Единственный шанс в жизни

      Тяжелый ночной туман окутывал холм, замирая плотными облачками на ветках кустарников, обломках скал, то там, то тут виднеющихся из поникшей травы, и на щербатом камне узкой дороги, что вела к каменной стене и низкому замку за нею. По этой дороге гордо, но медленно, иногда устало опираясь на каменную изгородь, шел высокий мужчина, своей статной фигурой будто бы разрывая туман в жалкие клочья. Редкие фонари, в которых едва теплились свечные огоньки, иногда освещали его изысканный доспех и тяжелое оружие, вырывали из туманной мути образ тяжелой дорожной сумы и рваного у края плаща — чтобы в следующее мгновение вновь утопить гордый силуэт в упавших с неба облаках.       Мужчина шел медленно, будто отмеряя и зная цену каждого шага. На ступени, которые начинались ближе к воротам небольшого замка, он ставил ноги в лязгающих башмаках неспешно, будто ночь, ступившая в свои права несколько часов назад, уверила его, что не закончится никогда, и он, чье лицо было скрыто шлемом в виде львиной головы, всерьез поверил в это, не торопясь сейчас. Он знал, что тот, кто был в замке и наверняка уже заметил его фигуру из окна резной башни, будет ждать его столько, сколько потребуется и никогда не укорит за опоздание. Было ли теперь куда спешить им обоим? Или следовало давно остановиться, пусть бы даже жизнь после этого стремительно промчалась мимо?       Замок Рыцарю по-прежнему казался чудовищно неказистым: низкий и приземистый, он отрывался от земли всего на два этажа, чтобы в спокойном величии простого стиля замереть, смотря на пришедших безразличными провалами темных окон. Одну сторону замка, ту, где располагалась лаборатория, оплетала кричаще-синего цвета лоза, на который алели крупные фрукты, а ровно из центра строения, словно свеча из праздничного торта, торчала тонкая башенка, единственная, в которой сейчас горел свет. За крепостной стеной располагался небольшой дворик с колодцем и печально пустой беседкой, под крышей которой можно было различить несколько гнезд. Выложенный тем же камнем, что и замок со стеной, двор на секунду, когда редкие гости входили в него, казался им местом совершенно невозможным, поскольку, куда не глянь, был там один только сероватый гранит. Однако, Рыцарь на эту уловку никогда не велся, и ни разу не растерялся еще тут: он знал, что стоит поднять голову вверх, и взгляд коснется даже отсюда бескрайнего и прекрасного неба, и неважно, каким оно будет — лазурно-чистым или заволоченным черными тучами.       В простую дверь замка Рыцарь не стучал: просто открыл ее, медленно заходя внутрь. Давно последний раз он был гостем этого места, но оно не изменилось ни капли, и тут он чувствовал, что время над ним не властно. Ступая по узорчатым коврам, что заглушали скрип поножей и лязг ботинок, он оглядывался вокруг, довольствуясь мыслью, что ничего не изменилось, и лишь краем глаза замечая: еловый кустик, который был слабым саженцем в его прошлый визит, стал сейчас крепким деревом, подпирающим макушкой высокий потолок.       В замке было привычно тихо: ни скрипов досок под ногами прислуги, ни приглушенных гобеленами голосов, ни воздуха, что от большого скопления людей становится практически нечувствуемым, водянистым. Тут воздух был спертым и плотным, настолько, что, казалось, он и тормозил Рыцаря, пока тот поднимался на второй этаж, а далее — в башенку.       В небольшой комнате под потолком башни было светло и натоплено. Пахло книжной пылью и резкими зельями, слышалось тихое шуршание книг и бульканье снадобий, что-то под нос себе бормотал хозяин замка. Он будто и не вставал со своего красивого кресла с высокой спинкой: с прошлого визита Рыцаря прошли года, а он все так же прямо сидел, заложив ногу за ногу, и, одной рукой помешивая что-то в темной дымящейся чашке, другой держал книгу. Когда мужчина вошел, он улыбнулся, словно они не виделись пару дней, и, отложив книгу, поднялся.       — Чаю? — спросил хозяин, подходя к низкому столику с маленьким чайником с паучьими ножками и одной-единственной кружкой.       — Да, прошу, — скрипуче и приглушенно ответил Рыцарь. Подойдя к предназначавшемуся ему широкому квадратному креслу, он принялся снимать доспех: расстегнул ремни на кольчужных перчатках, стянул поножи и ботинки, сразу став на десяток сантиметров ниже, и, наконец, с тяжелым вздохом снял шлем. Сразу стало видно, что это не мужчина, а глубокий старик: его голову обрамляли редкие, абсолютно седые волосы, глаза глубоко запали и были блеклыми, как у мертвеца, на коже щек, словно кляксы, чернели темные пятна.       Глубоко вздохнув, Рыцарь сел в кресло и прикрыл тяжелые веки. Увидев его, хозяин замка, Маг и Колдун, не смог сдержать усмешку.       — А время тебя не щадит, да? — озорно сказал он, подавая другу чашку и усаживаясь рядом. — Девицы, небось, уже не бегают за тобою, как прежде?       — Охо, еще как бегают, — с усталой улыбкой глухо ответил Рыцарь. — Будь их воля — так всю бороду растащили бы на память по волоску, — и, словно в подтверждение своих слов, гость провел рукой по куцей белой бороде, венчавшей подбородок.        — Что ж, я и не сомневался, — ответил Маг, отпивая горячего напитка. Как и всегда в волнении, он одной рукой поглаживал свои рога, будто проверяя, на месте ли они, и от этого движения, цепочка с искусно выкованными листьями, которая украшала его темные волосы, мирно покачивалась. — Куда теперь отправляешься, друг? — наконец решился спросить Маг, взглядом следя за подолом собственной мантии.       — За Синие горы, в края небылиц и легенд, — задумчиво, со странной теплотой в голосе сказал Рыцарь. — В золотых шахтах там после семисотлетнего сна пробудился дракон, и теперь грозится выжечь всех людей из подлунного мира.       — И как ты думаешь, сможет? — заинтересованно спросил мужчина.       — Пророчества Храма говорят, что вполне. Семьсот лет назад он выжег море, превратив его в Тихую пустыню. Так что сил, задается мне, хватит.       — А вот хватит ли их тебе, чтобы одолеть его? — замирая, задал хозяин вопрос, который больше других интересовал его.       — Да, я полагаю, — задумчиво ответил Рыцарь. — Однако… — он замялся, а затем, мгновением взглянув в огненно-красные глаза друга, продолжил: — Думается мне, что сил хватит только на одоление. И далее я останусь совсем без них.       — Ты считаешь, что умрешь после этого путешествия? — тихо спросил Маг.       — Всегда считал, что почувствую момент последнего своего приключения. И вот, он, кажется, настал.       Хозяин замка откинулся на спинку кресла, раздраженно выдохнув. Он поджал губы и выглядел крайне недовольным в этот момент, но нервно замерший у его ног хвост с пушистой кисточкой говорил скорее о том, что он напуган. Через несколько минут молчания Маг сказал, не надеясь при этом произвести словами эффект:       — Неужели у тебя нет приемников? Тех, кто справился бы с этим за тебя?       — У меня их много, но ни один не выживет, — ответил Рыцарь. — Я знавал много хороших героев, водил в путешествия своих сыновей, дочь, внуков, внучек, сейчас — иду с правнуком, и он хороший, сильный малый. Но на пророчествах по-прежнему мое имя, а это значит, я не могу переложить на кого-то свою ответственность. Не могу не позаботиться о людях, которые мне дороги.       — Всю жизнь ты заботишься о тех, кто рядом, и лишь с одним человеком неимоверно жесток — с собой, — Маг повернул голову, смотря в окно, и продолжая при этом говорить. — Хоть раз стоит подумать о том, что будет с тобой, перестать собою жертвовать, остановиться. В тот год, — говорил мужчина, теперь смотря прямо на своего друга. — Когда тебя призвали для победы над темным волшебником, твое путешествие началось, но ему давно, давно пора закончится, как закончилось мое.       — Как молоды и неопытны мы были, да? — с улыбкой сказал Рыцарь, будто бы вовсе не слыша друга. — Дрались до последней капли крови, хитрили, выдумывали столько всего. Из тебя вышел бы хороший Темный Властелин.       — Ничего не попишешь — ты победил меня, и я ушел, — улыбнулся в ответ Маг, тут же снова, однако, возвращая на лицо печальное выражение. — Даже меня, своего врага, ты пожалел, но не хочешь проявить к самому себя хотя бы каплю милосердия.       — Я не чувствую себя обиженным, — вместо ответа сказал Рыцарь. — Пока я могу помочь кому-то — я хочу это делать. Мне уже пора, — он поднялся и взялся за доспехи. Пока он медленно натягивал их на неуклюжее тело, Маг молча наблюдал за тем, как изменился и постарел его главный враг, страшнейшая угроза, и самый лучший друг. Когда Рыцарь закончил, он положил руку в тяжелой кольчужной перчатке на плечо Магу, и тихо сказал: — Я был безмерно рад твоей дружбе. Надеюсь, в минуту нужды ты не откажешь в ней и моим детям.       — Я не дам твоей памяти запятнаться, — ответил мужчина, понимая, что должен чувствовать радость сейчас за освобождающегося наконец-то друга, но ощущая только пустую, холодную тоску. Стремясь развеселить себя, вслед Рыцарю он крикнул: — Передавай в том мире привет от меня своей женушке!       — Если она вспомнит тебя: почти пятьдесят лет-то прошло с ее смерти! — в тон ответил гость, покидая замок.       Пока он пересекал дворик, спускался по лестнице и медленно шел по дороге, Маг провожал его взглядом. Мужчине было больно от того, что больше не будет разговоров о былых временах и забавных дворцовых историй. Но, смотря на тщетно пытающуюся казаться статной фигуру, он радовался от того, что длившееся целую жизнь путешествие его друга наконец-то будет завершено.