Огонь и Лёд

В Тёмное королевство они — Юнги и Тэхён — возвращаются только глубокой ночью. Настаивать на том, чтобы Чонгук, который всю жизнь проявлял себя как независимый вампир-одиночка, возвратился на родину никто не стал, прекрасно понимая, ради кого он остаётся в чужом королевстве. Чимин провожал брата, укутанный со спины в объятья вампира, и выглядел он как никогда счастливым. Двое крупных альф разгружают с кареты немногочисленные вещи Тэхёна, расфасованные по сундукам, пока сам омега делится новостями с Хосоком, так и оставшимся сидеть на месте кучера и с раскрытым ртом пытающимся переварить всё, что торопливо сваливает на него молодой принц. — Много же вы успеваете в других королевствах, однако, — ошарашенно выдаёт альфа, когда багаж из событий у оборотня наконец иссякает. Тэхён пожал плечами, усмехнувшись. — И то правда. Жаль, не многое из этого хорошие новости. Похоже, скоро мы увидим ещё одну свадьбу вампира и оборотня, не так ли? — Вероятно, — вздохнул кучер. Откуда-то со стороны доносится свист, на который Хосок оборачивается и, кивнув кому-то, вновь обращается к Тэхёну: — Сегодня ещё раз придётся съездить. Его Величество решил нанести визит знакомым лордам в землях магов. Я вернусь, скорее всего, только к завтрашнему дню. Вампир спрыгивает с места и подходит к одной из лошадей, гнедой кобыле по кличке Хванным, и треплет её за гриву, кормя с руки вытащенной из мешка половиной яблока. — Ваше Высочество, — едва не шепчет Хосок, стараясь не оборачиваться и выглядеть максимально занятым своим делом, — идите к вашему супругу, иначе он меня здесь живьём съест за то, что говорю с вами. Тэхён осторожно кивает и оборачивается, вооружившись фирменной улыбкой, не способной оставить равнодушной никого — светлой, нежной, очаровывающей. Юнги стоит на верхних ступенях лестницы главного входа и, видимо, наблюдает за омегой уже давно, ведь улыбка Тэхёна ничуть не подтапливает ледяное выражение лица и взгляд с каплей едкого презрения, вызванного ничем иным, как ревностью. Хосок безобиднее большинства слуг при дворе, но тесное общение его и Тэхёна, Юнги никак не приветствует. Кровожадный вампир внутри него беснуется, хочет волка себе целиком и полностью, невольно заставляя вскрыть воспоминания десятилетней давности, когда эта самая кровожадность могла обойтись Мину очень и очень дорого. — Иногда, когда ты так откровенничаешь с ним, мне кажется, что между вами что-то большее, чем отношения слуги и его хозяина, — с досадой парирует Мин, искоса поглядывая на занятого лошадьми лакея. Они обходят фонтан и неспешно идут по аллее из кустов красных роз, ведущей вглубь сада, где растут молодые плодовые деревья. Юнги берёт под руку Тэхёна, с трудом старающегося сдержать улыбку, и ведёт в неизвестном оборотню направлении, по вымощенной песчаником дороге, вдоль высаженных кустов и покачивающих листвой на лёгком ветру деревьев. В голове Тэхёна музыка — ненавязчивая мелодия на фортепиано, которую некогда играл его учитель, когда тёплыми летними вечерами солнце озаряло золотом всё вокруг: верхушки деревьев, крыши замка, зелень травы. Пусть солнце давно скрылось, и лишь шуршат в полной тьме растения, а в небе сверкает серебром молодая луна, рядом с Юнги юноша чувствует себя как никогда умиротворённо и легко, словно белый лебедь на озере. — Выглядишь замечательно, — разбавляет негромким голосом тишину вампир, и Тэхён, выдав такое же негромкое «спасибо» и заправив выбившуюся прядь алых волос за ухо, даже не сразу вникает в смысл слов Мина, а когда понимает, к его лицу моментально приливает кровь. Омега стыдливо прячет глаза. Мысль о том, что в темноте его лицо едва ли можно разглядеть, а уличные фонари у вампиров особым спросом не пользуются, помогает быстро побороть смущение, но комплимент оборотень ещё долгие минуты вновь и вновь перематывает в сотый раз, как на плёнке. — Как провёл время дома? — спрашивает вампир ещё через пару минут молчания и выжидающе смотрит на Тэхёна. Тот переводит взгляд вверх, следя за плывущими по чёрному небу тёмно-серыми облаками, и отвечает, задумавшись: — В целом, хорошо. Особенно ничего не изменилось, кроме, разве что, Чимина и Феликса. Чимин влюбился, а Феликс… — Да, Чимин влюбился в Чонгука, — прерывает Мин. — До меня дошли слухи. Особо это ничего не меняет. Ещё одна межрасовая свадьба только укрепит отношения между Тёмным и Золотым королевствами. А что же с Феликсом? — Он… — омега запинается, раздумывая над наиболее целостным ответом. — Ты уже знаешь, он не в своём уме. А ещё недавно выяснилось, что он… ждёт ребёнка. От другого альфы. Секундное изумление на лице вампира сменяется