Советская история любви

Незаметно для всех осень перетекла в начало декабря, начиная потихоньку морозить жителей исторической столицы. Стёпа сонливо покачивался в троллейбусе, наблюдая из забрызганного окна за летящей, освещённой блеклыми фонарями ленинградской серостью. Люди вокруг были такими же сонными и сероватыми, многие ёжились от прохлады, когда раздвигались шумные дверцы, запуская в нагретый салон зимнюю сырость. Солнце уже не радовало глаз ранним утром, а нехотя выползало к половине девятого, в момент, когда Степан подходил к месту работы. Любить начало зимы в Ленинграде было сложно. Не зима это вовсе, так, пародия. Выпадающий снежок к вечеру заливало дождём, оставляя чавкающую под ногами слякоть, а ветер выл, словно голодный пёс, не давая насладиться завораживающей зимней тишиной. Вокруг царили лишь ледяной дождь, грязь и тьма. Просто напасть какая-то, ей богу. Нагретый воздух затянул парня в свои объятья, отчего выходить совсем не хотелось, ведь встреча с ветреной улицей совсем не обещала чего-то приятного. Люди всё прибывали, и в какой-то момент пришлось уступить место одной пожилой женщине. Это немного растормошило сонного Степана, вытолкнуло его из всё ещё не отпустившей дремоты. Из трамвая он выпрыгнул первым, прямо в щиплющий щёки морозец, и быстрым шагом поспешил к участку, шумно вдыхая несильный холодок, словно пытаясь вытравить из себя убаюкивающее тепло. Через несколько минут ходьбы Степан шагнул на площадку перед участком. Из дверей в это время вылетело два его сокурсника, отправляющихся на патрулирование. За ними вышел немного сонный офицер. — О, Тесаков! Здорова! — поприветствовал его один из подошедших парней и протянул руку для пожатия. Степан с улыбкой ответил на этот жест и тоже поздоровался. Другой юноша с уважительной миной приподнял фуражку, а после рассмеялся и пошёл заводить машину. Стёпа кивнул ему в ответ и повернулся к собеседнику. — Ну, как у вас практика продвигается? — спросил Степан и поздоровался с идущим к автомобилю офицером. — Всё отлично! Товарищ Гулькин хоть иногда нас и шугает, но это так, воспитательно. В основном он нашей работой доволен. Скорее всего, и после стажировки оставит, — с улыбкой ответил парень и почесал затылок. — А ты как? Говорят, наставник твой строгий до жути, держишься ещё? — услышав это, Стёпа замялся. Он и не думал, что о Бинхе могут ходить слухи. — Да я в порядке. Он хороший человек, — начал парень, но тут из открывшегося окошка машины послышался окрик офицера: — Саенко, отстань от товарища, у нас работы полно! — парень прокричал слова извинения и, похлопав однокурсника по плечу, поспешил к автомобилю. Стёпа смотрел, как они уезжают, думая о том, согласится ли Бинх работать с ним после окончания практики. Это навевало тоску, ведь оставалось меньше двух недель, а Александр ещё с самого первого дня дал понять, что в напарнике он не нуждается. *** Ставшая привычной за пару месяцев дверь кабинета по обычаю скрипнула, как бы напоминая, что петли подозрительно давно не смазывали. Бинх так же, как и всегда, оторвал голову от бумаг и посмотрел на вошедшего. — Доброе утро, Александр Христофорович, — уже без прежней зажатости, что была невероятно заметна в первые недели, проговорил юноша, снимая с себя пальто и вешая его на появившуюся в один из дней вешалку. — Доброе, — пробормотал офицер и вновь склонился к документам. Как другой части следовательского отделения, не детективной, на их плечи ложилось куда больше бумажной работы — заполнение протоколов, работа с уликами и иногда задержание. Рыскать по следам было делом таких людей, как Гуро — шустрых, проницательных и невероятно заинтересованных в собственной работе. Они же — тихо-мирно отсиживались в кабинете, не привыкшие вот-вот куда-то помчаться по звонку администратора. Степан сел за свой стол и придвинул ближе печатную машинку. Бинх молча читал писанину, наспех записанную одним из детективов во время расследования. Мужчина щурился, вертел немного помятую бумагу в руках и бесшумно шевелил губами, пытаясь разобрать неясные закорючки. — Боги, Степан, можешь прочитать, что тут написано? Ничего не понимаю, — мужчина протянул парню листок, пальцем тыкая в нужную строчку. Стёпа нахмурился, а после немного неуверенно ответил: — Разоблачённый? Вроде, — парень ещё раз на секунду приблизил бумагу к глазам, а после утвердительно кивнул и вернул