***
— Пропустите. Стражи поднимают головы на наглый, приказной и прокуренный голос. Девушка в лохмотьях, чьи волосы собраны в небрежный пучок, а лицо неумело накрашено, с презрительным выражением лица и грязной сумкой в руках выжидает, пока её пропустят во дворец. Мужчины в доспехах переглядываются. Один из них, что послабее и явно помоложе, выглядит растерянным и кивает старшему, чтобы тот сделал что-нибудь с девушкой, очевидно похожей на даму лёгкого поведения. Второй мужчина — коренастый, крепкий, со смуглой кожей и недельной щетиной — некрасиво ухмыляется, глядя на гостью. — Уж не промышляете ли вы продажей своих услуг, миледи? — спрашивает с издёвкой, на что девушка в ответ раздражённо фыркает. — Очень рада, что глаза у вас на месте. И даже не думайте воспользоваться мною безвозмездно — я вижу по вашему похотливому взгляду, что вы этого хотите. Я по велению заведующего западным крылом дворца, господина Варда. Выражение лица старшего стража медленно сменилось с предвкушающего на неудовлетворённое. Знать о настоящих именах высшей дворцовой прислуги могут знать только те, кто контактировал с ними напрямую. К тому же, зная отсутствие вкуса к женщинам у заведующего крылом, вполне можно допустить, что именно эту девушку он пригласил к себе ради одноночной утехи. Мужчина закатил глаза и выругался, но всё же отодвинул тяжёлый ржавый железный засов, и небольшая дверца, вырезанная в одной из ставней ворот для прохода людей, открылась. — Тц, что за мужчины пошли, — чуть ли не в лицо стражу выплюнула Арабелль напоследок, скрывшись за воротами. Она выдохнула. По большей части, роль продажной женщины её на этом завершена, но если вдруг кто-то заметит незнакомку на дворцовой территории , нужно будет снова быстро войти в образ и попросить сопроводить к Варду. За главными воротами нет привычного оживления, и даже намёка на какую-то жизнь. Высокие каменные башни, соединённые крепостью, стоят одиноко и молчаливо, а ни в одном из маленьких домиков, где обитает прислуга, не горит свет. Разве что фонари при входе, но ранним утром от них нет никакого толку. — Пс-с, Белль! Девушка оборачивается, и видит знакомую фигуру, выглядывающую из-за двери одной из башен, жестом подзывающую к себе. Недолго думая, Арабелль скорым шагом направляется к фигуре, в которой быстро узнаёт друга. Внимательно осмотрев, не видел ли кто-нибудь их, маг закрывает дверь в тесное помещение, и щелчком пальца кладовая озаряется бирюзовым светом, исходящим от крутящейся под потолком небольшой, но яркой сферы. — Чёрт возьми, я так переживал за тебя! — молодой человек крепко сдавливает девушку в объятьях, от чего та, в первое мгновение оробев от удивления, не пытается вырваться, но после стучит по спине мага совершенно не по-дружески, беззвучно требуя отпустить. Тихо извинившись, Вард отходит на пару шагов и осматривает девушку на наличие видимых повреждений и, неизвестно, к счастью или к сожалению, обнаруживает только несколько затянувшихся ран от вампирских клыков на шее. — Тебя всё-таки продали? — нахмурившись, спрашивает маг. Само собой, факт использования его подруги в качестве пищи — а возможно и не только — его не радует. — Ну… — девушка мнётся, почёсывая затылок, но всё же решается умолчать о том, чьим фамильяром ей выпала удача быть. — Да, но тот вампир был довольно милостив. Я не пострадала, не беспокойся, — улыбнулась эльфийка. Вард облегчённо вздохнул. — Вот и чудесно. Но, могу я тебя спросить, зачем ты здесь? Словно ударенная током, Арабелль вздрогнула, осознав, что совсем забыла, для чего вообще покинула Тёмное королевство и обманом