Ah shit here we go again

Лидия вела дневник. Вначале не по собственному желанию. - Дневник – бесполезное самолюбование, бессмысленная попытка оставить след в истории, - сказала она психологу, когда тот предложил этот метод терапии, - тогда как на самом деле всем кроме тебя самого на твой внутренний мир глубоко насрать, ведь… - …Да-да, я помню, и ты и я - мы все умрем бесполезными и в одиночестве, - оптимистично закончил психолог, - хотя мне до сих пор неясно с чего именно ты взяла, что никому не нужна. Твои родители, мне показалось, они любят тебя. Или я не прав? Лидия замолкла. Говорить о своих чувствах было для нее чем-то непривычным, так что она решила ограничиться дежурным: - Родной мне только отец. Делия это моя мачеха. Моя мама умерла. Психолог не выказал ни малейшего раздражения. Он, похоже, смирился, что Лидия не из тех, кто спешит открываться людям. - Я понимаю, всегда тяжело терять кого-то из близких. Но я виделся с твоей мачехой, и мне показалось, что она очень старается… - Я знаю, - перебила его Лидия, - я знаю, что она не такая же как мама, и знаю что это нормально. И что она очень старается. И папа тоже. Они тут не причем. Это я. Психолог потянулся за ручкой и блокнотом: видимо, почуял, что Лидия может ему что-то рассказать. Просто мистер терпеливый слушатель года. Лидию немного насмешило то, что он попытался сделать это незаметно, будто можно что-то не заметить, когда человек сидит в полутора метрах от тебя. - «Это ты?» Что ты имеешь ввиду? Он это сказал так осторожно, будто ступал по очень хрупкому стеклу. И Лидия поспешила это стекло разбить: - Ничего. Но психолог явно не собирался так просто сдаваться, и проницательно прищурился: - Это как-то связано с тем твоим другом, которого нельзя называть по имени? У Лидии мурашки по коже пробежали. Палец под пластырем заныл чуть сильнее. Откуда он знает? - Твои отец и мачеха рассказывали мне, что у тебя был этот… - он замялся, подбирая слово, - друг. Они посчитали, что мне будет важно это знать для последующей работы с тобой. - И что они еще вам сказали? – спросила Лидия, начиная злиться на Делию и отца. Как они посмели решать, что и кому о ней стоит знать! - Ничего. Я бы хотел, чтобы ты мне рассказала об этом друге самостоятельно. Или, если не хочешь, мы можем вернуться к теме семьи. - Вы меня шантажируете. - Мое дело – вместе с тобой работать над твоими проблемами. Без диалога это, к сожалению, невозможно. Поэтому, я бы хотел обсудить… - Хорошо, - раздраженно перебила его Лидия, - меня будто бы не существовало, и никто меня не замечал. Я знаю, папа это делал не со зла, он так переживал горе смерти мамы, по-своему. А я по-своему. И вот мне попался друг, который, был очень на меня похож. Я его понимала с полуслова, а он понимал во всем меня. Нам было весело. Мы были одинаковыми… А потом – вот так поворот! – он оказался самым главным гандоном во всей этой истории. И все из-за меня оказались по уши в д… в неприятностях. - Которые создал твой друг. – закончил психолог, стараясь одновременно дописывать что-то в свой блокнот. Лидия отвернула голову и уставилась в стенку. Лимит ее откровений был превышен на несколько сеансов вперед. - И теперь, ты думаешь, что раз вы с ним были так похожи, ты тоже, цитируя тебя, «главный гандон»? Психолог выждал паузу, которая все затягивалась и затягивалась, пока не истекло время сеанса. Он проводил Лидию до двери, и вручил ей толстую пустую тетрадь. - И все-таки, попробуй вести дневник в этой тетради. Она как раз черная, подходит тебе в образ. Просто начни. Это для тебя самой будет очень полезный опыт и хорошее упражнение на тренировку эмоций. Вначале, тетрадка лежала в углу стола без каких-либо записей, но потом, Лидия решила, что - ну а что, собственно, она теряет, и начала ее мало-помалу заполнять. Писала она в ней не каждый день. Иногда даже пропускала неделю или больше. И все-таки, в один прекрасный день, она исписала эту тетрадь до половины. А потом, завела свою собственную тетрадь, потоньше, написала на первой странице «ДЛЯ ПЛОХИХ МЫСЛЕЙ» и начала заполнять и ее тоже. Не только текстом о кошмарах и переживаниях, а и рисунками, вырезками с фотографий, засушенными цветами, которые она вклеивала скотчем. Черную, «официальную» тетрадку она, впрочем, тоже не забросила; но прятала ото всех только ту, что «для плохих мыслей». Она знала что Делия или Барбара, наткнувшись на ее дневник, могли бы не устоять и прочитать его. А от «плохих мыслей» они могли бы расстроиться или начать переживать за нее. «Пусть лучше читают «официальный» дневник,» - решила Лидия. Потому что эта тетрадка была заполнена действительно плохими историями и самыми мрачными мыслями.