По ту сторону истории

Два дня спустя. — Где Кара? — сразу же спросил Мехмед, когда за Атике едва закрылись двери. Со счастливого лица Султанши, что ещё минуту назад бежала в мраморный павильон, не осталось и следа. — Кара? — госпожа выглядела совершенно спокойно, однако в голосе слышались нотки раздражения. Атике была уверена, что больше не услышит о той калфе. Однако это имя снова и снова звучит в гареме. — Не строй из себя глупую, после того, что ты провернула, тебе не идёт, — рычал Мехмед. — Я заставил Санавбер говорить. Нельзя наложницу, которую вмешиваешь в свои интриги, заставлять распускать слухи о сбежавшей к любовнику калфе. — А если наложница меня оклеветала? — спросила блондинка. — И вообще, Ваш тон недостаточно уважителен. Из-за какой-то рабыни подобное обращение недопустимо! — Санавбер в ночь пропажи передала Каре моё письмо, написанное для тебя. Да и, — мужчина ухмыльнулся, — ты разрешила завести одну наложницу. Я тогда подумал, что это слишком заманчиво, чтобы быть правдой. Мне нужна была лишь одна женщина — и тут она пропадает сразу же после нашей сделки. — У тебя вообще нет совести? — не выдержала Атике. — Я скоро стану твоей женой, а ты зовешь меня, чтобы говорить о другой женщине? — Она жива? — как-то обречённо спросил паша. — Получишь её утром после нашей брачной ночи. Все говорят, что паша очень умён, а я хотела иметь рычаги давления, чтобы меня не обманули. Но даже от своего мужа я не потерплю такого тона. Я — член Османской империи, не заставляй меня пожалеть о своем выборе. *** Кара проснулась от приступа удушья, опоясавшего всю грудную клетку. Чтобы набрать в легкие побольше воздуха, пришлось терпеть неимоверную боль. Вместе с воздухом из её губ вырвался нечеловеческий стон. Её охрипший голос больше походил на звериный, нежели на человеческий. Через усилия Кара разлепила свинцовые веки и сфокусировала взгляд на обеспокоенном лице незнакомой женщины. — Как ты себя чувствуешь? Блондинка бы хотела сказать, что не чувствует своего тела, но, к несчастью, каждая клеточка напоминала о себе едва переносимой болью. — Как… я… — прохрипела Кара, слова ей давались тяжело. — Как ты здесь оказалась? — предположила женщина. Блондинка одобрительно кивнула. — Ты во дворце Гевхерхан Султан, — женщина быстро налила воды и поднесла к губам девушки. — Пей, ты потеряла приличное количество крови. Меня зовут Хандан, я лекарша. Из-за того, что здесь ещё много работы, Султанша задержалась во дворце допоздна, и, чтобы быстрее добраться до Топкапы, приказала сократить дорогу через лес. Она увидела чьё-то тело — это оказалась ты. Не теряя времени, госпожа немедленно приказала вернуться к себе во дворец, а меня, разбудив среди ночи, привезли сюда же. По правде говоря, тебе очень повезло, что тебя нашли. Когда я начала тебя лечить, ты уже почти не подавала признаков жизни. Если бы не Гевхерхан Султан, к утру ты бы не дожила. — Спасибо, — голос Кары звучал уже лучше. Хандан подорвалась с места и куда-то убежала. На вид женщине было около сорока, в её черных волосах уже были видны седые волосы, однако бегала она как молодая девчонка. Брюнетка вернулась с небольшой миской в руках. Она помогла Каре сесть, которая только и могла, сцепив зубы, терпеть усилившуюся из-за движения боль. — Тебе нужно поесть, — сказала лекарша, поднося к губам блондинки ложку. — Мой… мой ребенок? — наконец набралась смелости спросить блондинка, когда с обедом было покончено. Она оттягивала этот вопрос как можно дольше, ведь сейчас остается хотя бы одна глупая надежда. — Мне очень жаль, дорогая, — блондинка ничего не ответила, лишь закрыла глаза. По щеке покатилась одинокая слеза, и в сей момент боль по её телу усилилась в несколько раз. Будто все это время она была под обезболивающими, и именно в этот момент оно закончило свое действие. — Ребенок чуть не утянул тебя за собой на тот свет. Выкидыш в твоём состоянии мог бы стать последней каплей. Тебе ещё повезло, что срок был маленький, — заметив, что тело девушки начало содрогаться от едва сдерживаемых слез, Хандан прикусила свой язык. — Прости, но ты ещё молода, я вылечу тебя так, что и шрама не останется. Вот увидишь, тебя ждёт хорошее будущее, — блондинка продолжала молчать, так и не открывая глаз. — Гевхерхан