пробралась на территорию дворца. Её умиротворённое выражение лица вмиг сменилось на решительно-обеспокоенное, и эльфийка отчаянно схватила друга за грудки. — Где Её Величество? — дрожащим голосом произнесла она. — Я должна увидеть её! — Она в печали, — опустошённо прошептал молодой человек, — в глубокой печали. Надеюсь, разум её ещё не затуманен от горя. — Мне нужно поговорить с ней! — с нажимом и жалостью Арабелль ещё крепче вцепилась в бордовый жилет мага. — Пожалуйста… мне нужно… — Нет, не плачь, пожалуйста! — Вард поднял опущенную голову эльфийки за подбородок и увидел подрагивающие губы с покрасневшими глазами, готовыми здесь и сейчас выплеснуть ведро слёз. — Я провожу тебя к ней! Стража не помешает. Сквозь слёзы Арабелль улыбнулась и, отпустив жесткую ткань и приподнявшись на носки, повисла на высоком, крепкого телосложения маге, обнимая его. Тот улыбнулся и тоже приобнял девушку. Их дружеская любовь крепка, хоть и не связана многолетней дружбой с самого детства. Вард по-настоящему боялся и даже успел смириться с тем, что Арабелль умерла в Тёмном королевстве, разобранная на кровь и мясо, либо же убитая каким-нибудь мерзким высокородным кровопийцей. Настоящее чудо то, что она не только выжила, но и сумела вернуться домой. Вдоволь насладившись тёплыми объятьями, эльфийка на полной серьёзности взглянула в лицо старого друга и уверенно отчеканила: — Проводи меня к королеве. Я должна увидеться с ней. Маг нахмурился, но после пары секунд сомнений, не произнеся ни слова, взял девушку за руку и повёл в основную часть дворца через «чёрные» ходы, используемые прислугой. Пара минут пути длилась долго, в полной темноте и напряжённой тишине, но даже без зрительного контакта Арабелль чувствовала решимость Варда в его действиях, походке и даже дыхании. Он определённо направляется в покои королевы. Уже стоя у высокой двустворчатой дубовой двери и держась с эльфийкой за руку, маг негромко, мрачно произнёс: — Там лежит труп принца. Арабелль внутренне содрогнулась, но ничего не сказала. Вард продолжил: — Королева слёзно умоляла оставить сына у неё. Я не знаю, что с Её Величеством и каково её душевное здоровье, так что будь очень внимательна и осторожна. Чуть что — зови меня, я останусь здесь. Тело Его Высочества должно быть в полной сохранности. Я лично участвовал в подборке заклятий для его защиты от… разложения. От неприятного слова по телу прошла дрожь. Арабелль сглотнула и едва заметно кивнула. Под тяжестью её ладони дверь со скрипом отворилась, а Вард, словно призрак, скрылся в полутьме коридора и медленными шагами направился в сторону собственных покоев, краем глаза всё ещё прослеживая действия эльфийки до тех пор, пока девушка совсем не скрылась в комнате Её Величества.***
— Королева? — Арабелль неуверенно позвала. В комнате царила темнота, и лишь тусклый свет сквозь открытое окно немного приукрашал помещение. Послышался шелест одеяла на кровати, и эльфийка увидела силуэт женщины, сидящей на кровати в ночной рубашке. Даже в темноте заметна была её худощавость и бледность, но в чертах изменившегося лица девушка узнала Её Величество. Королева подняла голову с совершенно отстранённым взглядом, по-видимому, не желая чьего-то присутствия рядом, но, узнав в гостье знакомую девушку, она внезапно замерла в неверии. Её глаза в миг перестали быть пустыми: в них вспыхнуло изумление. Арабелль ухмыльнулась, по-доброму с каплей самодовольства. — Как ты… — обрывисто и сипло произнесла Альциона, осматривая здоровую и невредимую эльфийку. Фамильяр пожала плечами, зайдя в комнату глубже, не дождавшись приглашения, и