По ту сторону истории

С 8 МАРТА, МИЛЫЕ ДАМЫ)

***

Санавбер сразу же увели в гарем, а мне приказали следовать за Султаншей. Мы проходили коридор за коридором, и если сначала я ещё пыталась запомнить дорогу, то под конец я уже просто следовала за Кёсем. Дворец восхитителен, я всегда любила старинные замки, но этот превосходил все увиденные. Наконец перед нами отворились огромные двери и, черт побери, эти покои больше, чем моя квартира. Не успев я отойти от ослепляющей роскоши, как взгляд зацепился за шатенку в наряде из черного бархата. Это была та самая девушка из рынка, вот только сейчас она выглядела в несколько раз лучше. На лице не было горечи, теперь оно сияло от счастья, а богатая одежда вместе с украшениями делали её ещё красивее. Встретившись со мной взглядом, на секунду глаза девушки расширились то ли от удивления, то ли от ужаса. Но эта была лишь мимолётная эмоция, которую шатенка быстро сменила на добрую улыбку, поворачиваясь к Кёсем. — Валиде, — обратилась девушка, и моё удивление взлетело просто до максимума. — Я пришла, чтобы разделить с Вами завтрак, но так как Вас не было, то решила подождать здесь. Надеюсь, не помешала, — она бросила нечитаемый взгляд на меня. — Что ты, дорогая. Прежде чем Кёсем успела договорить, двери открылись, и в покои с опущенной головой вошёл мужчина лет тридцати, может и больше. У него были светлые, немного рыжеватые волосы и вытянутое лицо. Он создавал впечатление очень строгого человека. — Харис-ага, — полуобернувшись, обратилась к мужчине госпожа. — Это Кара, она моя новая калфа, и с этого момента отдаю девушку на попечение тебе. — Обучу её лучшим образом, — все так же не поднимая головы, пообещал мужчина. — Отлично, можете идти, — Кёсем сделала властный жест рукой, и в мгновение ока ага оказался возле меня, так же быстро буквально вытащив из покоев. Как только за нами закрылись двери, Харис сразу же расправил плечи, гордо подняв голову. Никогда бы не подумала, что такой мужчина мог быть агой. Он не похож на евнуха и уж точно не смахивал на раба. — Начнем с самого главного, — несмотря на меня, сказал мужчина, неторопливо идя в незнакомую мне сторону. — В гареме несколько сотен женщин, и, естественно, их отношения требуют строгой иерархии. Итак, «низшая ступень» — джарийе. Так называют девушек, которые только что попали в гарем. В их обязанности входит: уборка, выполнение мелких поручений и обслуживание женщин, которые занимали более высокие должности. Интим с повелителем для джарийе невозможен. Одалык — следующая ступень, простыми словами — наложницы, что не были удостоены внимания Повелителя. Икбал — высшая каста, постоянные фаворитки султана. Султан — титул наложницы, которая родила Шехзаде. Далее идёт Хасеки, но у нашего Султана их пока нет. — Я думала, что у Султана уже есть женщина, родившая ему сына, — подметила я, вспоминая свои знания о титулах этих времён. За эту фразу он посмотрел на меня как на дуру или же неразумное дитя; нет, скорее, как на дуру. — Хасеки — титул, который ввел султан Сулейман для своей жены Хюррем Султан. То есть Хасеки — это самая любимая женщина. Особенность этого титула в том, что его нельзя было отменить: неважно, сколько детей у Хасеки и какого они пола, неважно, правит ли её муж — этот титул никто не имел права отнять. Титул Султан отбирается, если умрет Шехзаде. Также женщины с титулом Хасеки по статусу выше рождённых Султанш. Далее Валиде — самый высокий титул женщины в Османской империи, это мать правящего Султана. — Я прошу прощения, что прерываю, но что за девушка была в покоях Кёсем Султан? — он посмотрел на меня удивлённым взглядом. — Тёмненькая такая, в черном платье, ещё у неё была небольшая корона на голове. — Это Гевхерхан Султан — дочь Кёсем Султан. Госпожа месяц