её мужчине. Офицер вскинул брови и пригляделся к слову, чтобы понять структуру его корявого написания. Потом хмыкнул и пробубнил негромкое «спасибо», которое утонуло в последовавших звуках печатания. Степан чуть улыбнулся, а после достал из стопки папку с недописанным делом. Работа шла вполне хорошо. Бинх изредка обращался к юноше, чтобы тот помог разобрать крайне непонятный простым гражданам почерк детектива и иногда одаривал того благодарной улыбкой. В кабинете стоял стук клавиш, тиканье часов и завывания промозглого ветра за окном. Через час дело было полностью закончено и теперь покоилось на краю стола, красуясь своей бледно-жёлтой бумажной обложкой с написаной на ней фамилией и серийным номером. Стёпа зевнул, хрустнул пальцами и уже было принялся за следующую папку, как вдруг раздался звонок телефона. Бинх оторвался от своего занятия и снял трубку. — Да, я вас слушаю, — ответил мужчина, ещё больше выпрямляя спину, словно при настоящем разговоре лицом к лицу. Стёпа давно заметил за мужчиной эту интересную особенность, и она ему казалась крайне милой. С того конца что-то прошипели, что именно — парень не разобрал, а Бинх на секунду нахмурился. — Прошу прощения, то есть как это детектив не может? А мы что с нашей работой делать будем? — из трубки что-то ответили, а Александр посмотрел на Стёпу и пожал плечами. Юноша непонимающе моргнул. — Ладно, вас понял. Оформите наш выезд за пределы города. До свидания, — офицер положил трубку и, вздохнув, откинулся на спинку стула. Степан вопросительно взглянул на мужчину. — Нас отправляют в Сусанино. Детектив по каким-то причинам не может туда поехать, поэтому едем мы. Час езды от Ленинграда, но работа есть работа, так что складывай документы, и будем выдвигаться. Материалы по делу возьмёшь внизу, — на последних словах мужчина отложил стопку документов на край стола и встал. — Понял, АлексанХристофорыч, — ответил юноша, тоже поднимаясь из-за своего рабочего места. *** Поездка до Сусанино прошла без каких-либо конфузов, и этот факт действительно радовал. Немного подсохшие за несколько дней без дождя дороги не затянули машину офицера своей невозможной грязюкой, а они с Бинхом в свою очередь не свернули с правильного пути и прибыли куда надо вовремя. Стёпа носился с фотоаппаратом по месту преступления и щёлкал на него все улики, пока Александр допрашивал хозяев дома, а также народ, живущий в непосредственной близости от них. Это было очень странное дело о кражах икон в разных деревнях. К религии относились с большой долей скептицизма, поэтому сначала этому случаю особо не придали значения, думая, что это совершает кто-то из недоброжелательных соседей. Но когда данные кражи начали сопровождаться разгромом домов и порчей имущества, пришлось подключить к делу милицию Ленинграда. Бинх слушал запинающегося мужика, который с испугом говорил о зловещих надписях на стенах, гласящих о чём-то вроде: «Не видать вам больше Бога» и устало кивал в ответ на одни и те же фразы. Степан сзади мастерски фотографировал всё, что только можно, делая максимально серьёзное лицо. По словам офицера, когда тот только прочитал дело: «Нужно их успокоить, так что сделай вид тщательной работы. Они сочтут, что мы принимаем все возможные меры, и не будут паниковать. Сейчас всё равно мы не сможем ни в чём разобраться, так что хотя бы обнадёжим этих товарищей. Да, немного неправильно так поступать, но панику в деревнях утихомирить сложнее, чем может показаться». Они провели в Сусанино где-то около двух часов — сначала на осмотр и опрос, а после на заполнение бумаг в местном участке и разъяснительный разговор с участковым. Нужно было избежать паники, поэтому следовало увеличить уровень безопасности на улицах. Ещё пребывая в сельском отделении, они услышали дробь начинающегося дождя, а после загрохотало так, что на улицу стало страшно даже показываться. Бинх, по его виду, уже представлял себе поездку обратно в город, поэтому лицо у него выражало крайнюю степень отчаяния вперемешку с раздражением. Стёпа вздохнул и посмотрел в небольшое окно кабинета — создавалось ощущение, словно с той стороны стекло поливали из шланга. — Да куда ж днём-то? — пробормотал Бинх, проследив за взглядом помощника. Участковый кашлянул и повернул голову к окну. — Мда, не повезло вам с погодкой, — проговорил мужик, хмуря брови. Александр поджал губы, ещё раз вздохнул