Happily ever after

Франу вгоняли толстые иглы прямо под ногти. - Такого истошного крика я давно не слышал! – сказал кто-то из стоявших поодаль чернокожих парней. Вокруг раздался смех. С каждым изломанным ногтем Фран думал, что он точно впадет в беспамятство, но все его надежды рушились наповал бессердечной фортуной. Уже шестой ноготь отлетал от кровавых пальцев прямо под ноги незнакомым людям. На секунду в голову закралась мысль, что инквизиция действует по сию пору, служа по исконному «Молоту ведьм¹», но Фран колдовством не занимался. Эта мысль улетела так же быстро, как и очередной ноготь. Фран не знал, откуда взялись эти люди, как они пробрались к нему в квартиру и зачем так жестоко пытают. Он не понимал, что успел сделать, совершить или натворить: он обычный студент, не балующийся даже типичной для его возраста травкой. - Где. Живет. Бельфегор? – сказал с огромной расстановкой в голосе его главный мучитель, сжимая в руке все еще здоровый указательный палец левой руки Франа. «Еще четыре, и я никогда не смогу писать» - Я не знаю, он только… - Фран с подступающей к голосу истерикой посмотрел на палец, который методично сжимали тиски чернокожего мужчины-мучителя. - Что «только»? - Он только ко мне… приезжал, мы встречались в городе, я не был у него дома, - простонал Фран, делая слабые попытки вытащить руку из лап чернокожего инквизитора. - Эрл, кончай с ним, он, очевидно, и правда не знает. Спасительные и так давно ожидаемые пленником слова наконец прозвучали. Упомянутый Эрл ласково погладил исстрадавшиеся руки Франа. * * * Бел никогда не заводил отношений. В свои двадцать семь лет он мог похвастаться отличным послужным списком женщин-на-одну-ночь, но никогда не упоминал в разговорах с друзьями о каких-либо долгосрочных отношениях. Потому что нельзя. Длительные отношения – один из главнейших запретов организации. Порой это угнетало. Но лишь в те моменты, когда руки были свободны от бесконечных избиений чернокожих нелюдей. Еще с детства отец Бельфегора, член «Невидимой империи²» с 1984 года, привил сыну ненависть к чернокожим расам. Бел рос по всем стандартам членов небезызвестного ку-клукс-клана, они бы им гордились. К двадцати семи годам он мог похвастаться более чем тремя десятками убитых нигеров. Другие члены организации (и по совместительству единственные друзья Бельфегора) передавали друг другу из уст в уста леденящую душу историю о кровавых пакетах на кухне главаря организации Каваллини сами знаете с чем. Бельфегор методично вырубал черных насильников, отвозил их в лес и отрезал гениталии вместе с языком. Бельфегор с ухмылкой на лице закидывал в лесные болота туго связанных черных мародеров. Бельфегор механически линчевал черных наркоманов. И именно Бельфегор виртуозно спас от нигерского избиения плохо говорящего по-английски французского студента. И полюбил его. В двадцать семь лет, благо, от любви крышу не срывает. Как и тормоза. Бельфегор долго уговаривал себя не попадаться зеленоглазому французу на глаза. Но тот сам попадался. И Бел сдался судьбе. Франа удивляла скрытность Бельфегора, то, что каждый раз он звонил с других номеров или приезжал на новой машине. То, что при нем он закапывал мобильные телефоны, бесконечно менял на машине номера. Затем это стало пугать. Бельфегор мог спокойно сидеть рядом с Франом в театре, пытаясь скрыть на выбеленной рубашке только что полученные кровавые пятна (которые Фран не мог упустить из поля зрения) очередной черной мрази. Бельфегор мог нашептывать в телефонную трубку нежные слова, закидывая в мусорный пакет отрубленные пальцы. Бельфегор проклинал себя каждый вечер, выходя из квартиры Франа и проверяя, закрыл ли тот дверь, потому что понимал:

Вычислить Франа проще, чем главаря белых националистов.

Фран не закапывал мобильных телефонов. Фран не менял номера машины. Фран не испытывал ненависти к чернокожим. Бельфегор звонил каждые три часа, ставил будильники и напоминания на телефон, чтобы не забыть проверить. Проверить, жив ли еще Фран. В безопасности ли он. Он боялся того дня, когда никто не поднимет трубку. Или поднимет кто-то другой. 27 марта, в самый милый сердцу день недели, пятницу, трубку снял другой человек. Уже через пять минут на квартиру Франа выезжала лучшая часть организации. Уже через восемь минут топот тяжелых армейских и не только сапог будоражил воображение проснувшихся от громкого звука соседей Франа. Не будоражил он только самого зеленоглазого хозяина квартиры. Тот был уже мертв.