назад потеряла мужа, и Повелитель распорядился, чтобы она вернулась сюда. Бедняжка так скорбит. Столь молода, а уже дважды вдова. Я лишь кивнула. Она говорила, что её мнения никто не спрашивает, теперь всё стало на свои места. В Османской империи Султанши больше были средством для укрепления связей. В гареме рождение девочки не давало власти, и для империи их наличие было неважным. Единственную пользу, которую из них извлекали их матери — это выдать замуж, дабы обеспечить себе нужные связи и тем самым укрепить свою власть. Всю жизнь прожить в золотой клетке без права выбора — в этом месте не было счастливых женщин. От размышлений меня отвлек укол в ноге. Мужчина что-то цеплял к моему платью. — Что Вы делаете? — В первое время, чтобы каждый мог увидеть и запомнить имя рабыни, их записывают на кусочках бумаги и прикалывают к одежде невольниц. Почему-то сразу вспомнились ошейники у животных. — Итак, Кёсем Султан захотела, чтобы ты была калфой. Это служанки, которые занимаются уборкой покоев членов султанской семьи. Об интимных отношениях с Султаном и речи быть не может. Почему мне все напоминают о том, что я не могу быть с Султаном? — Потому что ты молода и симпатична, — я что, сказала это вслух? — Насмотревшись на привилегии фавориток, можешь попытаться попасть в постель к Падишаху. — Да не собираюсь я к нему! — не выдержала я. У меня на лбу, что ли, написано «хочу в постель к Султану»? — Меня не привлекает мысль быть тридцать пятой женой. — Ты слишком высокого о себе мнения, — мне кажется или на меня только что посмотрели как на мусор? — У тебя нет шансов, наш Повелитель не любит блондинок, поэтому в гареме их почти нет. — А мне мужчины, имеющие одновременно несколько женщин. Как хорошо, что мы тщательны в выборе. На мгновение он еле заметно улыбнулся, и это было искренне, ведь у уголков глаз появились морщины. — Скажешь такое ещё раз — и тебя накажут. Итак, калфы бывают трех разрядов. Младших, средних и старших, к слову, в зависимости от срока службы. Ты, разумеется, младшая. За следующим поворотом был огромный зал, который был просто наполнен красивейшими девушками. Это как попасть за кулисы конкурса «Мисс Мира». Все фигуристые, красивые, одним словом, то бишь совершенные. Я даже растерялась, застыв у входа, не ожидая такого изобилия. — Пошли, — легко толкнул меня ага, заметив мой ступор. — Виктория? — немного неуверенный оклик заставил меня резко остановиться. Как давно я не слышала своего настоящего имени. Я быстро развернулась на источник звука и удивленно застыла. Ко мне приближалась Настя. Отошла от шока я лишь в тот момент, когда рыжеволосая меня крепко обняла. — Я так рада, — со счастливой улыбкой сказала Настя. — А я все ещё в шоке. Почему ты здесь? — Тебе нельзя обращаться к фаворитке, что носит дитя Повелителя на «ты», — строго предупредил Харис, отчего мои глаза ещё больше расширились. — Ей можно. Виктория, ты новая наложница? — Н-нет, меня назначили калфой. — Харис-ага, можно я заберу её к себе ненадолго? — Мне нужно многому обучить её… — Мы пообедаем вместе, — резко перебила его Настя. — К тому же твой отказ может меня расстроить, что плохо скажется на ребенке. — Хорошо, хатун, но не слишком долго, отправь её сразу ко мне. Без лишних разговоров рыжеволосая взяла меня за руку и потащила в неизвестную сторону. — Меня теперь зовут Айлин, дали такое имя после того, как я стала мусульманкой, — мы вошли в небольшую, но весьма просторную комнату. — Ты можешь идти, — сказала она девушке, что ставила на стол тарелки. — Когда ты узнала, что беременна? — на лице девушки вмиг появился страх. Она провела взглядом уходящую служанку и повернулась ко мне, как только за ней закрылась дверь. — Неделю назад. Ты же не желаешь мне зла? Мне ведь можно тебя доверять? — я