Огонь и Лёд

Сбив с ног неспешно идущую по коридору со стопкой полотенец служанку, Юнги впервые за очень долгое время по-настоящему торопится. Он несётся из одного крыла замка в совершенно другое, в пять шагов преодолевает лестничные пролёты, тормозит на поворотах и останавливается только у самой двери, из которой отчётливо доносятся стоны боли Тэхёна и строгие наставления врача. Низкорослый юноша, стоящий у двери, — ученик акушера —преграждает будущему королю дорогу, когда Мин пытается попасть внутрь. — Не положено, — строгим врачебным голосом отрезает человек. — Во время родов внутрь нельзя. Мало ли, какую заразу занесёте. Возмущённый такой дерзостью со стороны мало того, что простого человека, так ещё и совсем ребёнка, кронпринц заносит руку для пощёчины, но останавливает его бесстрашное и серьёзное, промораживающее до костей: — Вы хотите, чтобы принц Тэхён скончался от осложнений? Или чтобы дитя не выжило? Раз так, то проходите, — юноша безропотно отошёл в сторону, дав вампиру проход. Желание Юнги убить этого мальца возросло в разы, но тот, как бы не хотелось этого признавать, был неоспоримо прав. Принизить гордость будущего короля — для этого нужно иметь отменную храбрость и уверенность. Юноша явно был не из простых, и это достойно уважения. Выдохнув сквозь зубы, вампир встал у двери и стал прислушиваться. Измученный голос Тэхёна соскабливал слой мяса с сердца, проникал внутрь, к самому чувствительному, и пробуждал чистую жалость. Как альфа, Мин слышал о трудностях родов лишь по наслышке, но, судя по звукам, доносящимся из помещения, неудивительна была высокая смертность от этого процесса. Оборотни порой рождают за один раз по пять волчат, поэтому за то, что Тэхён не справится, Юнги не переживал. Тэхён — сильный омега. Когда из комнаты раздался насыщенный запах крови, кронпринц прикрыл нос, чтобы не чувствовать его. Несмотря на положение, кровь омеги по-прежнему была сладкой и привлекательной для вампиров. Заметив, что Мин старается не чувствовать запаха, ученик акушера, что всё это время стоял рядом начеку, достал из кармана платок, опрыснул его пахучими духами и протянул вампиру. Тот с удивлением взглянул на юношу. — Прикройте нос. Я же вижу, что вам сложно. Вздохнув и пробурчав в ответ нечто вроде благодарности, Юнги принял вещь и прикрыл лицо. Ничего омерзительнее этих духов в своей жизни он не чувствовал — резкий цветочный запах словно разъедал кожу, щипал глаза и разъедал обонятельные рецепторы, однако тем лучше — запах Тэхёна перебился в полной мере. Мальчишка-акушер самодовольно ехидно улыбнулся. Однако в следующий миг и он, и Юнги замер, как каменное изваяние. Из комнаты донёсся жалостливый детский плач. Юноша встрепенулся и, повторив наскоро наставление о том, что входить в комнату пока нельзя, быстро скрылся за дверью. А Мин стоял, как статуя, раскрыв рот, и зачарованно вслушивался в плач ребёнка за стеной, не веря своему слуху. Плач его ребёнка. Мин Джихуна. Парнишка высунулся из-за двери, сверкая белоснежной улыбкой во все тридцать два зуба, и тихо подозвал кронпринца. В любой другой ситуации вампир бы оскорбился такому неуважению, но сейчас ему было глубоко плевать. — Войдите, — радостно, но с осторожностью пригласил ученик. Юнги ощутил дрожь волнения в ладонях, приоткрывая дверь и заходя в комнату. Было душно, стоял стойкий запах пота и крови, который Мин ощущал даже сквозь омерзительно пахучие духи. Кровать была безвозвратно испачкана кровью, и не подлежала дальнейшему использованию. В помещении царил бардак, но это не волновало никого. Всё внимание было отдано принцу, полусидящему на этой самой постели с младенцем в его руках. Мин не мог оторвать глаз: Тэхён выглядел, говоря откровенно, плохо, но