Ласковое рассветное солнце щекочет лицо, сонное и немного потрёпанное после ночи. Тэхён аккуратно, чтобы не разбудить, прикрывает Юнги собой, принимая на себя опасные для кожи вампира лучи. А Юнги и не спит. Он холодной рукой приобнимает за талию, двигает ближе к себе и улыбается с закрытыми глазами. А Тэхён счастлив. Он сворачивается клубочком рядом, дышит спокойно. Тепло и безопасно под боком у любимого. Так они лежат долго, в тишине, никуда не торопясь. Как жаль, что это лишь светлые мечты.
Тэхён открывает глаза. Юнги всё так же рядом. Статный и прекрасный, как статуя изо льда, как истинный аристократ. Младший Мин хочет прижаться, хочет почувствовать себя нужным, защищённым от сурового мира, любимым. Уютные дворы остаются позади, а впереди слышится звон колоколов. Белокаменный храм с серыми куполами оповещает жителей о прибытии дорогих гостей. Молодой миловидный омега в чёрном одеянии, с волосами, собранными в пучок, встречает кронпринца и его супруга с поклоном. Волчьи обострённые чувства улавливают дрожь человека, его старательно прятаемый страх, но Тэхён не говорит об этом. Юнги и сам всё прекрасно чувствует. Омега, по-видимому служащий в церкви, проводит пару в один из пустеющих домов. Открыв входную дверь подрагивающей рукой, юноша показывает просторную гостиную, от которой веет чистым вампирским духом. Окна, невзирая на только пробуждающееся раннее утро, зашторены чёрными плотными занавесками, пропускающими в комнату лишь тонкую полоску света. Возле выхода на террасу, прикрытого вместо двери полупрозрачным тюлем, имеет место стол, сервированный на три персоны. Юный омега отодвигает один из стульев, учтивым жестом приглашая Тэхёна присесть. Этикет не позволяет отказаться и, хоть оборотень чувствует себя смущённым и чересчур одаренным заботой, садится и двигается ближе. Юнги усаживается напротив, и краска невольно приливает к лицу. Слишком уж интимная, романтичная обстановка. Полутьма, ужин при свечах с алой розой в вазе на столе, но кое-что не сходится. Вампир подмечает лёгкое волнение супруга, тонкую дрожь по телу и колоссальное смущение, поэтому, не выдерживая долгой паузы, безучастно изрекает: — Мой младший брат присоединится к нам. Дождёмся его. — Младший брат? — Тэхён поднимает на Мина взгляд, и Юнги, на миг забывая об аристократической хладнокровности, допускает лёгкий смешок, находя эту неясность в глазах напротив весьма привлекательной. «Какая чудесная улыбка» — машинально произосит в своих мыслях омега, и тут же прячется за стенкой багровой чёлки, скрывая порозовевшие щёки. — Младший брат, Чонгук. Тот, с кем ты столкнулся… — прерывает звук захлопывающейся входной двери, на который вампир оборачивается. Запыхавшийся Чонгук, в уже более пристойном виде. Молочный плащ развивается следом за принцем, придавая величественности его образу. Недавнюю охоту выдают отросшие волосы, небрежно приглаженные ладонью, а острый, хищный взгляд намеренно направлен на юношу в чёрной накидке, частично перебивающей ванильный шлейф, от которого разум заволакивает томной дымкой. Юнги этот взор охотника видит ясно, но внимания не придаёт и движением руки приглашает занять место рядом. Когда Мин холоден и неприступен, как каменная стена, никто не смеет перечить ему и спорить, а уж тем более покушаться на его омегу. И Чонгук об этом знает, как никто другой, поэтому без вопросов и лишних церемоний садится на стул ближе к брату, в ожидании подачи блюд. Вскоре слуги выносят ужин. У Тэхёна едва слюни не текут, когда с ветром до него доносится аромат мяса. Мраморный говяжий стейк приготовлен отменно, и оборотень поддразнивает себя, наслаждаясь пряным запахом. Юнги, в свою очередь, вежливо