Единственный шанс в жизни

      Вы задумывались, куда пропадают вещи? Все те ручки, листочки с важными записями, носки и монетки, которые вы точно клали на место? Оказываются ли они случайно задетыми рукой и сброшенными за тумбочку, чтобы остаться пылиться там до следующего переезда? Или их берет кто-то, надеясь, что вещь ничейная? Или, быть может, вокруг случайных вещей, которые способны унести даже самые мелкие существа, происходит что-то более странное?       Давайте рассмотрим на примере, и для этого оставим на высокой тумбочке, той самой, которая стоит около входа и на которой месяцами держат пост рекламные флаеры и газеты, вытащенные из почтового ящика, небольшую брошюрку с репертуаром местного кинотеатра. Глянцевая книжечка с пафосно смотрящими с обложки актерами будет лежать там день, два, а если вы живете один или одна — всю неделю. А потом вдруг исчезнет. Как? Рядом с ней на фоне старых обоев, сентиментально приникших к стене, вдруг колыхнется воздух, как от горячего асфальта в жаркий день, в центре этой ряби появится точка и откроется нора: совсем маленькая, с ладонь, но для существа, выглянувшего из нее — просторная.       Вы, скорее всего не запомните его, поскольку его тощий силуэт мелькнет в ваших глазах всего секунду, и, когда вы удивленно моргнете, исчезнет, забрав с собой и колыхающуюся нору, и буклет. Того, что случится дальше вы не узнаете. Но я могу рассказать.       После того, как нора закрылась, существо выдохнуло облегченно, поскольку для него ныряние в другие измерения всегда были сложны. Каждый раз, разрывая тонкое пространство тупыми на вид рогами, он волновался, и оттого мялся, резко двигал узкими черными зрачками желтых глаз и невольно подергивал хвостом.       С брошюркой существу повезло, и поэтому оно было в хорошем настроении. Маленькое чешуйчатое нечто, ходящее на четырех подвижных лапах, более всего напоминало плюшевые игрушки из детских магазинов своей несуразностью и сублимировано милым видом, но, как водится, судить по виду не стоит. В месте, что называлось его редкими обитателями межпространством, по поросшим мхом веткам не имеющего начала дерева шла настоящая магия, сгусток чистой энергии, обретший собственный разум, и оттого сильный.       Таких межпространственных драконов было немного здесь, и не все они так назывались — драконами. Кто-то более напоминал кошек или змей, кто-то коал и ленивцев, а кто-то — шустрых попугаев. Негласно за каждым видом была закреплена территория, несколько входов в некоторые миры, и каждое существо, в силу неосведомленности тех, кто любит все классифицировать, не имеющее собственного названия, свободно гуляло из одного пространства, в другое, из другого, в третье, а оттуда, через много-много миров — домой. Для существования этих путешественников не было причины, но и не было повода им не появляться в мире, и потому они, одинаково безразличные вселенной и себе, занимались лишь тем, что тешили себя развлечением. Развлечением, которое единственным из многих подходило путешественникам подобного уровня — коллекционированием.       Желто-оранжевый, цвета падающих из окна предзакатных лучей солнца, дракончик, нетерпеливо виляя хвостом шел к своей берлоге, сплетенной, как и многие другие гнезда здесь, в ветвях дерева, из его вечно зеленых листьев и разномастных лиан. Это был не просто дом, а сокровищница, полная пестрых брошюрок, буклетов и всего, что хоть частью ламинировано.       Зайдя в берлогу, дракончик бросил добытую брошюру в кучу других, принесенных ранее. Потом поднял ее и переложил на другое место, отошел и проверил, как она смотрится там. Затем снова переложил, немного левее, сначала расположив прямо, потом — с небольшим наклоном вправо. Закончив и удовлетворенно кивнув самому себе, дракончик хотел было выйти и идти за новой добычей, когда заметил у лаза в берлогу другое существо.       Вздрогнув от неожиданности, дракончик повернулся к вошедшему, и удивленно склонил голову на бок: раньше они не встречались.       — Доброе утро, — прорычал дракончик на языке, которому нет описания ни в одной культуре тысячи миров (но есть в единственной тысяча первого), но разрозненные звуки которого в примерном переводе складывались в эту фразу — «Доброе утро». Говорить так было в одном смысле верно, потому что в междумирье всегда было утро, а в другом — глупо, потому что утро в междумирье было всегда. Но ни один из дракончиков об этом не задумывался, и потому второй, обладающий синеватой чешуей и такими же рожками, взволнованно ответил:       — Доброе утро! — Оглянувшись, он опасливо спросил: — Это твой дом?       — Да, — гордо ответил Желтый, отступая немного, чтобы новый друг мог увидеть его сокровища. Новые друзья появлялись тут не слишком часто, но и не настолько редко, чтобы постоянные обитатели могли заскучать. С такой же частотой пропадали и старые знакомые, в один день просто оставляя пустовать свои заполненные сокровищами жилища. Кто-то размышлял, наверное, почему так получается, но не Желтый, который все свое время и мысли посвящал сокровищам. Однако даже он радовался, когда появлялся кто-то новый, как радуется тот, кому есть, чем гордится.       — Что это? — спросил Синий, кивая на брошюры.       — Мои сокровища, — ответил Желтый, отступая к краю берлоги еще на шаг, чтобы друг мог увидеть больше и быстрее проникнутся зрелищем вороха наваленных друг на друга ламинированных бумажек.       — Ты их сделал? — пораженно уточнил Синий.       — Нет, — с ухмылкой заметил дракончик, который настолько вдохновлен был своими сокровищами, что не допускал даже мысли, чтобы сделать подобную красоту. — Но я их собрал тут.       — Зачем?       — Чтобы любоваться. — Утробно промурлыкав это, Желтый дракончик в развалку подошел к куче и уселся на нее сверху, оплетая хвостом и нахохливаясь, словно курица. — У каждого дракона должны быть свои сокровища, чтобы смотреть на них и удовольствоваться.       — Удовольствоваться? — переспросил Синий.       — Получать удовольствие, — ответил Желтый и тут же пояснил. — Вот смотри. — Он, положив голову на свои сокровища и немного помотав ею, чтобы брошюрки начали шуршать, расслабился, опустив топорщащиеся за спиной крылья и лениво пряча и выпуская когти. По виду блаженной морды стало понятно, что он получает от такого лежания много удовольствия и готов лежать так очень долго.       Вдохновлено кивнув, Синий быстро вышел из берлоги, стараясь не шуметь и не мешать удовольствоваться Желтому, и побежал куда-то, на ходу пытаясь разрезать пространство рожками.       Желтый перестал довольствоваться не скоро, а когда перестал, удивился, что Синего уже нет. Он сладко потянулся, встряхнул голову и поправил несколько брошюрок, прежде чем выйти из берлоги. По-прежнему в межпространстве было солнечное утро, и игривые лучики плясали на толстых ветках, освещая гнезда. Из некоторых берлог торчали сокровища, в других они радостно поблескивали, в третьи — шумели. Однако этот шум был знакомым и практически родным.       Внезапно Желтый заметил, что недалеко от его берлоги появилась новая, сплетенная явно быстрее, чем требовалось. Испытывая любопытство, он подошел к новому домику и заглянул внутрь, надеясь познакомиться с новым другом. Однако внутри, спиной ко входу, сидел уже знакомый Синий, и подергивая крылышками, что-то неразборчиво бурчал себе под нос.       Желтый подошел поближе, стараясь шуршать по листьям лапами так, чтобы на него обратили внимание. Получилось, и Синий вдруг вскинулся, поднимая глаза на друга.       — А, это ты! — взволновано и немного невнятно проговорил он.       — Доброе утро, — поздоровался Желтый. — Что ты делаешь?       — Я нашел свое сокровище! — нетерпеливо сообщил Синий и поднялся, отходя от того, что загораживал все это время.       Желтый заинтересованно приблизился и увидел глиняный горшок, стоящий на полу. На его взгляд горшок был самым обычным и непримечательным, но он не имел привычки осуждать чужие сокровища, и потому вежливо ответил:       — Он выглядит здорово!       — Нет, посмотри на то, что внутри, — заискивающе муркнул Синий, едва не подпрыгивая от нетерпения. Желтый качнул головой и подошел ближе, заглядывая в горшок. На его дне, покрытые крошками, лежали несколько плоских кругляшей песчаного цвета и темными крапинками. От них приятно пахло, но Желтый никогда раньше не видел подобного, или, может не обращался внимания, а потому спросил:       — Что это?       — Печеньки! — радостно ответил Синий, и неожиданно сунул морду в горшок, ловко цепляя зубами и вытаскивая одну печеньку. — Ты рассказал мне о сокровищах, так что с тобой я поделюсь. На!       И с этими словами Синий приблизился к Желтому, держа печеньку аккуратно за крошащийся край. Желтый сначала не хотел ничего пробовать, но потом подумал, что невежливо отказать, и, прикрыв глаза, легонько куснул печеньку за краешек. Она тут же развалилась во рту на крошки, пачкая язык вкусом песочного теста и шоколада. Желтый с удовольствием прожевал, и хотел взять еще, но Синий, подкинув печеньку, уже проглотил ее, теперь довольно облизываясь.       — Это очень вкусное сокровище! — похвалил дракончик друга.       — Я знаю, — счастливо ответил Синий и добавил: — Сейчас я закончу с этим сокровищем, и пойду искать другие. Попробую все печеньки, которые найду!       О том, что следующим днем в самых разных мирах стало намного меньше самых разных печенек, можно догадаться. Хотя этого, ровно как и истории тысячи других таинственным образом пропавших вещей, вам никто не расскажет.