— Добро пожаловать, Ваше Высочество! Приветствуем в скромной обители Вашего брата! — почтительно кланяется девушка в роскошном бордовом платье, украшенном сотнями маленьких рубинов, выложенных в причудливые узоры на пышной многослойной юбке. Леди протягивает кронпринцу каталог, но тот отказывается, выставив вперёд ладонь.
— Просто дайте мне самого дорогого. Деньги не важны.
Понятливо кивнув, девушка скрывается за лёгкой занавеской цвета своего наряда, а Мин присаживается на диван в ожидании того, в чьей компании он проведёт эту ночь, а возможно даже и день. Мужчина или женщина, альфа или омега — не имеет никакого значения. Юнги просто желает провести время вместе с кем-то, кто сможет хоть немного разбавить его беспросветную скуку, полную незаинтересованность в жизни, в которой будто кроме политики и бессмысленного обучения восседанию на престоле нет совершенно ничего, на что можно положить глаз и заставить биться чёрствое сердце.
От обилия ароматических свечей, запаха крови и роз хочется открыть окно и впустить свежий воздух, но, когда принц уже думает попросить об этом кого-либо из тех, кто здесь работает, перед глазами оказывается хрупкая фигура в чёрном, очень свободном шёлковом халате с открытой шеей и частично грудью, и сначала Мин даже не может понять, какого пола существо перед ним. В заблуждение вводят в меру длинные прямые чёрные волосы, небрежно затянутые в пучок, а также две золотые серьги в одном ухе, однако вскоре по запаху, чертам лица и более широким, чем у слабого пола плечам вампир понимает, что перед ним молодой омега, симпатичный, но чересчур обыкновенный, никак не похожий на кого-то, кто по своей стоимости значительно обходит эльфов с их до одурения восхитительной кровью.
— Пройдёмте в спальню, Ваше Высочество? Имею честь оказывать вам столь деликатную услугу, — мягкая улыбка тонких губ, исказившиеся в два тёмных полумесяца глаза, на редкость аккуратные и тонкие черты лица, а также нежный, бархатный, лилейный голос — всё это очаровывает, и подкупило бы кого угодно, но не принца вампиров. Слишком много в своей неодновечной жизни он повидал смазливых мордашек, за которыми скрываются настолько прогнившие, тёмные, выцветшие души, что ни с одним вампиром, эгоистичным и высокомерным, со своей милевой вереницей убитых, не сравнится.
— Я пришёл, чтобы получить быстрое удовольствие на одну ночь, поэтому не заводи светских бесед, договорились? — сухим тоном чеканит вампир, и омега, кажется, нисколько не огорчённый, всё с той же, неизвестно пока натянутой или нет, улыбкой кланяется.
— Конечно. Пройдите за мной.
Спустя пару минут они оказываются в спальне, украшенной не иначе, чем весь остальной «Sanglant Elysium» — багровые обои, приторный цветочный запах, дорогая, роскошная мебель и, как вишенка на торте, бокал крови и бокал вина на небольшом столе, а также спрятанное под подушкой масло, используемое в качестве смазки.
— Желаете приступить сразу или, возможно, есть пожелания насчёт прелюдий?
Мин качает головой.
— Сразу. И будь распущенным настолько, насколько считаешь нужным.
— Как скажете. Если Вам угодно, можете звать меня Лигём.
Соскользнув с тонких плеч, шёлковая ткань стекает на пол, и не удивительно, что под ней оказывается совершенно нагое тело. Удивляет другое: каждый сантиметр бледной кожи усыпан следами от укусов — почти зажившими, ставшими шрамами, только-только покрывшимися тёмно-алой корочкой и даже в настоящий момент кровоточащими. Мина должно было бы передёрнуть от отвращения, но ему скорее отвратна одна только мысль о том, что он испытывает чистейшую жалость к этому человеку. Укусами и гематомами покрыто всё, исключая шею, что ещё больше изумляет принца.
— Я так понимаю, что пить вы не будете, да? — спрашивает омега, и за такой вопрос вампир бы с большим удовольствием сейчас прикрикнул на него. Истязать себя до такой степени — сущий мазохизм, издевательство над собой и, плюс ко всему прочему, пожизненное отравление своей крови ядами десятков, а то и сотен не контролирующих себя кровососов.
Юнги вновь не без труда натягивает маску хладнокровия.
— Пожалуй, откажусь.
От такого вида пропадает весь аппетит и любое возбуждение, но взамен голову посещает кажущаяся сначала безумной и неправильной, но с каждой секундой становящаяся всё более близкой к исполнению идея.