усталая, вымученная, как никогда счастливая улыбка на его сухих губах целиком затмевала все неприятные краски. Глаза омеги искрились, и словно целый мир отражался в них — маленький, совсем ещё безобидный, беззащитный и наивный, но настоящий мир. Настоящая их с Тэхёном Вселенная, созданная их любовью. Подняв глаза на вампира, Ким не произнёс ни слова — его вид, его светлая, нежная улыбка говорили в тысячу раз красноречивее. Подоспевшая няня-служанка с осторожностью взяла новорождённого из рук принца и протянула его, малыша в руки отца. Юнги чувствовал что-то, совершенно ему чуждое. Что-то невероятное, греющее из самого сердца и разносящего тепло вместе с кровью по жилам. Окутывающее с головой, так что никакого чувства опасности нет, и притом колоссальное желание защитить, скрыть от всех мирских невзгод крохотное создание в его руках, что смотрит на Мина с интересом и пока, скорее всего, даже не понимает, кто перед ним, и что за странная волна накрывает сознание вампира при взгляде на это сокровище. Кажется, выражение лица Юнги выглядит сейчас совершенно по-дурацки, но будет ли выглядеть как-то иначе кто-то, кто впервые увидел и взял на руки живую частичку себя? — Мин Джихун, — говорит Тэхён ослабленно, сорванно, но чётко, вкладывая в драгоценное имя всё, что способен вложить. На лице Юнги расцветает маковым полем улыбка, и он касается тонким пальцем бледноватой щеки с ярким румянцем. Бархатисто и мягко, очень тепло. Кронпринц тихо смеётся, и омега посмеивается тоже. Крови до сих пор много, восстанавливаться Тэхён будет несколько недель, и ему всё ещё ужасно больно, но он чувствует себя самым счастливым созданием на свете. Всё будет хорошо? Всё наконец-то будет хорошо? Джихун впервые в жизни улыбается. Вероятно, даже этого не осознавая, но всё же — это его первая улыбка. А Тэхён чувствует, как при взгляде на своего альфу, счастливого не меньше, чем он сам, с новорождённым сыном на руках, по его щеке течёт первая горячая влажная дорожка. Отдав малыша в руки служанки, Юнги замечает покрасневшее от слёз лицо омеги, и беспокойно присаживается на кровать рядом, взяв в свою, бледную, тёплую руку оборотня цвета плавленой карамели. — Не плачь, Тэ. Я люблю тебя. И нашего Джихуна, — нежность и искренность в голосе воскрешают, возрождают из пепла, словно птицу феникс, самого Тэхёна и его наивные, юношеские надежды, некогда разбитые Мином же. Всё так сильно изменилось. Настолько, что прошлое кажется мрачным сном, рассыпавшимся в прах сразу после пробуждения. Тэ. Люблю. Нашего Джихуна. — Я тоже люблю вас, — улыбаясь сквозь слёзы, шепчет Ким и утирает влагу ладонью. Сейчас не самое подходящее место для чувственности, но сдержаться очень трудно. Юнги не смеет обнять Тэхёна лишь потому, что оборотень ещё слишком слаб, чтобы близко телесно взаимодействовать с кем-то. Любое движение для омеги болезненно. Вампир целует внешнюю сторону его ладони и любовно касается впалой щеки, поглаживая. Ким ластится, и, чёрт, такими темпами он вновь разнежится и расплачется. Врач спокойным тоном просит Его Высочество покинуть комнату, убеждая, что и новорождённому, и только что прошедшему через тяжёлый процесс родов омеге нужен отдых. Юнги понимающе кивает, целует сына и супруга напоследок и удаляется из комнаты. Оставшись наедине с самим собой в собственных покоях, вампир широким движением распахивает шторы, впуская в помещение тусклый свет закатного неба. Легко. Свободно. Прекрасно. Выйдя на просторный балкон, Мин чувствует, как касается едва тёплой кожи холодный осенний ветер, купая в прохладе. Его светлые волосы треплются под мягкими порывами, а глаза щурятся от взгляда на горизонт. Губы растягиваются в безропотной улыбке на тускло освещённом лице. «Так хорошо»

