***
Оборотень лапой скребётся во входную дверь, и вскоре, после пары минут упорного игнорирования, его наконец впускают внутрь. Неравнодушным человеком, как ни странно, оказывается служанка, Руби, которая, впустив на порог волка несколько секунд скептически осматривает гостя, отряхивающегося от воды, а после, прошибленная осознанием, бежит в ближайшую купальню и быстрее, чем Тэхён успевает моргнуть, приносит сухое полотенце и, встав на колени перед Кимом, осторожно протирает ему лапы, попутно извиняясь: — Господи боже, господин Тэхён, простите, я вас не узнала. Долго вы были там? Что вы там делали? Ох, господи… Принц более чем спокойно позволяет высушить свою шерсть при помощи полотенца. После процедуры он цепляет подол платья служанки и дважды хлопает по нему лапой, надеясь, что девушка окажется достаточно сообразительной, чтобы выполнить его просьбу. — Вам принести одежду? — догадывается Руби, и Тэхён довольно кивает, инстинктивно виляя хвостом, как пёс. Слуга услужливо улыбается, кланяется, и через минуту вновь появляется в поле зрения, торопливо неся в руках стопку аккуратно сложенной одежды и высокие чёрные кожаные сапоги, прямиком из гардероба Его Высочества принца Тэхёна. Девушка провожает оборотня до ближайшей гостевой спальни и кладёт одежду на кровать вместе с сапогами. — Я выйду, Ваше Высочество, одевайтесь, — говорит напоследок служанка, но перед тем как закрыть дверь, останавливается и не слишком громко, немного опечаленно произносит: — Господин Феликс… я видела его недавно. Пожалуйста, зайдите к нему. За ним присматривает лишь госпожа Арабелль. Ему необходима ваша поддержка. Тэхён кивает, виновато опустив морду. В последние дни он действительно почти не общается с братом. А ведь Феликс ступил на опасную тропу охотника на вампиров, где каждый шаг — ходьба по лезвию, и любое неверное движение может стать причиной низкой смерти в руках обезумевшего бессмертного, только ради него, ради Тэхёна, своего старшего брата, которого с детства готовили лишь к тому, что он станет супругом вампира, а уж что этот вампир решится делать с юным омегой, не знал никто. Феликс видел это и, кажется, в пять лет был гораздо менее наивен, чем Тэхён в свои шестнадцать. Четвёртый сын семьи Ким всегда отличался сообразительностью и скоростью реакции, импульсивностью и способностью замечать гораздо больше, чем другие оборотни, преуспевал во владении холодным оружием и особенно любил уроки фехтования. В овладении луком и осиновым колом эти навыки определённо были незаменимы. Почему Тэхён никогда не замечал этого взгляда Феликса в присутствии бессмертных? Это было так очевидно, но, видимо, омега просто не хотел этого видеть, а потому и не обращал внимания. Презрительный взгляд, тонкий, как игла, пронзающая насквозь, горделивый, но при этом полный чёрной и густой, словно смола, ненависти. Феликс так смотрел на всех вампиров всегда, независимо от рода, статуса и положения, будто видя и прокручивая вновь и вновь перед собой каждый раз, когда этот вампир испивал крови, когда жестоко расправлялся с жертвами, замучивая их до смерти. Далеко не все бессмертные вообще когда-либо страдали от желания поиздеваться над своей жертвой, большинство из них вовсе предпочитали не убивать без явной на то причины, но хладнокровных жестоких убийц Феликс видел в каждом, пусть никогда и не произносил этого в лицо, отдавая предпочтение тихому убийству в сговоре со своими друзьями, в которое вкладывал всю ненависть, копившуюся годами в терзающем само себя сердце. «Теперь я чувствую себя эгоистом, — думает Ким, натягивая на ноги ботинки. — Я обязан проведать его»***