уверенно кивнула. — Мне страшно, Виктория, мне очень страшно, — её руки начали непроизвольно дрожать. — Чего ты боишься? — Меня убьют. — Не говори глупостей. — Нет, ты не понимаешь, — перебила меня девушка и начала быстрыми шагами менять комнату. — От Султана беременели много девушек, но ни одна не родила: Айше Султан никому не позволила родить. Большинство просто умирают, других ссылают в Старый дворец. Султан меня не навещает, если бы не эта беременность, то и вовсе забыл бы обо мне. — Успокойся, — я быстро подошла к девушке и, схватив за руки, слабо встряхнула. — Открыто твоему ребенку навредить никто не посмеет. Если большую часть времени будешь сидеть в комнате, то вариант подстроить несчастный случай тоже можно свести к нулю. Останутся только яды, но большинство из них можно вычислить. — Но я не умею… — судя по её голосу, истерика уже на подходе. — Зато я умею. — Ты мне поможешь? — неуверенно спросила Айлин. — Да, просто делай то, как я скажу, и также приложу все усилия, чтобы беременность прошла хорошо. — Значит, нужно просто сидеть в комнате и есть после того, как ты проверишь еду? — Именно. Также не ходи нигде одна, и если будешь спускаться по лестнице, очень крепко держись за перила, — я начала прокручивать в голове все способы, как можно сделать выкидыш. — Те лекарства, что тебе дают — лучше не пей. Лекарей можно подкупить. Если ты права и всех девушек убирали с пути, то это может быть одним из способов. — Сколько способов, чтобы убить... При французском дворе отравляли одежды, духи и даже косметику. Здесь же все может быть ещё хуже. Я не стала говорить об этом Айлин, она и так напугана. — Их не так много и я все смогу предотвратить, — пообещала я, не веря в свои слова. Но ей сейчас нужна была поддержка. — Я не знаю, сколько у меня будет свободного времени, но я сделаю все, что смогу. Проверяй еду серебряными украшениями, и даже если они не будут темнеть, все равно ешь медленно и маленькими порциями. Так даже, если яд попадет в её организм, есть вероятность, что он проявит себя раньше, чем рыжеволосая съест смертельную дозу. Она хороший человек и не заслуживает такой судьбы. — Хорошо. — Слушай, у меня есть к тебе просьба. Кёсем Султан поручила мне передать Султану письмо, но она сказала о нем никому не говорить. Но ведь тебе я могу доверять? — рыжеволосая моментально закивала. — Можешь отвести меня к покоям Султана? — Разумеется, есть все равно больше не хочется. На этот раз мне даже показалось, что я запомнила дорогу. Мы остановились перед большой деревянной дверью, по обе стороны от которой стояли мужчины в красной одежде. — Чего тебе, хатун? — спросил один из стражников. — Кёсем Султан передала послание нашему Падишаху, мне приказано отдать лично в руки. Мужчина быстро скрылся за дверью, а когда вернулся, то без лишних слов пропустил меня внутрь. Войдя в покои, я, как и полагается, склонила голову и поклонилась. — Султан, Мехмед Абаза-паша просил передать Вам послание, — я достала небольшой свиток из тайного кармана и протянула мужчине. — Подойди, — голос звучал просто до чёртиков знакомым, и я, рискнув, подняла глаза, и… да что же сегодня за день такой? — Мурад, ты тут что… — слова слетели с моих губ быстрее, чем мой мозг успел обработать полученную информацию. Мужчина же лишь прищурил глаза, оставаясь так же неподвижно сидеть за столом. Его поза была расслаблена, то есть, скорее всего, мой приход не был для него неожиданностью. Не зная, что сказать, я подошла к нему и положила на стол свиток. Просто шикарно! Человек, с которым у меня худшие отношения, оказался одним из самых жестоких Султанов в истории. Просто вот: за что? Мурад не спешил читать содержимое, лишь смотрел на меня недоверчивым взглядом. — Я его не открывала, клянусь. — Знаю, — как-то