отказывается от предложенного слабо прожаренного мяса, предпочитая ему бокал свежей крови, и к большому удивлению прислуги, отдаёт ужин младшему брату, что в королевских семьях противоречит этикету. Ну а кто такой Чонгук, чтобы грубо отказываться от угощения? Конечно, он ведь не принц империи жестоких кровопийц. Поэтому, ввиду своего истинно крестьянского происхождения, Чон в считанные секунды не оставляет ни кусочка на своей тарелке и принимается за порцию великодушного брата. — Тэхён? — хриплый, но уже достаточно привычный голос вырывает омегу из раздумий и медленного поглощения ужина. — Да? — он кладёт небольшой кусочек мяса в рот, наслаждаясь его вкусом и сочностью, растягивая удовольствие, как и Юнги со своим полупустым бокалом багряной жидкости. — Хотелось бы прояснить некоторые формальности нашей супружеской жизни, — от слова «нашей» едва не давится младший Мин, а Чонгук хитро улыбается с набитым едой ртом. — Какие? — омега откладывает тарелку и столовые приборы в сторону, сосредотачиваясь на диалоге. Как юноша не убеждает себя, но встретиться глазами с холодными бездонными омутами супруга не может, и остаётся только сохранять облик скромного новобрачного. — Во-первых: прими тот факт, что пережидать течку ты будешь вне замка, и на этот период с тобой рядом будет другой альфа, — он показательно кивает в сторону Чонгука, уже управившегося с едой и промакивающего рот платком. — Ты будешь спать с Чонгуком. В сердце отчего-то кольнуло. — П-почему? — Это уже не твоя забота. Твой муж — я, и я устанавливаю правила. Поверь, так будет лучше для тебя. — Юнги… — у Тэхёна на глаза наворачиваются слёзы. Хоть Кима и не спрашивали, хочет ли он выходить замуж за вампира, он успел… привязаться?. Это его альфа, его защитник и супруг. Почему он отказывается от своего омеги? Тэхён ему не нравится? Не привлекает? А он всю жизнь думал, что красив… — Господин Чон, лошадь подана, — вошедший лакей с улыбкой кланяется. — Отлично. Можем отправляться в дорогу, — молодой вампир скрывается из виду вместе с кучером, вновь оставив королевскую пару наедине. Оборотень не выдерживает. — Ю…Юнги… — первая солёная капля приземляется на столешницу. И чего Тэхён ждёт? Жалости, сочувствия? Нет, омега и так сам по себе существо жалкое, но почему тогда проносящиеся в голове слова звучат снова и снова, оскверняя порезами чистое сердце? Юнги тоже больно. Будто сотнями игл пронизывают иссохшее мёртвое сердце, желая снова насильно заставить его трепетать. Только больно совсем не от вида плачущего омеги. Больно, потому что вампир ничего не чувствует. — У меня нет души. Не пытайся, — бесчувственно оглашает он и не лжёт. — У вампиров нет сердца. — П… почему ты… Я не хочу с ним… — Тэхён позволяет слезам пропитать длинный белый рукав свадебного наряда, утирая им опухшие и покрасневшие глаза. — Я всё сказал. Так будет лучше для тебя, — он уходит, не бросив даже снисходительного взгляда на жалобно провожающего его Кима.***
Карета готова к отправке. Стража, что всё это время поила и подготавливала породистых жеребцов к дальней дороге, спешно рассаживается по коням и занимает свои места спереди, сзади и по сторонам от транспорта. Юный принц Чон со своей чёрногривой Элоизой, которую он предпочёл королевскому комфорту, провожает брата по правую сторону кареты, тщательно распутывая клубок разнородных запахов леса. Среди шуршащей листвы может скрываться опасность, прежде всего из-за долгожданного гостя — омеги-оборотня из Золотого королевства, славящегося в широких кругах общества бессмертных своей отменной сладостью. Множество слухов о королевской семье с момента объявления о женитьбе разошлись по Тёмным землям. Говорят, отношения