Юноша оборачивается на скрип двери, быстрым движением прикрыв обнажённый низ тела одеялом и отложив книгу в сторону, не забыв загнуть уголок страницы как закладку. Тэхён осторожно заглядывает в комнату. — Ты не спишь? Можно я зайду? Впервые за долгое время на лице Феликса растягивается улыбка, по-настоящему искренняя и светящаяся радостью. Тэхёну кажется, что сейчас с него начнёт капать вода, потому что остаться равнодушным и не растаять при виде этой очаровательной улыбки невозможно. — Конечно, проходи. Как бы невзначай Ким садится именно с той стороны кровати, где стоит тумбочка, на которую младший положил книгу. «Снова литература о вампирах» — думает, вздыхая, принц и вспоминает, сколько подобных книг стоит на полках комнаты Феликса в Золотом королевстве. Сейчас как никогда хочется скидать все эти злосчастные книги в одну кучу и сжечь, чтобы от них не осталось и пепла. По большей части именно из-за них Феликс сейчас здесь: исхудавший, с нездоровым, телесно-серым цветом лица, с царапинами и синяками по всему телу, напоминающими о событии, опорочившем принца в первую очередь как альфу. Конечно, Тэхён должен быть непомерно зол на Сокджина за то, что тот против воли сотворил с его братом подобное, но видя младшего, искристо улыбающегося, Ким даже сомневается, действительно ли Феликсу причинили такой серьёзный моральный и физический ущерб, ведь состояние его души и рассудка кажется вполне обыкновенным, будто ничего и не произошло. Возможно, так только кажется. — Прости, что в прошлый наш разговор я вспылил, — неловко извиняется Ким не именно для того, чтобы получить прощение, а просто чтобы начать разговор с хорошей ноты. Феликс машет рукой, мол, ничего страшного, забудь. — Тебе тут не было одиноко? — Тэхён рассматривает комнату, выглядящую гораздо более опрятно, чем его прошлая, находившаяся едва ли не в подвале дворца. Не удивительно, что за время, проведённое там, здоровье Феликса значительно пошатнулось. — Нет, вовсе нет. Арабелль навещает каждый день, мы с ней много болтаем. А Сунхи вышла только что, сразу как ты пришёл. — Что за Сунхи? — интересуется Ким, но в ответ Феликс смотрит на него изумлённо, широко распахнутыми глазами. Первое мгновение Тэхёна такое неожиданное негодование даже пугает. — Ты разве не знаешь Сунхи? Она моя подруга. — Возможно, я просто забыл… — оправдывается принц. Взгляд случайным образом падает на книгу об истории вампиров, всё так же мирно лежащую на тумбочке. Это женское имя слышится в голове приглушённо, будто из-под воды, а лик его обладательницы либо не знаком, либо слишком размазан, чтобы вспомнить его очертания. Тем временем Феликс продолжает, не обращая внимания на смятение брата: — Мне показалось, что ей нужна помощь. У неё была кровь вот здесь, — оборотень проводит пальцем поперёк горла, и по спине Тэхёна пробегает холодная дрожь. — Она попыталась что-то мне сказать, но не смогла, только открывала рот. — Феликс, ты уверен, что эта девушка была здесь? — осторожно спрашивает Ким, на что младший со всей уверенностью кивает. — Хорошо. Подожди, я скоро приду. Тэхён подскакивает с кровати, и торопливо идёт к выходу из комнаты, а переступив её порог и вовсе срывается на бег, направляясь прямиком в прачечную, где сейчас должна была быть Руби. Вся прислуга при дворце находит развлечение только в сплетнях, порой самых бредовых и откровенных, и потому это имя всяко должно быть знакомо хоть кому-нибудь. — Сунхи? — девушка ставит на пол корыто с водой, чувствуя на себе укоризненные взгляды прачек, видящих только наглое отлынивание от работы. — Да, это… На секунду Руби осекается и уводит взор в пол, сдерживая себя от того, чтобы не ляпнуть лишнего. — Я не могу вам сказать. Мне запретили. — Кто запретил? — возмущённо хмурится Тэхён, но девушка в миг изменяет своё настроение и без пререканий, игнорируя недовольство принца, вновь принимается за работу с пустым взглядом, унося корыто к чёрному входу, откуда недалеко до ближайшей реки. — Эй, с тобой разговаривает принц! — юноша вскипает и не осознаёт, что значительно повысил тон своего голоса, что не свойственно его кроткому нраву, но склизкое чувство, заселившееся в душе, будто Тэхёна откровенно пытаются одурачить, любого застенчивого омегу выведет из себя. Девушка приостанавливает шаг и замирает, несколько долгих мгновений обдумывает ответ и всё же произносит, тихим, севшим голосом: — Господин Мин. Он не хочет, чтобы вы знали. — Господин Мин… Постой, но кто именно из них? Однако вопрос остаётся неуслышанным. Руби уже скрылась из виду, догоняя своих подруг. — Вот же… Ким рассерженно топает ногой и уходит прочь, к обширной лестнице при парадном входе, вдоль которой устлан широкий красный ковёр. Эта лестница ведёт