По ту сторону истории

Кара сидела на траве в самой отдаленной части сада. Сюда почти никто не заходил, и даже садовников здесь редко когда можно было встретить, ведь окружающие растения почти не нуждались в заботе. Приблизившись со спины, Мехмед остановился в шаге от неё. — Это правда, что ты провела ночь в покоях Султана? — мужчина наклонился и почти невесомо скользнул пальцами вниз по шее Кары. Блондинка не вздрогнула, даже не взглянула на него, а лишь продолжила перебирать травы. — Это правда? — стиснув зубы, повторил паша. Услышав едва различимые нотки в голосе, девушка еле слышно засмеялась. — Мы с ним не спали, если ты об этом. Точнее, Султан спал, а я читала, — Кара откинулa голову назад, чтобы брюнет мог видеть её улыбку. Итак, никто не знал, что ту ночь Кара провела у Султана, тогда как узнал Мехмед? Айас-ага пусть и человек паши, но к Султану даже он боялся приблизиться. Но Силахтар, как хранитель покоев, обязан был находиться рядом. Он точно знал, кто и когда покидал покои правителя, скорее всего, это именно он поделился интересной информацией с Мехмедом. — Почему он спал при тебе? — Может, потому что он Султан и может делать все, что хочет? — Мехмед обвил пальцами шею Кары, ощущая под ними ровное биение пульса девушки. — А, может, потому, что паша так жестоко проигнорировал мои чувства, и я решила переключить внимание на другого мужчину? — хватка мужчины непроизвольно усилилась. На это Кара усмехнулась ещё шире, несмотря на пальцы, что сомкнулись вокруг её горла. Чем дальше, тем больше вся эта ситуация забавляла Кару и бесила Абаза пашу. — Какую игру ты ведешь? — интонация Мехмеда была прекрасно выдержанна, а судорожный захват ослаб до мягкого. Мужчина крайне редко позволял эмоциям взять вверх, но у этой девочки было редкое умение почти безупречно играть на его нервах. — А мне вот интересно, — сейчас её лицо стало серьезным. — Проносятся ли сейчас в твоей голове картинки моей смерти, чтобы никто другой больше не смог прикоснуться ко мне? — она плавно встала на колени, чтобы их лица были на уровне. — Да, — краткий ответ срывается с губ с такой интонацией, будто он сказал что-то настолько непозволимо ужасное. — Наверное, это странно, но из всех проявлений любви я больше всего люблю ревность. Это мерзкое и низкое чувство, мелочное порождение собственничества, — её тонкие пальчики ласково и медленно проводят по выступающим на бледной коже линиям синих вен. — Темная сторона любви, она толкает на чудовищные поступки. Мехмед наклоняется вперёд и целует её. Безжалостно, с холодной яростью, впивается ей в губы, будто это укус змеи, а не поцелуй, а потом так же резко отстраняется и произносит стальным голосом: — Лучше тебе не знать, что творится в моей голове. — Он заснул, потому что до этого уже был изрядно истощен, — спокойно объясняет Кара. — На моем месте мог бы оказаться любой, у тебя нет ни малейшей причины для беспокойства. Просто я не могла упустить этот момент и не проверить твою реакцию. Сделав глубокий вдох, Мехмед резко выпрямился и сделал шаг назад. — Помнится, я как-то сказал, что имя Кара тебе не подходит, — блондинка кивнула. — Я ошибался, оно создано для тебя. *** Кара направлялась в гарем, когда заметила, что одна из наложниц залезала на перила балкона. Не тратя ни секунды, девушка бросилась к русоволосой и успела схватить её за локоть как раз в тот момент, когда девушка опасно наклонилась над обрывом. Рабыня полетела на неё, и калфа не смогла удержать равновесие, упав на пол и ударившись спиной, но ещё больше досталось, когда на неё сверху упала девушка. Кара уже была готова накричать на рабыню, но, увидев заплаканное лицо, быстро сменила гнев на милость. — Что случилось? — нижняя губа русоволосой задрожала, а из глаз полились слезы. — Тебя кто-то обидел? — Нет, все нормально, простите, — девушка кое-как поднялась и хотела уйти, но Кара преградила ей путь. — Так нормально, что ты хотела умереть? Как тебя зовут? — Элеонур, — девушка опустила голову, будто была в чем-то виновата. — Если насколько смелая, что готова покончить с жизнью, так может, скажешь, что случилось? Я помогу. Если у тебя настолько безвыходная ситуация, почему бы не использовать меня, чтобы найти другой выход помимо смерти. — Говорят, Вы разбираетесь в травах, — Кара кивнула. — Тогда можете сделать для меня снадобье, чтобы избавиться от ребенка? — зелёные глаза блондинки увеличились от ужаса. — Ты… — сначала калфа хотела спросить, почему наложница хочет так поступить, но потом она поняла. В этом дворце только при одном условии наложница будет не рада беременности. — Кто отец ребенка? — Ш-шехзаде Касым, — с трудом выговорила Элеонур. — Если кто-то узнает, мне не жить, только… Взгляд девушки зацепился за что-то за спиной Кары. Блондинка резко повернулась и так же, как и наложница, застыв на месте. За ними стоял Харис, и кто его знает, что он успел услышать. — Иди в гарем, я со всем разберусь, — спокойным тоном приказала Кара, и Элеонур быстро скрылась с глаз. — Что ты слышал? — Все. Надеюсь, мне не нужно объяснять, что сейчас ты должна пойти к Кёсем Султан и доложить о случившемся? — Что будет с девушкой? — Помнишь, я показывал тебе быстрый путь в Босфор? — Кара неуверенно кивнула, понимая, к чему клонит евнух. — Это её судьба. Касым — самый