привычным спокойствием с понимающим кивком, и они с Тэхёном, как ни в чём не бывало, продолжают неспешно прогуливаться по саду. Постепенно стены розовых кустов сменяются деревьями, высокими, с крепкими стволами в один обхват, уходящие листвой высоко в небо. Под ногами хрустят ветки и опавшие листья. С течением приятного времени Тэхён понимает, что они давно покинули сад и его пределы — вокруг лес и тропинка, проходящая прямиком через него. Если идти очень долго, не сворачивая, можно дойти до поселения ведьм, а оттуда недалеко будет и до границы Беллума и Аргента — в Аргенте проживает множество магов и разных рас, составляющих половину всего населения города, которые могут помочь покинуть королевство. — Куда мы идём, Юнги? — настороженно спросил Тэхён, озираясь по сторонам. В одиночку так далеко от дворца он ещё не был. — Не знаю, — пожал плечами вампир. — Здесь нет придворных, нет других вампиров. Тихо и одиноко. — Тебе нравится? — Очень. — Тогда, может быть, пробежимся? — бодро предложил Ким. Лицо Юнги исказилось в удивлении. — Пробежимся? — Ну да, — омега отошёл от Мина на расстояние пары шагов и шустро скинул с себя жакет. — Мы ведь можем выяснить, кто из нас быстрее? Я наслышан о вампирской силе, и уж тем более о скорости. Юнги усмехнулся, но вышла эта усмешка с толикой самоиронии. Уж кто-кто, а Мин в последний раз бегал на перегонки с Сокджином, будучи ещё совсем юнцом. Тогда и старший не знал плотских утех, и Юнги не занимался постоянным самоистязанием от ненависти к самому себе. Чудесные были времена. — Я старше тебя на пару веков, Тэхён. Думаешь, мне это интересно? — Думаю, да, — улыбнулся оборотень и принялся расстёгивать пуговицы на блузке, не стесняясь постороннего присутствия. — Разомни кости, чего тебе стоит? Ночь сегодня прекрасная, рядом никого, а я устал быть принцессой в башне. — Ты прямо тут и разденешься? — недоверчиво спросил вампир, но улыбки сдержать не смог. Они в законном браке уже почти два месяца, но так и не видели друг друга обнажёнными. — Если ты сделаешь то же самое — да. Но мне в любом случае нужно раздеться, чтобы не порвать одежду, поэтому я уже привык. — Я не разденусь ниже пояса. Это уже издевательство. — Как скажешь. Сняв всю одежду и спрятав её под камнем, Тэхён перевоплощается в волка в прыжке за считанные секунды, удивив этим супруга, только-только управившегося со своей одеждой и складывающего её туда же, куда Тэхён спрятал свою. — Я думал, на это у вас уходит больше времени. И ты немного больше, чем мне казалось. И больше похож на лиса, нежели на волка. «Знаю, знаю… мне тоже сначала казалось, что я какой-то неправильный. Смирился» — Побежишь вперёд? Тэхён кивнул и рванул в самую глушь леса, убегая ровно в противоположную сторону от тропинки, по которой они пришли. Не успел вампир моргнуть, как рыжая спина оборотня скрылась в чёрной и тёмно-зелёной листве, окончательно теряясь из виду. Не теряя времени, Юнги порывается следом, на удивление, не ощущая ни боли, ни дискомфорта, перепрыгивая через поваленные деревья и огибая их. Местность постепенно меняется, мельком пролетая перед глазами — холмы становятся выше, преображаясь в небольшие отвесные земляные скалы, а деревья, кажется, с каждым метром лишь вытягиваются вверх, расступаясь перед вампиром. Мин закрывает глаза и целиком отдаётся ощущениям: словно летучая мышь, он чувствует каждый предмет вокруг, каждое живое существо, преодолевает преграды и улавливает резкое движение невдалеке от себя — отчаянно несущийся волк, уже порядком вымотанный, но так же упорно отталкивающийся сильными задними лапами от плотного слоя сухих листьев, прибавляя в скорости. Тэхён и в роли охотника в своей жизни был нечасто, в роли жертвы — подавно, и потому игра-погоня для него — нечто несравнимо новое. Он слышит несущегося позади и непримиримо приближающегося вампира ровно за мгновение до того, как на него набрасываются со спины и кубарем валят на землю. Пролетев по земле несколько метров, получив немало царапин, извалявшись в траве и грязи, Тэхён судорожно переводит дыхание, всё ещё находясь в животном облике, и понимает, что он придавлен животом к земле чужим весом. Юнги даже не переводит дыхание — ему незачем. Он совершенно не устал и пробежал бы ещё десять раз по столько же, только после этого осушил бы добрую половину всех слуг при дворе. Тэхён слышит шипящий голос за спиной и пытается вырваться, карабкаясь на когтях вперёд, хоть и понимает, что вреда ему сейчас не причинят. Вероятно. — Я догнал. Обращайся. И через пару мгновений под вампиром уже не лисоподобный волк — его омега, вымотанный, грязный, с царапинами и рваными