***

— Чимини, поторапливайся! — Да-да, ещё мгновение! Омега расторопно носится из одного конца комнаты в другой, разбирая полки и сундуки. Чонгук стоял под его окном и дожидался, поторапливая, от чего Чимин только больше путался, нервничал и собирался медленнее. В небольшой сундук оборотень старался уместить все необходимые ему вещи: золото, духи, пудру, книги, огромное количество одежды и обуви. Нет, если бы Чимин оставил бы самые свои любимые блузки и туфли, он никогда бы себе этого не простил! В окне показалось хмурое лицо Чонгука. Увидев его, Ким вздрогнул от неожиданности. Всё-таки его спальня находится на четвёртом этаже. — Знаешь, обычно принцессы при побеге из замка вещей не берут вообще. Оставляй всё и бежим! — шёпотом приказал Чон. Чимин почувствовал, как от грубого тона альфы приятная теплота пробежала по его нутру, но быстро откинул все лишние мысли — не время. Чонгук слишком сильно разбаловал омегу, что тот заводится с полуслова. Видимо, романтичный побег возлюбленных из дома, который так лелеял Чимин, на деле не такой уж и романтичный. — Либо я беру всё, что нужно, либо мы не бежим никуда! — пригрозил Ким, уложив в сундук ночную рубашку. Большая часть вещей собрана, остались мелочи. Цокнув, Чонгук уселся на подоконнике, скрестив ноги, и сверлил принца со спины пристальным взглядом. Тонкая пурпурная шёлковая рубашка стекала по омежьему телу до бёдер, обнажая крепкие, стройные длинные ноги. Либо Чимин уже так привык ходить перед альфой практически обнажённым, ничуть не стесняясь, либо просто поленился одеть что-нибудь менее откровенное. Вампир склонялся к обоим вариантам сразу, любуясь драгоценной прекрасной фигурой. Киму такое внимание к его пропорциям, конечно, льстило, но взгляд сзади ощущался слегка неприятно и вновь задерживал процесс сбора вещей. — Я знаю, что я роскошен и мною вовек не налюбоваться, но, пожалуйста, подбери челюсть с пола и не глазей так. — Понизь самооценку, персик, — усмехнулся Чон. Взаимное выведение из себя и подобие неумелого флирта в их отношениях имели особую роль. Чимин, обернувшись, вопросительно вздёрнул бровь. — А что так? Не соответствую? Чонгук улыбнулся и закинул ногу на ногу, хитро встретившись с омегой взглядом. — Ещё как соответствуешь, — хмыкнул он. — Только я такими темпами на твоём фоне себя начну чувствовать тенью. — Значит, я буду ещё прелестнее рядом с тобой. Я всё. Оборотень не без труда поднял небольшой сундук, который тут же перехватил альфа, чмокнув Чимина в щёку. Чон без особых усилий поднял сундук на плече, в очередной раз удивив силой омегу. — Ну и... как я спущусь? — спросил Ким, боязливо глядя из окна вниз. С такой высоты отлично можно было бы упасть, и если не насмерть, то очень, очень болезненно. Чонгук вздохнул и уложил сундук на плече поудобнее, крепко обняв омегу за талию. Чимин удивился, но не успел и рта раскрыть, услышав от Чона: — Обхвати за шею и ноги пригни. Держись крепче. Вампир выпрыгнул из окна, а омега даже не успел вскрикнуть. На мгновение он, кажется, потерял сознание, потому что, ощутив под собой твёрдую землю, едва не свалился без чувств. — Ты как? — спросил Чонгук только для вида, потому что самочувствие Чимина его в настоящий момент практически не беспокоило. В прыжке с окна нет совершенно ничего необычного, и уж тем более, по мнению вампира, ничего опасного. А омега просто неженка. Сейчас гораздо важнее, чтобы их никто не заметил, иначе тихий побег превратится в громкую погоню. Чимин слабо ударил альфу в плечо, стоя на ногах всё ещё неуверенно. — Предупреждать надо! Я чуть лапы не откинул! — Ну не откинул же, — вздохнул Чон, оглядываясь. Вокруг было достаточно темно, и никакие посторонние запахи не ощущались. Они были одни. — Давай выяснять отношения не на территории замка. Обращайся. — Зачем? Только не говори, что ты собираешься на мне ехать, — скривился принц. Вампир покачал головой. — Я посмотрю, как ты пробежишь десятки миль в человеческом обличии. Не волнуйся, твоё тряпьё я сам понесу. — Сам ты тряпьё, — фыркнул омега. — Когда будем в безопасности, я обязательно всё тебе припомню. — Обязательно, — кивнул Чонгук со снисходительной улыбкой. Чимин отвернулся и принялся нехотя стягивать с себя рубашку, слишком красивую для того, чтобы быть порванной в момент обращения. Ким протянул её альфе, и когда Чонгук уже сложил её в сундук к остальной одежде, перед ним сидел красивый крупный волк, глядя с интересом и ожиданием. Волк нахмурился, когда Чон ласково погладил его по голове. — Ладно тебе, — ласково сказал вампир. — Нам пора. Чонгук поднял сундук и рванул вперёд, в чащу леса, словно груза на его плече и вовсе не было. Чимин, пару мгновений удивлённо и глупо поглазев вампиру вслед, побежал за ним.