и поднялся из-за стола. — Ну, мы тогда поедем, пока дороги совсем не затопило, — участковый смерил мужчину равнодушным взглядом и кивнул. Бинх жестом головы указал Степану на дверь и отошёл к выходу, попрощавшись с офицером. Юноша пожелал последнему всего доброго и вместе с Александром вышел на улицу, аккуратно прикрывая за собой дверь. Небольшой выступающий козырёк крыши старательно укрывал их от жуткой стены воды, в которой явно прослеживались неоттаявшие куски снега, но ветер, как назло, задувал ледяные капли в лицо. Стёпа завис, наблюдая за разбушевавшимся природным явлением, и ему как никогда захотелось натянуть воротник пальто до самой макушки. — Это что, шутка? — отчаяние в голосе мужчины, да и сами слова практически потонули в шумном ливне, из-за чего Степан совсем их не расслышал. Парень повернулся и вопросительно посмотрел на офицера. Всё вокруг потемнело, поэтому включённый свет из окна казался ярче. Он расплывчатой дымкой освещал лицо мужчины, играя на светлых волосах и подсвечивая серые глаза. Стёпа на пару секунд завис, рассматривая чужое лицо и невольно задумался о реальном возрасте своего начальника. А ведь действительно, сколько ему лет? Извечная хмурость и яркая мимика действительно добавляли несколько годков, но ведь ни седины, ни других возрастных черт в Бинхе не наблюдалось. Так сколько же? Такие мысли стали всё чаще приходить парню в голову, и Степан совсем не понимал, как к ним относиться. Они просто были. Эти неозвученные вопросы, тень которых лишь на секунду мелькала на его лице в виде поджатых губ или внимательного взгляда. Эти вопросы всегда оставались немыми, потому что это не то место для придания им очертаний, не та страна, не тот мир. Наверняка не тот человек. Стёпа прокашлялся и быстро заморгал, отведя взгляд сторону. — Добежим? — спросил юноша, наблюдая, как из слива с постоянным напором выливается дождевая вода. Бинх вздохнул, примечая, сколько примерно бежать до машины и на какой стадии сырости они будут, когда до неё доберутся. — Ну, а что поделать. Добежим, — ответил офицер, поправляя фуражку, и шагнул в дождь, оставляя их временное укрытие за спиной, Степан, не медля, выдвинулся за ним. Чувствовать, как ледяные капли заливаются за ворот пальто — не самое приятное ощущение, а когда это ещё и с непонятной падающей слякотью — то вообще мрак. Лужи, образовавшиеся буквально за несколько минут, тоже не отставали и мочили ноги не хуже ливня. Вот тебе и декабрь. Дверцы машины захлопнулись за запрыгнувшими в неё милиционерами, и на несколько мгновений в салоне повисла тишина, прерываемая лёгкой отдышкой и диким стуком дождя о лобовое стекло. С кончиков волос срывались частые капли, исчезая в одежде, а ноги, кажется, промокли до носков. Волосы, будто только вымытые, прилипали к влажному лбу и морозили уши. На секунду Стёпа позавидовал Бинху и его фуражке, но передумал, когда взглянул на мужчину. С его-то волосами Александру повезло меньше. Бинх откинулся на спинку сиденья и выдал отрывистый смешок. Ладони потянулись к лицу, офицер вытер ненужную влагу и опустил руки на руль. — Вот это мы с тобой победители конечно, Стёп, — хохотнул он и повернул ключ зажигания. Машина затарахтела, фары включились, а мужчина нажал на газ. Юноша оторопело моргнул и пальцами вцепился в край своего пальто. Отчего-то такое обращение отдалось в сердце лишним ударом, и в этом холоде ему на секунду стало жарко. Они ехали по неасфальтированным дорогам, постоянно подпрыгивая на каких-то кочках, заезжая в непонятные лужи и постоянно норовя вот-вот застрять. Стёпа сжимал зубы до ноющих челюстей, чтобы ненароком не откусить себе язык, ведь трясло их крайне знатно. Бинх, похоже, на каждом проеханном метре матерился, смешивая русский, немецкий и вроде даже китайский, хотя, скорее всего, это были просто звуки недовольства. Через какое-то время перед ними возникла зловещая лужа шириной во всю дорогу, которая так и норовила подорвать их поездку домой. Александр с невозмутимым видом проехал этот участок, Стёпа выдохнул, а автомобиль резко… Заглох. — А? — вопросил мужчина, пытаясь нажать на газ и отправить машину дальше по просёлочной дороге. — А? — вторил ему Степан, понимая, что всё слетело в тартарары. И вот они сидят в заглохшей машине за шестьдесят километров от Ленинграда, а за окном грохочет жуткий ливень, слишком уж аномальный для зимы. Дорога