едва прикоснувшись к фитилю свечи стоящей на столике возле кровати, зажгла красновато-рыжий огонёк. Про себя она радостно похлопала в ладоши — азы простейшей магии ещё не до конца утеряны. — Удача, Ваше Величество. Только удача, — взяв свечу в руки, Арабелль обошла кровать, сопровождаемая взглядом всё ещё крайне шокированной появлением сосланной на растерзание вампирам девушки. Бегло осмотрев полупустую спальню, эльфийка вновь обратилась к королеве с редкостным самовольством и почти отсутствующим уважением: — Где Энрике? — строго спросила она. Её Величество опустила взгляд, но указала пальцем на небольшую дверь, запрятавшуюся в самый угол комнаты. Без прочих вопросов, подойдя к двери, Арабелль не без страха открыла её. Помещение было небольшим, полутёмным, но всё же более освещённым, чем предыдущее. Главной деталью, бросающейся в глаза, были несколько свечей, стоящих на высоком погребальном алтаре, возле хрустального гроба. Энрике был прекрасен, даже будучи мёртвым. Более бледный, более худой, чем при жизни, но по-прежнему невероятно красивый. С точёными чертами лица, длинными пепельными волосами, в тёмно-сером траурном костюме. Если бы не знание, Арабелль бы абсолютно была уверена, что возлюбленный жив и просто пребывает во сне. Даже того трепещущего чувства холодного ужаса, возникающего при осознании того, что человек рядом мёртв, девушка не ощутила. — Рики… — она упала на колени перед прозрачной крышкой гроба и провела по ней рукой, ощутив прохладу хрусталя. По щеке Арабелль прокатилась крупная слеза, тяжело упав на пол. Эльфийка и сама не заметила, как начала оплакивать ушедшего принца почти так же, как делали это плакальщицы на погребальных церемониях их королевства. От этого на душе стало мерзко, и фамильяр утёрла слёзы, всё ещё шмыгая носом и потирая воспалённые глаза. — Ты не должна быть здесь, — послышался со спины строгий голос Её Величества. Превозмогая себя, чтобы не выругаться и не быть выгнанной из покоев, Арабелль съязвила: — Конечно. Я же должна гнить под землёй где-нибудь в Тёмном королевстве. Извините, что не оправдала надежд. Женщина умолкла, почувствовав укол совести, а гостья продолжала смотреть на спящего вечным сном возлюбленного, витая в своих раздумьях. — Королевство умрёт, — тихо и печально произнесла девушка, обратив на себя внимание Альционы. — Вампиры наведут здесь свои порядки. У нас нет шансов против таких мощных соседей. — Это очевидно, — вздохнула королева не менее тяжело и усталыми глазами взглянула на гроб собственного сына. — Мы обречены, и можем лишь оттягивать момент окончательного падения. Я постараюсь протянуть королевство как можно дольше, но не думаю, что нам… — Я, кажется, знаю, — надежда, сверкнувшая в глазах эльфийки безумным блеском, на мгновение испугала королеву. Взглянув на Энрике напоследок, Арабелль с необъяснимой живостью выбежала из маленького помещения и покинула спальню. «Совсем, видимо, растеряла последние крупицы рассудка», — подумала женщина и присела возле гроба там, где минуту назад сидела молодая девушка. Голова болит от размножающихся с огромной скоростью мыслях о безысходности, но рядом с Энрике, выглядящем, поистине, словно живой, вдова хоть на недолгое время могла почувствовать мнимое спокойствие. Тем временем, этажом ниже, Арабелль безжалостно громила огромную королевскую библиотеку в поисках основополагающей части той безумной мысли, что промелькнула в её голове секундно, но могла стать решающей в судьбе королевства. Два часа смертельно утомительных поисков — и на пол упала пыльная, не пощажённая временем толстая, старая книга, с