела на Тилл, будто бы не узнавая ее или не видя. — Ты в порядке? — в отчаяние спросила Тилл, понимая, что она совсем не в порядке. Взгляд упал на рану Драги, и Тилл поспешно зажала себе рот рукой, чтобы не закричать: рана покраснела, и на ее краях вокруг древка просачивались белесо-желтые следы гноя. Совершенно некстати вспомнилось, как когда-то такая же гноящаяся рана была у одной лошади в дворцовой конюшне. Отец тогда приказал убить ту лошадь, чтобы не мучилась, а Тилл проплакала неделю. Драга задышала часто и прерывисто, будто во время быстрого бега. Когда из ее горла вырвался хрип, Тилл поспешила перевернуть подругу на бок. Она не была уверена, что это поможет, но, кажется, давным-давно она где-то слышала о том, что на боку дышится легче, чем лежа на спине. Вроде бы помогло, потому что больше хрипов Тилл не слышала. — Ну что же ты? — вздохнула она, проведя рукой по липким от пота волосам подруги. — А говорила, что сильная и никогда не болеешь… Через пару часов Драга уже металась в бреду по «кровати» и ее прошибала крупная дрожь, от которой все тело вздрагивало, как от ударов. Рана воспалилась еще сильнее, а румянец на щеках гномки стал лихорадочно-красным. — Поспи, поспи, — шептала Тилл, придерживая подругу за плечи и не зная, что вообще можно сделать в такой ситуации. Первой мыслью было звать на помощь, но до ближайшей деревни, скорее всего, еще дни, если не недели, да и не знала Тилл, в какую сторону ей идти. А где-то наверху, возможно, их еще искали те люди с арбалетом, которым вычислить так и не привыкшую к походной жизни Тилл было бы легче легкого по шуму спугнутых птиц или сломанных веток. Поэтому приходилось только оставаться на месте и надеяться, всем сердцем надеяться на то, что Драга как-нибудь сама собой справится с болезнью, бодро вскочит на ноги и пойдет дальше вместе с Тилл, защищая ее ото всего на свете. Тилл сморгнула с глаз непрошенные, жаркие слезы и зябко обхватила себя руками за плечи. Казалось, ночью здесь было теплее, и Тилл старалась не думать о том, что ночью ее, наверное, согревала лихорадка Драги. Думать об этом было мерзко и паршиво, и Тилл чувствовала, как к горлу комом подкатывает тошнотворное, сводящее с ума бессилие. — А хочешь, я тебе песню спою? — спросила Тилл. Она ничего ведь и не умела-то, только петь и доставлять неприятности всем вокруг. — Я ведь тебе ее вчера так и не допела… И Тилл запела тонким, дрожащим голосом, то и дело срываясь на всхлипы:

Длинная, шелковистая… В гуще застряли листики. В обмороке завистники: Где ж такую найти? Гордость и поклонение, Чудное кос плетение, Модниц столичных мнение: Лучше не заплести. Темная и блестящая… Гладкая, настоящая, Трепетно так торчащая, Как ее не любить?.. Знаешь, а к черту бороду… Я ведь тебе и городу, Я ведь в тебя и в улицы… Так что и не забыть.

— Прости, что лютни нет, тогда бы лучше получилось, — неловко закончила Тилл. Драга молчала, не открывала глаза, и, кажется, начала понемногу проваливаться в сон, задышала спокойнее и ровнее. Тилл улыбнулась, прислушиваясь к дыханию подруги и, уже не сдерживая слез, разревелась, уступив место накрывшей с головой истерике. — Не умирай, пожалуйста… Просто не умирай, не оставляй меня одну. Тилл еще никогда в жизни не было так страшно.