разочарованно выдохнул Султан. — Тогда бы ты уже была мертва. — Что? Шатен показательно открыл письмо, но при этом сделал это так, чтобы его пальцы не касались бумаги. Не читая содержимого, он швырнул письмо на пол передо мной, и только сейчас я смогла разглядеть, что он абсолютно пуст. — Бумага пропитана ядом, коснись бы ты её хоть пальцем, то до конца вечера уже умерла бы в агонии. — З-зачем Вы это сделали? — Ты узнала мою тайну, поэтому твою верность нужно было проверить. По правде говоря, я до последнего был уверен, что твой труп выбросят в Босфор. Неделю назад. — Как ты посмел ей это рассказать? — вспылил Мурад, узнав, что какая-то рабыня знает о его планах. — Я ничего не рассказывал, Вы же знаете, я бы никогда Вас не предал, — быстро оправдывался Мехмед, покорно опустив голову, будто приговоренный перед взмахом палача. — Кара не глупа и сама обо всем догадалась. — Тогда девчонка уже мертва? — это был вопрос, но звучало больше как приказ. — Она не предала меня, хотя могла и находилась не в самом лучшем положении. Я ей доверяю. Повелитель, прошу, доверьтесь мне, я ведь никогда не разочаровывал Вас. — Тогда проверь её, — паша резко поднял на Мурата глаза полные ужаса. — Она излишне любопытна, просто… — Тогда пусть кормит червей. Убей её или проверь — это приказ. Надеюсь, ты принесешь мне добрую весть о смерти. Наше время. Меня просто захлестнули эмоции. Удивление, злость, обида — все это смешалось в ужасный вихрь, желающий вырваться и смести все на своем пути. Наверное, больше всего добило, что человек, который тебе нравился без какой-либо весомой причины, просто поставил твою жизнь на кон. За что так со мной поступил, Мехмед? Я вообще-то очень любопытный человек, и он это прекрасно знал! — Солнышко моё, — я медленно выдохнула, пытаясь успокоить поднимающийся гнев. И в данный момент мне было глубоко наплевать, как удивился Мурад такому обращению. — А зачем вы вообще меня проверяли? Я изложила огромное желание тебе помогать? Или же кто-то может предположить, что жалкая рабыня может знать планы великого Султана? Просто, — я зарылась пальцами в волосы, у меня просто не хватало слов, чтобы описать все негодование, — ты проверял мою верность? А по какой причине я должна быть тебе верной? Он резко поднялся из-за стола и медленными шагами, не разрывая зрительного контакта, начал приближаться ко мне. Я заметила, как мужчина в попытке хоть немного успокоиться сделал глубокий вдох. Его зрачки были расширены до максимума, будто у наркомана или у обезумевшего. Не столь важно, всё равно от этого взгляда по телу словно электрический разряд прошелся. — Я твой Султан, твой господин, — едва сдерживаясь, сквозь зубы процедил Мурад. — Хорошо, — я вновь попыталась успокоиться, но вышло не очень. — Ты Султан страны, где меня, вольного человека, связали и запихнули на рынок, продавая как животное. Ты Султан страны, где меня на законных правах могут изнасиловать, а затем убить. Ты Султан страны, в которой меня избивали за то, что не соглашалась с тем, что я бесправное существо! Не успела я опомниться, как Мурад молниеносно схватил меня за горло, рывком толкнул к столу, из-за чего я больно ударилась поясницей о край стола. Чтобы не издать ни звука, пришлось до скрежета сжать зубы и лишь чуть морщиться от неприятных ощущений, волной прокативших по телу. — При каждой нашей встрече моё желание задушить тебя собственными руками все возрастает, — от этого пропитанного ненавистью шепота стало безумно страшно. — Мне кажется, что твоя смерть доставит мне ни с чем несравнимое удовольствие. Гнетущая тишина, разрываемая исключительно тяжелым дыханием обоих, и, кажется, что секунды длятся вечность. Его горячие дыхание опаляло мою кожу, но от этого вдоль позвоночника пробежал холодок.