вкладками, лишними страницами и толстым чёрным переплётом, местами посеревшим и даже кое-где абсолютно исчезнувшим. Открыв шестьдесят седьмую главу, Арабелль почувствовала веяние тьмы от старинных тонких страниц, могильный холод и железный запах крови. Но это не отталкивало, напротив, — подбрасывало сухих поленьев в полыхающий инквизиторский костёр. Изящно-величественными чернильными линиями название главы гласило:*«Revertere ab inferis. Conversionem ad immortalem» (*«Возвращение из загробного мира. Обращение в бессмертного»)
***
— Отойдите друг от друга, — строго произнесла королева. Сжав в последний раз Чимина в объятьях со спины покрепче, Чонгук отошёл от возлюбленного и опустил глаза. Король с королевой были далеко не в восторге, узнав от слуг, какими непотребствами ежечасно занимается будущий наследник короны Золотого королевства со своей пассией. Отношение к незаконной любви между двумя принцами и без того изначально было скептическим, а с откровенными подробностями и вовсе стало враждебным. Даже завсегда приветливая, добрая мать Чимина с большим осуждением глядела на сына, известного своими прошлыми любовными похождениями с прислугой. — Чимин, вы не можете быть вместе, — прямо и хмуро произнёс король, смеряя принца Тёмного королевства тем недоверчиво тёмным взглядом, каким впервые смотрят отцы на избранников своих дочерей. Чонгук не осмелился поднять глаза, и так ощущая на себе чужое недовольство. Чимин сжал ладони в кулаки и через силу проглотил всё своё подростковое бунтарство и желание нагрубить родителям. Остановил его зудящий до колкостей язык только стоящий рядом Чонгук, перед которым не очень хотелось проявлять свою истеричную натуру. — А вы нам помешаете быть вместе? — сложил руки на груди омега. Чон едва заметно вздрогнул. Перспектива быть разлучённым с возлюбленным пугала его больше любой казни. А сейчас Чимин в шаге от того, чтобы вывести из себя родителей и привести опасения вампира в исполнение. — Помешаем, — бесстрастно сказал король. — На твоих, Чимин, плечах ответственность быть правителем после нашей кончины, а ты всё ещё шляешься в компании своих… ухажеров. — Отец, — сквозь зубы прошипел оборотень, — давай не будем об этом при принце другого королевства, — Ким кивнул на Чона. — Я давно ни с кем не шляюсь. — Очень надеюсь, — вздохнула королева. — Но, тем не менее, — женщина бросила взгляд на левую руку сына, где на безымянном пальце красовалось помолвочное кольцо, — вы, по-видимому, уже собрались венчаться? — Не «по-видимому», а собрались, — строго возразил оборотень. — И мы непременно поженимся, каким бы ни было ваше к этому отношение. — Что за дерзкие дети пошли… — закатил глаза мужчина и встав с трона и поправив немного тёмно-алые волосы, спустился к возлюбленным, взявшимся за руки. Чимин крепче сжал ладонь Чонгука и настроен был значительно решительнее альфы, хмуро глядя на серьёзного отца. Король остановился в паре шагов от вампира и оборотня и, взглянув поочерёдно на каждого, обратился к Чону, как ни странно, без капли высокомерия: — Чимин выйдет замуж за кронпринца русалок. Таковы условия договора. Политика Золотого королевства сейчас максимально направлена на укрепление взаимоотношений с соседями и создание новых связей. Ваша с моим сыном любовь, если это она и есть, — обуза. Надеюсь, вы здраво оцениваете все риски. — Я никому не отдам Чимина, — с полной уверенностью произнёс альфа и притянул к себе младшего Кима, прижав к своей груди, обняв и сомкнув руки на его животе. Вампир намеренно приблизился к многочисленно отмеченной укусами омежьей шее, устанавливая