это не главная, так что помочь им некому. Кто в такую погоду вообще соберётся поехать по размазанной деревенской дороге? Правильно — только два милиционера-дурака. — Это чего? — нервно спросил Степан, повернувшись к офицеру. Мужчина сидел с каменным лицом. — Намочили, — немногословно ответил Александр, устало прикрывая глаза. Стёпа непонимающе нахмурил брови — то, что намочили, и дураку понятно. А что это значит — представлялось смутно. — И что теперь делать будем? — снова задал вопрос парень, откидываясь на сиденье и скрещивая руки на груди. Машина совсем не нагрелась, а влага всё ещё морозила кожу. — Будем ждать, пока высохнет, — вздохнул офицер и заправил мокрые волосы за уши — наверняка от них было ужасно холодно. Они просидели в тишине минут десять. Офицер снял фуражку и попытался просушить волосы тканью пальто, но ничего дельного из этого не вышло. Стёпа уже и не предпринимал каких-либо попыток, и так чётко осознавая, что заболеет. Пара брошенных фраз были только ради приличия, никто особо не хотел разговаривать из-за сложившейся ситуации. Каждый думал о своём. На удивление, дождь быстро пошёл на спад, начиная всё тише стучать по крыше, и вскоре от него осталась лишь мелкая морось. — Пойду посмотрю, что там случилось, — проговорил Александр и вылез из машины, оставляя юношу одного. Стёпа несколько минут просидел в автомобиле, оправдывая себя теплом, но, поняв, что его тут чёрта с два, вывалился к Бинху на улицу. Александр проверял масло и количество затекшей в него воды. По его лицу парень понял, что там всё в порядке, и это действительно радовало. Бинх захлопнул капот, вытер тряпочкой руки и повернулся к Степану. — Теперь остаётся только ждать, — мужчина пожал плечами и посмотрел в серое небо. Оно уже немного просвечивалось дневным солнцем, о котором жители Ленинградской области забыли где-то на час. Стёпа выдохнул влажный воздух и поёжился — всё же в машине было теплее. Но зато, тут был офицер. Хотелось расспросить его, поговорить и послушать. О детстве, о войне и вообще обо всём. Хотя бы о возрасте. Стёпа поджал губы. Храбрость — явно не его конёк. Бинх опустил голову, ещё раз вздохнул и выудил из кармана пальто портсигар. Степан удивлённо вскинул брови — Александр никогда не курил при нём. Возможно, из соображений чужого здоровья, к которым люди в этой стране обыкновенно практически не обращались. А может, просто любил курить в одиночестве, чёрт его знает. Сейчас же, когда для перекура было действительно время, Стёпа и сам задумался о своей брошенной привычке. Бинх выудил сигарету и с помощью металлической глади стряхнул лишний табак. Мужчина зажал белую палочку в губах, но через мгновение сигарета вновь оказалась в пальцах, так и не зажжённая. Степан удивлённо уставился на мужчину, вопрошая об остановке. Бинх кашлянул и протянул Стёпе портсигар. — Будешь? — юноша на секунду завис на открытом футляре, а после выудил оттуда сигарету. Бинх щёлкнул сигаретницей, убрал её обратно в нагрудный карман, а после выудил спички и закурил, делая череду быстрых затяжек и прикрывая срывающиеся крохотное пламя рукой. Парень молча наблюдал за этим действом, а в голове не было никаких мыслей. Поднесённая ко рту сигарета так и просила заветный огонёк, чтобы поскорее исполнить свой единственный долг. Офицер чиркнул ещё одной спичкой, так как предыдущая всё же не смогла выстоять против промозглого влажного ветра. — Я бросил, вообще-то, — проговорил Стёпа, когда мужчина, пытаясь поджечь скрученный табак, оказался чересчур близко. Глаза юноши незаметно для него самого остановились на чужих губах. Стёпе они казались красивыми. И не то чтобы наличие в них сигареты их украшало, но именно этот кадр запечатлелся в памяти Степана надолго. — Я вижу, — Бинх выпустил дым и усмехнулся, глядя, как юноша сделал первую за несколько месяцев затяжку. Стёпе совершенно не хотелось корить себя за эти действия. Покурить вместе с Бинхом в богом забытом месте, где-то на раскисшей от прошедшего дождя обочине, средь давно скошенных полей было чем-то сокровенным. И то ли сигареты были далеко не дешёвыми, то ли это он бредил, но захотелось растянуть этот по многим причинам не очень комфортный момент на подольше. — Александр Христофорович, — проговорил юноша, выпуская облачко дыма в пронизанный моросящим дождиком воздух. От Бинха последовало вопросительное мычание. — Сколько вам лет?