— Подойди сюда.
Молодой человек покорно встаёт перед садящимся на постель вампиром.
— На колени.
Эта команда всегда означала «готовь свою глотку для минета», но видимо, у принца немного иные планы на это израненное и жалкое тело.
Болевой порог у вампиров значительно выше человеческого, поэтому Мин без особого волнения прокусывает собственное запястье, откуда медленно начинает вытекать чёрная кровь, на вид напоминающая смолу, но немного менее густая.
— Пей.
Кронпринц с выражением полного безразличия наблюдает за неуверенными движениями омеги, который, как бы не хотел подчиниться, не может перебороть страх и хорошо скрываемую брезгливость. Спустя некоторое время моральной подготовки человек всё же касается губами одной из оставленных клыками ран, и кровь вампира оказывается не такой уж и плохой на вкус, как ожидалось. Только смысла происходящего действия омега по-прежнему не понимает, но, если такова воля будущего короля, то так тому и быть.
Лигём выпивает немного, боясь перегнуть палку, и, кажется, принц вполне доволен, однако его выражение лица абсолютно никак не поменялось за всё время их контакта, исключая только тот момент, когда при первом виде измученного тела в мимике бессмертного проскользнуло удивление.
Рана заживает в считанные секунды после того, как тонкие губы отпускают руку. Кронпринц поднимается с постели и величественно следует к выходу, сопровождаемый изумлённым взором с немым вопросом, и Юнги незамедлительно даёт ответ:
— Мы закончим утром, ожидай и готовься.
Как и было обещано, вампир возвращается к утру, уставший, но немного менее радикально настроенный, чем в ночь до этого. Сейчас он точно не сможет отказаться от хорошего секса и крови какой-нибудь миловидной девственницы, хотя последнее весьма условно. Кровь подойдёт любая, даже животная, которой питается младший брат, но от которой у старшего включается рвотный рефлекс.
В глазах молодого омеги восхищение, изумление, искры радости и бесконечная благодарность. Мин прекрасно знает, что поспособствовало такому смешанному настроению.
Лигём осторожно приспускает тот же чёрный шёлковый халат с плеча и там, где ещё ночью красовались уродливые раны от клыков, кожа сияет чистотой, без единого намёка даже на маленький шрам.
— Это… это благодаря вам? — неуверенно, но с надеждой спрашивает фамильяр.*
Мин кивает, позволяя себе улыбнуться.
— К сожалению, твоя кровь до сих пор отравлена. Я не…
Омега осторожно прижимается к чужой груди, пока никто не видит, какие вольности он позволяет себе с будущим королём. Юнги ощущает тепло, исходящее не столько от тела молодого человека, сколько от его сердца, тихого и слабого, но полного светлой любви, заботы и нежности. Эти чувства томятся в груди, ожидая часа, когда смогут быть отданы любимому человеку, но в жизни этот человек так и не является, то ли от того, что Лигём Богом не любим, то ли от того, что час истины ещё не настал.
— Спасибо Вам, — шепчет Ли, и отстраняется, видя всё ещё поражённое выражение лица принца. — Вы даже не представляете, насколько всё это время было… мучительно. Вы избавили меня от этого, благодарю Вас. Я бы хотел… в полной мере отплатить Вам за доброту, — тушуется омега, и Юнги наконец отходит от ступора, понимая, о чём ему намекают.
— С удовольствием приму твою благодарность, — улыбается он и, получив ответную стеснённую улыбку, следует за фамильяром точно так же, как в ночь до этой встречи.
Просыпаясь ближе к вечеру, Мин, как и следовало ожидать, не обнаруживает рядом омегу, уснувшего сразу после необыкновенно страстной ночи. Тело, быстро отошедшее от недавнего, не нежится в посторгазменном наслаждении, но в голове всё ещё свежи воспоминания, воспламенившие вампира впервые за… какое время? Десять лет? Может быть, пятьдесят? Сотню? Юнги помнит эту ночь, словно всё закончилось лишь минуту назад, но на кровати всё ещё свежи следы постельных утех: мятый шёлк, раскиданная тут и там одежда, высохшие следы смазки и спермы.
Теперь ясно, отчего этот омега, с виду ничем не примечательный, ценится в этом заведении так дорого. Высокие, страстные стоны точно слышала по меньшей мере половина дворца, и принц, при всей своей аристократической сдержанности, даже не против — пусть завидуют их сладостному времяпровождению; пусть знают, как на самом деле нужно приносить удовольствие особе королевской крови.