Султан за тебя очень волновалась, я уже сообщила ей, что ты пришла в себя. В ближайшие дни она приедет тебя навестить. У неё сейчас много дел, все-таки две свадьбы готовит. — Две? — лекарша обрадовалась, что смогла хоть немного отвлечь Кару. — Недавно объявили, что сыграют две свадьбы: Гевхерхан Султан и Силахтара-аги, а также Атике Султан и Абаза Мехмеда паши, — девушка начала как-то странно дышать. Подумав, что она вновь начала думать о своём ребенке, Хандан начала говорить быстрее. — Говорят, что Абаза паша умолял нашего Султана об этой свадьбе. Да это и не странно, ведь наша Султанша такая красивая. Так резко — и все перестало существовать. Ушло все: краски, звуки, запахи. Это стало последней каплей. Он решил так от неё избавиться, чтобы не мешала его восхождению? Но их ребенок… его ведь за что? Кара бы уехала, исчезла, нужно было лишь сказать, что она ему не нужна. Но не так же… осколки памяти, что были радостными чувствами, лучшими моментами ее жизни, причиняют теперь жгучую, невыносимую боль. Вот теперь она точно потеряла все. Кара более не чувствовала ничего — её убили, но не физически, а морально, засунув нож в сердце так глубоко, как никто бы и не смог. Блондинка вновь закрыла глаза, но на этот раз не из-за того, что не может вытерпеть боль: она просто больше не хочет, ничего не хочет… её единственное желание — больше не видеть этот мир, так и остаться в этой темноте, умереть. *** — Ты нашел её? — обманчиво спокойным тоном спросил Султан, когда Силахтар вошёл в его покои. — Простите меня, я обыскал каждый дом в столице, спрашивал у лодочников, но все безрезультатно, — Мурад повернулся к нему, и аге не нужно было поднимать глаза, чтобы знать, что Повелитель в бешенстве.— Санавбер-хатун думает, что Кара сбежала с каким-то мужчиной, а ведь она проводила с ней больше всех времени. Может и правда… — Нет! — жестким тоном перебил Султан, подходя ближе. — Ты забыл, кто она такая? Я ей не верю, а значит, ты и заикаться не смеешь об этом! — последние слова уже были сказаны на повышенных тонах. Мурад набрал полные лёгкие воздуха, чтобы успокоиться и не давать возможности эмоциям затуманивать рассудок. — Я боюсь, что моя Валиде могла заподозрить Кару в предательстве. — Но у Кесем Султан с предателями разговор короткий, хотя это объясняет, почему я нигде не могу найти калфу. — Я что сказал, что она мертва? — тон Султана стал ещё более угрожающим. — Пока не принесешь её труп, даже думать об этом не смей. — Повелитель, я правда уже все обыскал, её нигде нет. — Значит, плохо искал, — Мурад опасно нависал над хранителем покоев. — Хоть из-под земли её достань, мне наплевать, каким именно образом достанешь, но ты обязан её вернуть. Пытай, убивай, используй все, что хочешь, но приведи мне её! *** День спустя — Ты же говорила, что худшее будет позади, если она очнётся, — напомнила Гевхерхан Султан, подходя к спящей Каре. Девушка была сильно искалечена. Все тело покрывали многочисленные ушибы и гематомы. — Почему же сейчас она больше напоминает труп, нежели живого человека? — Знаете, — неуверенно начала лекарша, — когда человек не хочет жить, его не спасет даже лучший лекарь. В ту ночь, когда я её увидела, то была уверена, что девушка не выживет. Но когда я начала обрабатывать её раны, она так сильно схватила меня за руку, будто хваталась за жизнь. Я тогда ещё подумала: «Как в таком измученном теле может оставаться столько жизни?», а вчера перед тем, как отключиться, в её глазах будто бы что-то умерло. — Спаси её, я заплачу тебе в два раза больше. — Простите, госпожа, — женщина виновато опустила голову. — Я сделала все, что в моих силах. — Можешь идти, — бросила Гевхерхан, подходя к блондинке. Смотреть на неё в таком состоянии было больно. — Кара, — шатенка села на край кровати, немного наклонившись, — я знаю, что тебе сейчас очень больно, — она ещё раз окинула взглядом избитое тело. — Но как бы жестоко это не звучало: боль — это доказательство, что ты ещё жива. А раз дышишь, значит, что ничего не кончено. Я не знаю, кто это сделал с тобой, но пока ты жива, они не победили. Пока бьётся твоё сердце, у тебя ещё есть шанс восстановить справедливость, сделать так, чтобы обидчики получили по заслугам. Ты не слаба и никогда не была, неужели теперь сдашься?