вверх, прямиком к личным покоям Его Величества кронпринца, и именно там он уже должен быть. Если ему не известно, что за девушку пропустили в покои Феликса без ведома Тэхёна, к тому же, по словам младшего, серьёзно раненую, тогда принц начнёт выбивать правду из самого Феликса. Проблема в том, что после пережитого Феликс на удивление спокоен и совершенно не подавлен и, Ким чувствует это каждым сантиметром кожи, это не так хорошо, как кажется на первый взгляд. Это не похоже на его брата. Это не тот оборотень, который питает к вампирам кровавую ненависть едва ли не с самого своего рождения. Появление в покоях супруга выходит не таким неожиданным и пафосным, как хотелось бы, потому что Юнги не реагирует никак, продолжая преспокойно и оценивающе осматривать один из собственных выходных нарядов на манекене. Белый костюм определённо красив и ровно впору кронпринцу, но цвет… для вампира, который даже на свою свадьбу был облачён в чёрный, цвет несчастья и смерти у оборотней, этот образ чрезмерно вычурен и не подобает истинному принцу бессмертных. Однако, представив себя в этом костюме, вампир всё же приходит к выводу, что на встречу с драконами в Гротте наденет именно его. Королевский гардероб должен подбирать определённый ряд слуг, но в случае достаточно своенравного, придирчивого и скрытного принца Юнги, вампир сам выявил желание определяться с тем, что будет надевать на важные мероприятия. — Юнги, есть разговор, — строго и чётко произносит омега, стараясь выглядеть как можно более убедительно, что, в прочем, не работает, поскольку Мин даже не удостаивает Кима взглядом. — Давай, только быстрее, — без интереса говорит принц и, несколькими ровными движениями избавившись от белого шарфа, жабо и воротника, скидывает с плеч пиджак. При виде тонких плеч вампира, по-прежнему укрытых тонкой белой тканью блузы, на лице Тэхёна против воли алеет на щеках смущение, что несомненно не ускользает от зоркого глаза Мина и даже заставляет самодовольно ухмыльнуться. — Кто такая девушка по имени Сунхи? — прямо спрашивает Тэхён, поборов неловкость, но, заметив, что выражение лица Юнги полностью изменилось, снова чувствует себя не в своей тарелке. Ожидаемо, кронпринц выглядит взбешённым, втаптывая в землю одним только взглядом, гневным, с привычной едкой каплей презрения. Ким неосознанно делает два шага спиной к двери. — Тебе сегодня так нравится выводить меня из себя? — рычит принц, но держит себя в руках и вновь накидывает пиджак на плечи, тихо ругаясь. Он хочет не столько наказать Тэхёна за излишнее любопытство, сколько узнать, из чьих же уст супругу будущего короля удалось узнать это имя, когда каждому из дворцовых обитателей было строжайшим образом запрещено разглашать любые детали прошедшей казни, о которой юный принц не знал и в помине. — Откуда тебе известно это имя? — Феликс сказал, что она пришла к нему и была ранена. Её горло кровоточило, она пыталась что-то сказать, но… — Тэхён… Совершенный контраст секундного гнева и искреннего изумления на чужом лице заставляет Тэхёна в один миг перебрать все самые худшие варианты развития событий, вплоть до таких невероятных, что волосы дыбом встают, но ответ оказывается сверх ожидаемого. — …эта девушка была казнена с неделю назад. Она мертва. «Я наблюдал за её смертью до конца. Я её убил. На глазах твоего брата» — То есть как? — не понимает Ким, пристально глядя на ошарашенного супруга, в голове которого пытается восстановиться единый пазл событий, тот отрезок времени, когда Юнги недоглядел и, возможно, девушка каким-то невероятным образом сумела выжить, но перед глазами картина трёх дотлевающих сожженных тел, и любая вероятность чудесного спасения сводится к нулю. — Она мертва. Я лично видел её сожжение. — Но Феликс сказал, что… говорил с ней. — Пошли. Теперь вместе навестим твоего брата, — быстро проговаривает Мин и едва не до появления синяка сжимает запястье Тэхёна, уводя юношу к выходу.***