Мин проводит в приятной, во всех смыслах, компании Лигёма ещё не одну ночь, а на пятую их встречу приглашает омегу в свою спальню, ссылаясь на плохое самочувствие. Прекрасно понимая, что выражение «плохое самочувствие» к вампирам не употребимо, если конечно речь не идёт о слабости из-за продолжительного отказа от крови, омега всё же не посмел отказать Его Высочеству кронпринцу и без пререканий явился в королевскую спальню.
Юнги уже поджидает своего спутника, сидя на кровати размера, поистине достойного будущего короля. Весь вид вампира кричит о том, что этой встречи принц ждал и к ней готовился. Белая рубашка с широкими рукавами, чёрный жилет в опплетающих его ярких красных узорах, напоминающих вьюнок; небрежно взлохмаченные светлые волосы — всё более свободно, непривычно и менее вычурно, чем в остальные дни, когда повсеместно наследник обязан выглядеть с иголочки, быть истинным воплощением совершенства, примером абсолютно для всех.
Завидев на пороге скромно топчущегося омегу, принц улыбается, и отчего-то Лигёма прошибает тонким, но мощным зарядом электричества, попадающим прямиком в центр груди. Сегодняшний день определённо сулит многое.
— Добрый вечер, Ваше Высочество. Я пришёл по Вашей просьбе. Могу я войти? — несмотря на то, что с Мином Ли уже достаточно сблизился для того, чтобы перейти на уважительный, но менее официальный стиль общения, фамильяр всё ещё старается не позволять себе таких вольностей, постоянно напоминая себе с кем имеет дело.
— Вечера. Заходи, прошу, — жестом вампир подзывает к себе, и Лигём переступает порог комнаты, тут же непроизвольно оглядываясь вокруг, увлечённо рассматривая интерьер помещения, основу которого составляет огромное количество шкафов и стеллажей, доверху забитых книгами, а также один статный, но ютящийся в углу сервант, за чьим стеклом чисто поблёскивает металл кинжалов различных форм, видов и украшений. Видимо, принц ярый коллекционер дорогостоящего холодного оружия.
В меру для первого посещения налюбовавшись богатой, но достаточно скромной для аристократа обстановкой, омега переводит взгляд на по-прежнему сидящего на краю кровати вампира, улыбающегося настолько прелестно и искренне, что это определённо стоило бы во всех красках запечатлеть на холсте.
— У меня сегодня очень хорошее настроение, — поясняет принц, и Ли с пониманием кивает, почувствовав, как на душе полегчало, и тоже улыбаясь. — Я бы хотел приятно провести с тобой время за бокалом бордо и только потом завершить в постели. Примешь моё приглашение?
Отказ любому принцу в большинстве случаев несёт за собой не самые радостные последствия, и потому фамильяр соглашается сразу же, готовый дать пощёчину самому себе за непозволительное мысленное сравнение этого вечера со свиданием.
Три месяца спустя…
— Лили, что-то не так? — с ноткой беспокойства в голосе спрашивает Мин. Лигём, непонимающий и удивлённый, пронзает вампира прямым взглядом, и под этим дулом чужого вопрошания принц, ехидно улыбаясь, сдаётся. — Ты ведь Ли Лигём. Это так красиво звучит! Ты как самый прекрасный в мире цветок, самая нежная лилия. Мой
Лили.
Омега тает под этими банальными, но такими особенными, звуча из любимых уст, сравнениями, и вдобавок к сплетённым рукам теперь старается обнять вампира так, чтобы продолжать размеренно прогуливаться по серебрящемуся в блеске луны саду, но выходит не особо удачно, и лишь дойдя до ближайшего фонтана, Мин присаживается на его каменный край, устраивая Лигёма, нисколько не смущённого такими действиями, на своих коленях.
— Ты ведёшь себя как влюбленный дурак, — хихикает фамильяр, потому что вид посмеивающегося принца по-настоящему напоминает ему крестьянского мальчишку, по уши втрескавшегося в соседскую девчонку.
— Я ведь и есть влюблённый дурак, — отвечает вампир и, развернув голову возлюбленного за подбородок к себе, приникает губами к чужим, тонким, но даже более опытным, чем его собственные, и имеющим сладкий привкус молочного шоколада, оставшегося с ужина на краешке рта Ли.
Когда он успел так сблизиться с этим человеком? Когда человеческая жизнь начала иметь для него цену? Чем этот обыкновенный омега так вскружил ему голову? Неужели, в его роду были ведьмы или колдуны, и он смог обворожить самого кронпринца лишь парой простых заклинаний?