ранами по всему телу, разодранными коленями, задыхающийся от недостатка объёма лёгких, но счастливый, с полубезумной улыбкой на лице. — Я рад. Слезь, пожалуйста. Юнги бы с удовольствием, только это не отменит того факта, что Тэхён, беззащитен, обнажён и истекает кровью, запах которой ничуть не перебивает даже грязь, пот и лесная хвоя. Истекает той же самой кровью, которая когда-то напрочь лишила Мина рассудка, горячей и всё такой же неимоверно сладкой. Хотя, вероятно Тэхён со свадьбы стал ещё слаще, лишившись девственности и став немножко более грешным. — Юнги, у тебя глаза… — ошарашенно произнёс оборотень, словно видит такое впервые. На самом деле его против воли берёт накатывающая паника, когда он видит вампиров такими, перекручивая снова и снова в голове первый укус Чонгука, клеймом отпечатавшийся на теле и в памяти. — Чёрные, знаю. И клыки. Твоя кровь… — он обводит большим пальцем рану чуть выше колена оборотня, на той же ноге, где красуется оставленный Чонгуком шрам. Засохшая грязь осыпается, а на бледном пальце вампира остаётся размазанная капля крови Тэхёна, которую Мин растирает в пальцах. — Моя кровь… что? — в ожидании переспрашивает омега, но вербального ответа так и не получает. Мин молча берёт оборотня за запястье и, притянув к себе, оставляет невесомый поцелуй там, где всё ещё колотится, не замедлив темпа, пульс. — Тут всё пропахло твоей кровью, — коснувшись губами вен, скрытых тонкой карамельной кожей, вампир оставляет влажный долгий поцелуй, чувственный и даже немного болезненный от своей неожиданности. На месте поцелуя остаётся розоватый след, холодящий кожу от тяжёлого прохладного ночного воздуха. Опешивший и не верящий в происходящее, Тэхён не пытается сопротивляться, когда Юнги ведёт языком от его запястья до кончика большого пальца, прикусив ноготь. — Могу я тебя укусить? — сверкая абсолютно бездонно-чёрными глазами, спрашивает Мин, приблизившись к лицу оборотня и нависнув над ним. — Е-если хочешь, то к-конечно, — прошептал оборотень и откинул голову, отвернувшись, прикусив губу и открыв полный доступ к шее. Тэхёну не страшно. Так он говорит себе и отчаянно хочет верить в собственные слова. — Я пугаю тебя сейчас? — спокойно спросил вампир. Даже если и так, даже если Тэхён при первой же возможности рванёт от него в ещё большую глушь, Юнги не отпустит и не позволит сбежать. Будет держать рядом насильно, запрёт в комнате и будет пить кровь Тэхёна против его воли. Соблазн слишком велик, а Мин не настолько добросердечен, чтобы принимать нежелание супруга быть рядом и даровать ему свободу. Но, вопреки всему, даже когда Юнги достаточно освобождает омегу для того, чтобы у того появилась возможность сбежать, Тэхён не двигается с места и терпеливо ожидает, усмирив сердце и дыхание, когда чужие клыки окажутся в его плоти. Это происходит слишком неожиданно, и Мин вгрызается в артерию жёстко, едва не спровоцировав омегу на крик, но Тэхён терпит, сжав в ладонях попавшуюся под руку траву, до крови прикусив губу и зажав в тиски язык, чтобы не издать ни звука. Юнги пьёт жадно, словно проголодав неделю, потому что такова кровь Тэхёна — чем больше получаешь, тем больше хочешь — истинный наркотик, поглощающий ещё с большим напором, чем поглощают его. Сжимая волосы на алой макушке и придавливая к земле за плечо, Мин пронзает клыками артерию вновь — в этот раз Тэхён не сдерживается и вскрикивает, позволяет слезам, блестящим на глазах, течь с уголков глаз на траву и поить своей болью землю. — Б-больно, Юнги… Вампир единожды проводит языком по ране и уже с меньшим напором, но продолжает высасывать жизнь из ослабевающего тела. Тэхён уже не столь чувствителен к боли — действие яда, — но то, что если Юнги продолжит пить, долго он в сознании не продержится, понимает отчётливо. Юноша несильно ударяет вампира по плечу кулаком, только для того, чтобы дать знать, что пора остановиться, даже если сейчас Юнги не совсем в своём разуме. Напоследок несколько раз лизнув две раны от клыков, Мин отстраняется, но вид ослабевшего омеги, на удивление, не сильно его цепляет. Он подхватывает по-прежнему обнажённого Тэхёна на руки и, наплевав на оставленную в лесу весьма недешёвую одежду, спустя несколько минут непрерывного бега видит темнеющие крыши башен родного замка.

***

Когда солнце разлепляет слипшиеся глаза сонного Тэхёна, на часах уже далеко за полдень. По стоящему в небольшой вазочке на столе рядом бессмертнику, подаренному Хосоком, юноша быстро осознаёт, что находится в их с Юнги общей спальне, а по обнимающей его со спины знакомой, бледной руке он понимает, что впервые за долгое время проснулся не в одиночестве.