— Пожалуйста, скажите, кем для вас являлась та девушка? — Она мой друг. Сунхи. До Сунхи. — Понятно… Что ж, как вы с ней взаимодействовали? — Я разговаривал с ней, а она слушала меня. Кажется, она тоже пыталась что-то сказать, но выходило только бессвязное мычание. Мне показалось, что ей нужна помощь, и вскоре она просто ушла. — Вы чувствовали её присутствие? — Конечно! Что за странный вопрос? — говорит Феликс с обидой, скрестив руки на груди. — Зачем вы спрашиваете меня об этом? Какое вам дело до моего друга? — До Сунхи мертва, господин Феликс, — серьёзным тоном вещает лекарь, попутно делая в блокноте некоторые записи. Ответной реакции от Феликса не наблюдается. Принц только больше хмурится и всё более скептически посматривает на врача, а Тэхён вовсе за столь прямое, небрежное донесение прискорбных фактов до своего брата, готов собственноручно гарантировать мужчине больничный. — Вы лжете! Самодовольный, наглый лжец! Пусть не с самым приятным характером, но с годами работы с людьми за плечами, лекарь лишь слабо кивает, вновь занеся поправку в свои записи, в которых из всех каракулей языка магов и колдунов Тэхён различает только слово «агрессивность». — Ликси, успокойся, — просит оборотень мягким, бархатистым голосом. — Этот человек не плохой. Он хочет помочь тебе. — Вот именно. Так что, будь добр, не создавай ещё больше проблем, — высказывается Юнги и обменивается парой слов с лекарем на непонятном никому языке. — Он плохой! — не успокаивается Феликс, вся ненависть которого по неясной причине сейчас направлена именно на лечащего врача. — Ты не помог Сунхи! Не надо помогать мне, помоги ей! Соловьи выклевали её горло, потому что она не смогла спеть для них! Внезапно Феликс замолкает, будто обрабатывая нечто в голове и делая для себя определённые выводы. Его взгляд принимает полную осознанность, какую имел до инцидента с Сокджином. Прицел этого взгляда направлен точно на мужчину, и прежде чем юноша с кулаками кидается на врача, Юнги заламывает руки оборотня за спину и прижимает того к полу, одним коленом упираясь в его позвоночник. — Пусти меня! Пусти! Это он! Он выпустил этих соловьёв! Всё из-за него! — Да тихо ты, тихо, — теперь нехотя успокаивает разбушевавшегося оборотня уже вампир. — Господин Бё, что с ним? — обеспокоенно спрашивает Тэхён лекаря. Тот откладывает записи на столик неподалёку и, ещё раз обведя Феликса недоверительно-презрительным взглядом, выносит короткий вердикт: — Помешательство. Бред и галлюцинации. Вы никогда не замечали за своим братом ничего странного? Того, что могло бы стать первым звоночком? — Кажется, нет… Постойте, а чрезмерное увлечение чем-то считается? — Думаю, вполне. Ничего удивительно, сумасшествие проявляется годами. Вероятно, какое-либо событие, произошедшее с вашим братом недавно, помогло болезни раскрыться полностью. — Вы сможете вылечить это? — спрашивает Тэхён, чувствуя постепенно угасающую в себе надежду. Как и ожидалось, лекарь, поправив очки на переносице, качает головой в отрицании. — Вылечить — нет, но есть список растений и трав, которые помогут понизить агрессивность и сделать галлюцинации более редкими и менее пугающими для него самого. Понимаете, в случае принца Феликса то, что он видит, является его реальностью, а его слова, которые для нас звучат, как бред, для него имеют смысл. Для него неправильный не он сам, а мы. Проявите терпение и понимание. Со временем и должным уходом приступы станут редкими, а в лучшем случае и вовсе исчезнут, но помешательство — это неизлечимо. Вы всё поняли? — Да, большое вам спасибо, — кланяется Тэхён. Вскоре лекарь покидает комнату, оставив на столе список разнообразных рецептов и трав, из которых Ким узнал лишь мелиссу, календулу и тимьян. Юнги отпускает Феликса, кажется, уже успокоившегося и даже вымотанного бесцельной борьбой. Сам вампир тоже не задерживается в спальне надолго. — Тэхён, — зовёт младший, и принц оборачивается, так и не отойдя от кровати. — Пожалуйста, ляг спать со мной. Я не усну один. Они ждут этого. — Кто они? Птицы? — Да, — кивает Феликс, и его лицо удивительно расцветает, словно он нашёл того, кто может понять. Правда, Тэхён не понимает совершенно ничего, но если от этого Феликсу станет лучше, то можно и просто сделать вид. — Если ты будешь рядом, они не увидят меня. — Хорошо, — улыбается в ответ Ким и укладывается рядом, за спиной лежащего на боку Феликса. — Сладких снов. — Спокойной ночи.