Возможно, оно и так. Прошла всего четверть года — ничтожнейший срок для любого вампира, но за это время Мин успел испытать такую палитру чувств, какую и представить для себя не мог, думая, что лишь смертные способны постичь такую необъяснимую, часто несправедливую, жестокую, но непременно вожделенную всеми особу, зовущуюся
любовью. Несколько ночей, диких и страстных, после которых омега, с опухшими и красными после одного, а то и нескольких минетов губами, адски саднящим и раздражённым горлом, вытраханной до невозможного задницей, но счастливый и довольный своей работой, отрубался на ближайшие полсуток стали первыми звоночками для того, чтобы сердце Его Высочества, казалось, непокорное ни одной силе мира сего, вдруг стало тихо, слабо, ещё совсем неуверенно и сухо биться, делая небольшие самостоятельные шаги и медленно, но верно освобождаясь из многолетнего кокона одиночества, собственноручно возведённых ограничений и запретов, всё больше открывая истлевшую душу этому удивительному существу по имени Ли Лигём.
Утолить телесный голод вампира очень непросто, но этот юноша способен, и более того — он делает это регулярно, пренебрегая своим слабым здоровьем, ублажая бессмертных и позволяя им пить свою кровь, которая уже настолько пропитана чужими ядами, что не вызывает никакого желания у Юнги. Мин, вместо того, чтобы истощать своими животными желаниями тело возлюбленного, предпочитает пить кровь из источника, прямо на глазах у Ли.
— На самом деле, — сказал однажды Лили, когда они ненароком подняли эту тему в непринуждённой беседе, — я гораздо более жесток, чем тебе может показаться.
— Да что ты говоришь? — улыбнулся Мин. — Обо мне можно сказать то же?
— Нет, Ваше Высочество, — покачал головой фамильяр, невольно приподнимая уголки губ. — Всему королевству известна Ваша жестокость.
— И то верно, — пожал плечами принц и сделал глоток из фарфорового бокала вина. — Но раз ты такой жестокий, как относишься к пыткам?
— Если не надо мной, то великолепно! — бодро ответил омега.
— Прекрасно, — вампир обернулся куда-то в сторону, где у стены стоял слуга на случай, если Его Высочеству кронпринцу и его любовнику что-то понадобится.
— Соёль, пожалуйста, приведи сюда мой ужин.
— Слушаюсь, Ваше Высочество, — поклонился слуга, и в течение нескольких минут, пока Юнги и Лили продолжали обсуждать такие обыкновенные вещи, как внутреннюю политику королевства и доходы горожан, двое слуг-вампиров привели в банкетный молодого крепкого альфу со связанными конечностями и перекрытым тканью ртом. Вампиры преклонили сопротивляющегося преступника на колени перед принцем, также встав на одно колено по бокам от оборотня, придерживая его.
— Это оборотень? — изумлённо спросил омега и получил от возлюбленного утвердительный ответ в виде короткого кивка. — Я думал, у вас с ними перемирие. Разве вы не помолвлены с юным принцем Золотого королевства?
— Оно так, — согласился Мин, — но во-первых: этот оборотень — эмигрант и вор, и его в любом случае ждёт суровое наказание. Во-вторых: я не горю желанием заключать с оборотнями мир. Этого юного омегу семьи Ким я на смотринах едва не разорвал на куски — таким безумно вкусным он мне казался. После свадьбы наверстаю упущенное.
— Убьёшь его? — не без внутреннего ликования спросил Ли.
— Непременно. Я в любом случае никогда бы не смог ужиться с тем, в ком вижу только десерт. Поэтому съем его сразу в ночь после свадьбы, а потом, после траура, объявлю о помолвке с человеком, — вампир с прямым намёком и ухмылкой взглянул на фамильяра.
Такой расклад событий был как никогда прекрасен для обоих.
—
Юнги, я люблю тебя, — прошептал омега в губы Мина.
—
А я люблю тебя, — ответил вампир, и вновь утонул в глубоком развязном поцелуе.
Холодными кончиками пальцев рука принца скользит по обнажённым ягодицам омеги, ощущая активные сокращения мышц при каждом глубоком толчке, от которых у человека искры в глазах, а горло само по себе выдаёт очередной стон на октаву выше предыдущего.
Грубо схватившись за чужие бёдра, Мин разводит ноги Ли ещё шире, стараясь вдалбливаться в податливое тело настолько часто и сильно, насколько это возможно при всей его человеческой хрупкости. В прочем, Лигёму ли не привыкать терпеть на себе всю эгоистичность нрава бессмертных.
