Двое: Лютня и я

Тилл вернулась через несколько дней после того, как лютню наконец-то починили — будто специально выжидала подходящий момент. Или словно чувствовала, что у нее появилась еще одна причина для возвращения. Когда Тилл пересекла черту города, Драга сразу почувствовала ее запах. Будто она все это время неосознанно принюхивалась своим изменившимся вампирским чутьем, пытаясь разобрать в городе этот аромат. Тилл пахла свежей хвоей, сладко-горьким хмелем и чем-то таким неуловимым, но очень знакомым. И еще более любимым. Стук в дверь Драга ждала с нетерпением, притопывая ногой и от нервов до крови сдирая с указательного пальца кутикулу. Она боялась и одновременно всем сердцем ждала встречи с Тилл. Ее пугала сама мысль о том, что разлука, пусть и всего в несколько недель, могла внести холод в их отношения или, и вовсе, убить только-только зарождающуюся любовь, которая для них обеих пока еще казалась чем-то новым и неизвестным. Но Тилл же вернулась, верно? Драга чувствовала ее запах и знала, что он не мог принадлежать никому другому. Тилл вернулась, потому что Драга обещала ждать ее. И это придало Драге толику уверенности, когда она открыла дверь после короткого стука. Этого стука она дождалась словно бы целую вечность. За дверью стояла Тилл, знакомая Драге до каждого волоска или морщинок в уголках губ от слишком частых улыбок. Драга пристально вглядывалась в лицо Тилл, стараясь уловить в ней малейшие изменения, но их не было. Тилл ничуть не изменилась за это время, и страх неизвестности, сковавший сердце Драги, понемногу отступал. — Привет, — просто сказала Драга и посторонилась, чтобы пропустить подругу внутрь комнаты. Тилл бросилась в ее объятия — а Драге показалось, будто она и не жила до этого. Просто существовала, что-то делала, что-то незначительное и неважное, и вот только сейчас — наконец-то — смогла вдохнуть воздух полной грудью. И начать жить. — Ты вернулась, — прошептала Драга. Сомнений и страха внутри нее больше не было, только всеохватывающая, безграничная радость от того, что она снова может смотреть на Тилл, касаться ее, слышать ее голос и вдыхать ее аромат. — Вернулась, — так же шепотом ответила Тилл. В этот момент им обеим казалось, что любой громкий звук может вдребезги разбить все вокруг, и окажется, например, что они так и не встретились. Что Тилл все еще где-то далеко-далеко, а Драга по-прежнему ждет ее в городе вампиров. Будто вся их встреча — всего лишь сиюминутная ошибка мироздания, и совсем скоро кто-нибудь ее исправит. Будто то, что они смогли увидеть друг друга — все это такое же хрупкое, как летящая на пол стеклянная ваза, и такое же мимолетное, как взмах крыльев бабочки. Ну, тех бабочек, конечно, которые не превышали ростом самих Драгу и Тилл, им-то на махание крыльями явно потребовалось куда больше времени. Однако они продолжали стоять на месте, крепко обнявшись, а мир вокруг них и не думал разлетаться на тысячу осколков. Наконец, Тилл слегка отстранилась, так, чтобы она могла увидеть лицо Драги, и, продолжая сжимать ее руки в своих, призналась: — Я так по тебе скучала! — она сказала это громко, очень громко, даже вызывающе. Будто всему миру кричала: «Да, мы вместе и больше не расстанемся!». И улыбалась. — Я тоже. Я тоже скучала по тебе, Тилл. Они встретились — и теперь все будет хорошо. Не может не быть. — А как там твой супруг? — спросила Драга, когда окрыляющее чувство первой эйфории от встречи понемногу начало отступать. Она все еще была безумно счастлива, но уже хотя бы могла думать хоть о чем-то, кроме Тилл и ее возвращения. — Он так легко тебя отпустил? — О, нет, что ты! — Тилл хихикнула. — Эммет вернулся в город вампиров вместе со мной. Думаю, он сейчас с Викрамом. — Вот как? — Да, оказалось, что нам обоим этот брак поперек горла встал и… Тилл рассказывала про свою свадьбу, про договоренность между ними с Эмметом, про то, как отец Эммета обрадовался их дружбе с вампирами и назначил их послами в вампирский город для заключения союза и обмена опытом между клыкастыми и эльфами. Тилл вообще много