свою лидерскую позицию. Мужчина уловил это, но, на удивление, не среагировал никак. Даже бровью не повёл. Чонгук напрягся, не намереваясь отпускать омегу. Чимин и сам не был против, доверительно откинув голову на чоново плечо. — Отец, мама, — строго сказал оборотень, — я останусь с Чонгуком. Делайте, что хотите. — В таком случае, — раздражённо вздохнул король, — ты отказываешься от престола? Чимин вздрогнул. Почему родители ставят на кон так много? Нет, омега отказывается принимать договорное замужество, а не отрекается от престола. Почему так? — Чонгуки, отпусти меня, — негромко попросил принц опустив руки на чужие, сложенные в замок. Удивлённый и немного обескураженный, Чонгук всё же расслабил хватку, не без страха выпустил Кима и отошёл назад. Оборотень подошёл к отцу и встал напротив него, ожидающего, что сын опомнится, и очередному мимолётному увлечению абсолютно предпочтет трон. Хмурый Чимин сжал руки в кулаки и, что-то прошипев прямо в лицо королю, показательно развернулся и зашагал прочь, схватив за руку Чона и потащив за собой. Поражённые родители так и остались провожать взглядом сдерживающего ярость сына под руку с удивлённым вампиром. Оказавшись в своей спальне, Чимин захлопнул дверь перед носом Чонгука и, гневно прокричавшись, шлёпнулся на кровать лицом в подушку и совсем не красиво зарыдал. Вампир неуверенно приоткрыл дверь и выглянул в щель. Картина с плачущим в подушку омегой что-то защемила в небьющимся сердце, и Чон вошёл в комнату, тихо прикрыв дверь за собой. — Уйди, — отмахнулся Ким, всхлипывая и не отлипая от подушки. — Не уйду, — твёрдо произнёс альфа и сел на кровать подле плачущего оборотня, положив ладонь ему на плечо. Чимин вновь всхлипнул, но приподнял раскрасневшееся и мокрое лицо, взгляв по-детски опухшими глазами на Чонгука. Тот улыбнулся. — Ни за что ни за кого замуж не выйду, — пробурчал омега, утерев слёзы рукавом блузы. — И пускай к чёрту идут со своими браками. Мне никто не нужен. — Так уж прямо никто? — по-доброму усмехнулся вампир и провёл большим пальцем по чиминовой щеке, на которой остался мятый след от подушки. — Никто-никто? — Только ты, — вымученно улыбнулся омега, прикоснувшись к лежащей на своей щеке ладони. — Давай уедем куда-нибудь? Далеко-далеко, чтобы никто нас не нашёл? — Не вдавайся в мечты, ягодка, — Чонгук притянул омегу к себе. Оборотень уткнулся носом в бледные ключицы и вдохнул запах альфы — уже ставший родным, мягкий, железноватый запах крови. — Мы с тобой не можем уйти. Как же Феликс, Сонель? — вампир приподнял личико омеги и чмокнул прикрытый нежно-розовой чёлкой лоб. — Им нужна наша забота. Крошка Сонель должен вырасти знающим своего дядю, правильно? — Да… — вздохнул Чимин и коснулся своими мягкими губами чонгуковых, чувствуя, как постепенно разглаживаются в сердце поколебленные чувства. Словно настойка валерьяны, Чонгук действует на омегу успокаивающе — своим размеренным, бархатистым голосом, умиротворённостью и нежными поглаживаниями по расслабленной спине. Так что спустя несколько минут, убаюканный альфой, Чимин засыпает, лёжа головой на чужих коленях. Чон заботливо поправил упавшую на мирное личико розовую прядь волос и поцеловал омегу в макушку. Оборотень невинно поморщился, но продолжил дремать на своём вампире. Взглянув на очаровательную маленькую омежью ладонь, покоящуюся на кровати, Чонгук с трепетом коснулся серебряного кольца, красующегося на безымянном пальце самым видимым проявлением их любви. Поднеся руку к губам, альфа поцеловал пальчик с кольцом и ласково, едва слышно прошептал: — Никто и никакими силами не разлучит нас.