— Быстрее, Юнги… Ещё… — прерывисто просит фамильяр, и по стенам комнаты вновь разливается насыщенный стон. Мин отпечатывает эти ласкающие слух звуки на подкорке памяти и вместе с тем в очередной раз попадает по чувствительной точке омеги, который, не заставляя себя долго ждать, вскрикивает от внезапно прошибающего его удовольствия.
— Лили… ты мой, ясно? Только... мой… и ничей больше! — срывается на рык вампир и вонзается клыками в основание шеи фамильяра, от чего тот, не в силах вскрикнуть, закатывает глаза в передозе наслаждения, смешанного с болью. Юнги не пьёт, а лишь ставит метку на теле любимого. Рана быстро перестаёт кровоточить под действием яда.
— Да!… Твой, Юнги, твой… и только… — Лили размашисто бьёт по тонким губам возлюбленного, стараясь сойтись в поцелуе, но выходит это лишь когда вампир, нежно взяв в ладони лицо омеги, и здесь берёт главенствующую роль на себя, проталкиваясь и изучая языком рот Ли, то и дело сплетаясь в импровизированном страстном танце с тонким, юрким язычком. — Я хочу увидеть... мх… как Вы, мой Господин… утопите в крови… весь этот мир…
Мин отстраняется и едва ощутимо проводит ладонью от уха до тонкого кончика подбородка Лигёма, очерчивая контур самого драгоценного, самого прелестного для себя произведения искусства. За это прекрасное личико он отдаст и трон, и жизнь, и свою душу, о существовании которой доселе не подозревал.
— Да, детка, я сделаю для тебя всё… всё, что ты пожелаешь…
***
— Готовьте воинов и лошадей. Мы идём на королевство эльфов, — уверенно заявляет принц с дьявольской ухмылкой на лице.
В кабинете кронпринца повисает напрягающая тишина. Полковник королевской гвардии и генерал многозначно переглядываются, после чего последний, низко поклонившись, с сомнением в голосе выдаёт:
— Вы уверены, Ваше Высочество? Это может быть очень необдуманным шагом.
Мин вздёргивает бровь, в один миг убрав с лица нахальную улыбку.
— Вы имеете что-то против?
Генерал часто-часто мотает головой, опустив взгляд.
— Вот и правильно. Право управлять армией отец доверил мне, и да, я полностью уверен в своём решении. Мы накинемся внезапно, они не успеют даже собрать всех своих немногочисленных солдат. Вам и самим известно, что эльфийская армия владеет лишь простой магией, совершенно не развита физически, а из оружия у них только луки да древние клинки. Против наших «цепных псов» у них нет никаких шансов.
— Как прикажете, Ваше Высочество, — произнёс и поклонился вместо ошарашенного генерала молодой полковник. — Мы сейчас же введём армию в режим полной боеготовности.
На лице принца вновь засияла недобрая улыбка.
***
— Я готов поклясться, это всё из-за его чёртового любовника! — едва не вскричал генерал, стоило им только покинуть пределы покоев Мина и оказаться в зале для переговоров. Полковник приложил палец к губам, боясь, что кронпринц может услышать, и в таком случае кол в сердце обеспечен обоим.
— Почему вы так уверены в этом? — непонимающе спросил вампир.
— Я на должности генерала уже две сотни лет, и впервые вижу кронпринца Юнги… таким! С появлением этого зазнавшегося «мотылька» он будто сам не свой. Улыбается часто, да и убивает едва ли не ежедневно, хотя всегда старался быть бережным с фамильярами. Теперь ещё и разжигает межрасовую войну!
— Успокойтесь, — настаивает полковник, мерно вышагивая вдоль стульев, — Я уверен, принц знает, что делает. Даже если это влияние того омеги, слова Его Высочества верны — мы ничего не теряем, и застать врасплох эльфийского короля не составит проблем. Думаю, нам стоит идти подготавливать «псов» к большому пиру, — усмехнулся полковник, прежде чем скрыться за дверью зала.
«Цепные псы» — условное имя вампирской армии, чей строй кардинально отличается от любого другого из известных. Множество вампиров, большинство из которых — крепкие альфы, добровольно содержатся в строгих условиях и составляют основную военную силу королевства. Почему именно цепные псы? Потому что стоит только дать этим вампирам свободу и указать на тех, чью кровь дозволено пить, и вскоре на поле боя не останется ни единой капли вражеской крови. Чем не идеальное войско?
Уже следующей ночью сотни вампиров двинулись в сторону эльфийского королевства, под предводительством кронпринца и его верного
любовника спутника в бордовой мантии, без подозрений слившегося с себе подобными в толпе фамильяров.