***

— Фух, я думаю, мы достаточно далеко. Чонгук огляделся вокруг. Лес заканчивался на границе с полем, покрытым ковром светло-зелёной травы. На пару ближайших миль вокруг Чон не слышал и не чувствовал присутствия вампиров, людей или оборотней. Чимин в обличии волка обессиленно свалился рядом, переводя дыхание после часа почти беспрерывного бега. Язык вывалился наружу, а грудь вздымалась высоко и часто. Когда омега обратился в человека, он всё ещё не мог отдышаться, лёжа на боку на мягкой, влажной, прохладной траве. Нежно-розовые волосы прилипли к потному лбу, мелкие раны от сучьев затягивались на теле не быстро, но заметно. — Пить хочу... — выдохнул Ким, приподнявшись на локтях. — Или я сейчас сдохну. Чонгук улыбнулся и убрал волосы с чужого лба, любовно поцеловав. Оборотень не выглядел довольным, в отличии от вампира, однако противиться не стал — сил нет абсолютно. Чон стянул с пояса прикреплённую к нему флягу и протянул омеге. Тот жадно вырвал её из рук альфы и припал к горлышку, но скривился, и спустя несколько больших глотков оторвался. Мягкие пышные губы и подбородок окрасились в цвет крови. Выглядело это, вампир не мог не признать, жутко, но сногсшибательно. — Это... — Чимин облизнулся и причмокнул, пытаясь понять вкус, — ...кровь? Зачем ты дал мне крови? — нахмурился он. — Я ничего другого и не брал, — пожал плечами Чон. — А в крови много воды. Дай сюда, я тоже проголодался. Жажда омеги действительно была достаточно утолена, так что на Чонгука Чимин не злился. Насколько нужно желать пить, чтобы даже после пяти глотков не понять, что во фляге вовсе не вода? Руки Кима коснулся тонкий, тёплый луч солнца. Подняв глаза на восток, где только-только просыпалось жёлтое светило, касаясь земли сквозь гущу высоких деревьев, оборотень осознал — вскоре солнце взойдёт, а Чонгуку негде скрыться. — Чонгуки, — осторожно обратился к вампиру омега, — а куда ты от солнца спрячешься? Оно же, вроде бы, для вампиров опасно? — Я думал, — Чон протяжно зевнул, пару раз устало хлопнув глазами, — что мы успеем добраться до поселения, прежде чем рассветёт, и там я отосплюсь до заката. Видимо, не судьба. — Но где ты будешь от него прятаться сейчас? Поблизости никого нет. Может, хоть что-нибудь из моей одежды накинешь сверху? Можешь лечь спать тут, под деревьями. Чонгук ненадолго задумался и спросил: — Ты, когда собирался, кажется, брал с собой зонтик. Белый такой, совсем дамский. — А, да, да, — Чимин открыл сундук и принялся копаться в нём, разыскивая зонт, зарытый под толстыми слоями одежды. Наконец, омега нащупал тонкую деревянную ручку. — Нашёл! Он вытащил зонт и расправил его. Белое полотно было не очень большим, но достаточным для того, чтобы скрыть лицо и плечи вампира от обжигающих лучей солнца. Нижнюю же часть тела возлюбленного Чимин укрыл своей горячо любимой бархатной накидкой сливового цвета, благородно пожертвовав ею. — Постараюсь не испачкать, — улыбнулся Чон, поудобнее устраиваясь на земле под деревом, в тени зонта. — И удачной охоты, персик. — Почему именно персик? — посмеялся Ким и нежно поцеловал прикрывшего глаза альфу в лоб. Тот коснулся холодной ладонью мягкой щеки оборотня и провёл по ней, заправив прядку волос за ухо. — Потому что сладкий весь, мягкий и тёплый. И бархатистый. Прямо как персик. Так бы и скушал. Омега смущённо улыбнулся, и его глаза стали похожи на две очаровательные тёмные полосочки-полумесяцы. — Ты и так кушаешь. Вон, вся шея в твоих следах. — И не только шея, — хитро сощурился Чон. — Потому что весь мой. Вредный и вспыльчивый, но мой. — И роскошный, — добавил Чимин. — И роскошный, — согласился вампир. Омега, вильнув пушистым хвостом, пустился прочь в глубины леса, разгоняя громким бегом трусливых лесных созданий.

***

— Взгляни... Маг передал подзорную трубу девушке. Вид сфокусировался, и Арабелль увидела в окне Тэхёна, сидящего на кровати с ребёнком на руках. Омега выглядел счастливым, и на розовых губах ненароком появилась лёгкая улыбка. Эльфийка натянула капюшон на глаза и поправила шарф, закрывающий половину её лица, скрыв и улыбку. Их с Вардом не должны увидеть здесь, на территории дворца. Девушка увидела пару конных стражей, совершающих ночной обход. Схватив за руку мага, она вместе с ним скрылась в густых зарослях. Они должны отправляться назад в Эльфийское королевство и донести Её Величеству о том, что новорождённый сын вампирского кронпринца жив и здоров. Заглянув напоследок в чужое окно через подзорную трубу, девушка вздохнула — Юнги и Тэхён сидели рядом и выглядели, как молодая счастливая семья. Холодный порыв ветра стянул с головы Арабелль капюшон. — Прости меня, Тэхён. Так должно быть.