любимый сын Валиде Султан и самый испорченный, — с долей отвращения добавил мужчина. — Я не просто так говорил держаться от него подальше. — Она ведь далеко не первая? — ага обреченно вздохнул. — Из-за него уже десятки девушек отправились в Босфор. — Но он не имеет права прикасаться к кому-то из гарема Султана, почему на это закрывают глаза? — он снова посмотрел на неё как на маленького ребенка. — Всем плевать, если пропадет какая-то там рабыня, а даже если кто-то и заметит, то всегда можно сказать, что девушка оказалась воровкой или же неуважительно отнеслась к госпоже. Если ты не пойдешь, я сам доложу Кесем Султан, — ага направился к выходу, но Кара его остановила, схватив за локоть. — Пожалуйста, не надо, я все исправлю, только дай мне время. — Хатун! — Харис поднял голову вверх и жадно вдохнул воздуха, пытаясь успокоиться. — Ты столько времени провела здесь так и не поняв, как все обустроено? Я ещё мог понять твою привязанность к Айлин-хатун, но какое тебе дело к этой наложнице? — Потому что я ведь тоже никто, я так же могла попасться на глаза Шехзаде Касыма. Просто, если бы я была в столь безвыходной ситуации, я бы хотела, чтобы мне кто-то помог. — Я не буду тебе помогать, — сурово предупредил Харис. — Но и докладывать тоже не буду, с последствиями разберешься сама. — Спасибо. *** — Ханзаде уже так выросла, — с улыбкой сказала Кесем, наблюдая, как внучка играется на полу. — Она — самый милый ребенок, которого мне доводилось видеть. — Ваша правда, Валиде, — улыбнувшись, подтвердила Айше. — Убереги её Аллах от злого глаза. — Аминь. Знаешь, Айше, недавно я вспоминала былые времена, когда Султан Ахмед ещё был жив. Самое сложное для меня было смириться с мыслью, что у него будут дети и от других жен. — Но, несмотря на это, Вы являетесь образцом для всех женщин в гареме, какой именно должна быть госпожа. Кесем едва заметно приподняла брови, столь неприкрытая лесть сегодня не так радовала Султаншу. И Айше это сразу подметила, а значит, её вызвали не на простой разговор. — Детей должно быть много — это гарантия, что династия точно продолжится. Ты тому прекрасный пример. Ты была беременной пять раз, но родила четырех детей, из которых выжило лишь двое, — лицо русоволосой оставалось безэмоциональным, однако в руках она с силой сжимала низ своего платья. — Для меня это было горем так же, как и для всех, я до сих пор не могу себе простить, что не доглядела за детьми, и мои Шехзаде заболели, — даже всегда спокойный голос Айше едва заметно дрогнул. — Я не пытаюсь тебя этим упрекнуть, а наоборот. Пережитое должно стать для тебя ценным уроком. И чтобы доказать, что ты его усвоила, ты лично позаботишься, чтобы беременность Санавбер-хатун протекала без малейших усложнений. Если же ты не сможешь присмотреть за ещё не родившимся ребенком, то я очень засомневаюсь в твоей способности растить детей. — Я Вас поняла, Валиде, — сжав губы, Султанша перевела взгляд на дочь. *** Когда Кара вошла в комнату Санавбер, та переворачивала сундук и судорожно искала какое-то украшение. — Куда ты собралась на ночь глядя? — спросила блондинка, подходя ближе. — К Мураду сегодня пойдет новая наложница, понимаешь! — дрожащими пальцами девушка начала надевать сережки. — И что? У него ведь целый гарем. — Ты не понимаешь! Прошло только два месяца, как я вошла в его покои, и я не рассчитывала быть единственной, но думала, что смогу увлечь на более длительный срок. Если потеряю Султана, Валиде я тоже стану не нужна, — шатенка начала быстро поправлять прическу. — А без неё я закончу так же, как эта Айлин-хатун. — И что, ты собираешься устроить скандал? — Разумеется, что нет, — девушка попыталась отрепетировать перед зеркалом максимально искреннюю улыбку. — Попытаюсь вновь переключить его внимание на себя. От этого теперь зависит не только моя жизнь, но и жизнь моего ребенка. *** Когда Харис вел понравившуюся наложницу Султану, он никак не ожидал увидеть Кару напротив дверей Повелителя. — Подожди здесь, — строго приказал евнух наложнице и быстро подошел к блондинке. — Почему ты здесь? — Санавбер-хатун пошла к Повелителю, скорее всего, выйдет она не скоро, поэтому можете возвращаться в гарем. Кара перевела взгляд на наложницу. Брюнетка была очень красива, но после нескольких месяцев в гареме красивых девушек воспринимаешь как что-то должное. Их внешность больше не восхищает, а превращается в обыденность. — Глупая, глупая девочка, она выйдет очень скоро и в слезах, — Харис с неким сочувствием бросил взгляд на двери. — Почему? — Если Султан к себе кого-то позвал, то к нему придет только эта девушка и никакая другая. Поэтому, если какая-то фаворитка пытается влезть незапланированно, он воспринимает это как способ манипуляции и ужасно разозлится. В свое время и Айше Султан пыталась не допустить других девушек в его покои и после первой и последней сцены ревности чуть не вылетела из дворца; благо, вовремя узнали, что беременна. — Сложно представить её обезумевшей от ревности. — Ей тогда было всего пятнадцать лет — неразумное дитя. А этой, — он указал на дверь. — Если я не ошибаюсь, шестнадцать. В таком возрасте все совершают ошибки. Двери открылась, и к ним вышла Санавбер с опустошенным взглядом. На девушке лица не было. А евнух же посмотрел на Кару взглядом: «Я же говорил».