двух королей, которые никогда и без этого не славились особенной теплотой, совершенно испортились, и правитель волчьих земель предложил отдать любимого сына за одного из наследников трона вампиров, на что король с удовольствием согласился. Тогда, лишь почуяв издалека дурманящий запах омеги, Юнги и ещё несколько сопровождающих графов из вампирского королевства почувствовали себя нехорошо. «Нехорошо» по-вампирски — это звериное желание растерзать, уничтожить, порвать на куски и иссушить до последней капли. Едва ли те, кто смогли взять себя в руки, сумели успокоить остальных. В частности, кронпринца Мин Юнги, отличавшегося непоколебимой холодностью. Во всяком случае, до того инцидента. — Хосок-и, — тонкая рука из окошка в карете протягивается к плечу кучера, а после показывается и приветливое личико омеги, — долго нам ещё осталось ехать? Чон с улыбкой указывает рукой в сторону виднеющегося из-за тополиной рощи тёмнокаменного замка поистине невероятных масштабов… — Господи… — юноша выглядывает из окна настолько, что едва не падает настречу булыжникам, земле и крутому обрыву, к стенкам которого бьётся внизу иссиня-чёрное море, начинающее бушевать. — Погода неладная, — рассредоточенный, словно погружённый в свои мысли, говорит лакей. — Думаю, днём пойдёт дождь. Жаль, я хотел прогуляться. — Может быть, ты составишь мне компанию и покажешь замок? — интересуется омега, а сам думает, как было бы прекрасно прогуляться в дождь с Юнги под зонтом по придворной аллее, жаться к альфе, когда прогремит суровый раскат грома, чувствовать себя защищённым под боком любимого. Хосок в ответ улыбается, глядя на замок вдали, и согласно кивает.***
Тэхёна, Юнги и плетущегося за ними притихшего Чонгука встречает насыщенный аромат свежего розового сада, дорога сквозь который ведёт к главному входу в замок. Омега не может налюбоваться красотой, вдыхает полной грудью пьянящий цветочный запах, идёт едва ли не вприпрыжку и вежливо кланяется милым садовницам, стригущим роскошные пышные кусты. «Волшебно! — думает он. — Теперь я смогу каждый день отдыхать в этом чудесном саду! Почти таком же, как дома» Юноша останавливается, услышав из глубины сада томный женский полустон и запах, который ни один оборотень никогда ни с чем не перепутает. Юнги и Чонгук проходят дальше, будто ничего не донеслось до их слуха, а Тэхён идёт напрямую, сквозь колючую стену высоких кустов. Запах крови ещё никогда не предвещал ничего доброго. Обойдя несколько клумб, сплошь и рядом усеянных нежными цветами, оборотень выходит к беседке, в которой сквозь резьбу чётко проглядываются очертания двух фигур — мужской и женской, —неприлично близко стоящих друг к другу. «Вот извращенцы» — фыркает Тэхён и разворачивается, чтобы уйти и догнать Чонгука с Юнги, но оборачивается, услышав звук глухого удара тела об пол. Вот уже стоит только мужской силуэт, оборачивается в сторону Тэхёна, ухмыляясь. Он неспешно выходит из тени и предстаёт перед омегой в свете. Дьявольски красивым, высоким, стройным и широкоплечим. На миг Ким даже забывает собственное имя, потому что его внутренний податливый омега тает под этой обворожительной улыбкой, развратным взглядом и влажным языком, слизывающим с алых губ багровую жидкость. Едва ли Тэ держится, чтобы не броситься в объятья вампира, отдаться без остатка, но одна только мысль о Юнги перечёркивает все животные желания. У Тэхёна есть альфа. А вампир изучает взглядом принца, раздевает его мысленно и уже давно раскладывает на мягком матрасе кровати, нисколько не стесняется своих мыслей, потому что к омежкам у него особенная страсть. — Ну здраствуй, Тэхёни, — мурлычет он, подбираясь ближе. — Я Мин Сокджин.