чего рассказывала, а Драга слушала ее, не перебивая, и могла думать только о том, как же сильно все эти недели ей не хватало звучания голоса Тилл. Ей казалось, что голос Лютни — самое красивое, что она когда-либо слышала за всю свою жизнь. Самое любимое. Самое родное. И только теперь она в полной степени осознала: Тилл вернулась. Тилл, в самом деле, вернулась к ней. — Эй, ты меня вообще слушаешь? — обиженно надула губы Тилл, и Драга очень нежно ей улыбнулась в ответ: — Слушаю. И никак не могу наслушаться. — Я тоже скучала, Драга, — повторила Тилл. Драга не знала, что говорить, в таких ситуациях. Что вообще говорить, когда самое важное уже вроде бы сказано, а все остальное — настолько незначительное, что и упоминания не стоит? — У меня, кстати, есть для тебя подарок, — вспомнила Драга и, на секунду скрывшись в недрах шкафа, протянула Тилл завернутый в темную ткань сверток. — Что это? — спросила Тилл, приняв подарок и покачав его в руке, прикидывая вес. — Тяжелый. — А ты открой, — посоветовала Драга. Ткань зашуршала, разворачиваясь, и Тилл потрясенно выдохнула: — Это же… — Да, — кивнула Драга. — Но как?.. Я думала, что потеряла ее навсегда, мою лютню. — Пока тебя не было, я ходила на то озеро. — Что? — тут же взволнованно переспросила Тилл. — Но это же опасно! Там могли быть те ужасные разбойники и… — Тилл перевела дыхание, оглядела Драгу с ног до головы, убедилась в отсутствии новых травм и уже спокойнее спросила: — Ты в порядке? С тобой ничего не случилось? — Я в полном порядке, — заверила ее Драга. — И я была там не одна, Викрам составил мне компанию. — Ох, Драга, но у меня для тебя ничего нет, — печально покачала головой Тилл. — Я даже подумать не могла… Если бы я знала, я бы… Я бы подготовилась лучше и не возвращалась без подарка для тебя! — Тилл, твое возвращение — самый лучший подарок для меня. Тилл наклонилась ближе к лицу Драги и порывисто поцеловала ее в губы. А Драга подумала, что, пожалуй, все же именно вот это — самый лучший подарок из всех возможных. Потом они долго сидели в комнате Драги, разговаривали обо всем, о чем только можно, и все это теперь казалось очень важным и нужным. А потом так же долго молчали, и эта тишина совсем не давила и не была натянутой, она умиротворяла и убаюкивала, как детская колыбельная. Тилл провела пальцами по струнам лютни, и инструмент отозвался мелодичным перезвоном. Драга вспомнила, как сильно ее раздражала и выводила из себя эта лютня, а теперь — ну надо же! — она даже успела по ней немного соскучиться. По крайней мере, Драга была рада, что лютню все-таки удалось починить, и теперь, пусть и не такая идеальная как в начале пути, она снова была нужна Тилл. — Спеть тебе что-нибудь? — спросила Тилл. — Только предупреждаю сразу, я уже давно ничего не пела. Так что не суди строго! Драга задумалась, а потом сказала: — Я бы послушала… Хм… Помнишь, ты пела песню?.. Как же там было?.. «Не беда — да, да, да», кажется? — Помню, — покивала головой Тилл и перебрала пальцами струны лютни, подбирая подходящую мелодию. — А почему ты выбрала именно ее? — Ну, — Драга чуть-чуть смутилась, отвела взгляд в сторону и пробормотала: — Это была первая песня, которую ты для меня спела. — Что-что? — переспросила Тилл. — Это первая песня, — повторила Драга, — которую я от тебя услышала. И первая песня, которую ты сочинила во время нашего путешествия. — И ты это запомнила? — изумилась Тилл. — Конечно, запомнила! — горячо заверила ее Драга. — Я помню все, что касается тебя. Тилл улыбнулась, перехватила поудобнее лютню, брякнула по струнам и объявила: — Ну, что ж… Тогда слушай!

Эльфы любят чащи — да-да-да! В это вы не верьте — ни-ког-да Змеи, пауки, лягушки, Комары, клещи и мушки, Ветки в морду, корни в ноги и болит спина! Кто придумал эту е-рун-ду? Больше в лес ни в жизни не-пой-ду. Парит, дождь, туман и сыро… Да ещё нет к хлебу сыра… Зря я гномку попросила проводить к двору! Эльфы любят чащи — да-да-да! В это вы не верьте — ни-ког-да, Дайте пива и подушку, Больше ничего не нужно — Только лес себе оставьте, нав-сег-да!