…
Эльфы полюбили ее. Многие знали Мириэль еще с того дня, как она впервые поселилась в Лихолесье, а те, кто был с ней незнаком, быстро прониклись симпатией к юной принцессе. Любой мог прийти к ней за помощью, любой мог просить ее совета. Она врачевала нанесенные пауками раны, давала лекарство от орочьих ядов и сама охотилась в лесу вместе со своим мужем. Тем утром она проснулась, вернее сказать – вынырнула из полудремы, ведь эльфы не спят, а лишь погружаются в мечты о свете Амана, недоступном глазу смертного, – со странным предчувствием надвигающейся беды. – Леголас? – неуверенно позвала эллет и осторожно встала с постели, отбросив одеяло. Спальня пустовала. Куда он мог уйти? Навеянные полусном тревоги охватили ее с новой силой. В горле комом встал страх. Но мгновение спустя из-за драпировок, что отделяли балкон от внутренних покоев, появился Леголас в легких штанах и рубашке с треугольным вырезом на груди. – Aur vaer, meleth nîn, – с нежной улыбкой произнес эльф. Мириэль облегченно прижалась к его груди и с наслаждением вдохнула такой знакомый и родной запах возлюбленного. – Aur vaer, – наконец ответила она, все еще не решаясь отстраниться. – Grogon ir u-cenin gen ara. – Goheno nîn, – аранен нежно провел рукой по волосам жены, а потом взял ее лицо в свои ладони. * Мириэль улыбнулась, а потом спросила: – Ты снова провел ночь в тяжких думах? – О нет. Мне просто хотелось посмотреть на звезды. Видимо, я потерял счет времени, – улыбка Леголаса теперь стала блаженной и умиротворенной, а взор затуманился, словно эльф видел что-то далекое и неподвластное взору смертного. Эта улыбка успокоила ее. Эллет обвила спину любимого руками и положила голову ему на грудь. – Что будешь делать сегодня, meleth nîn? – Отец приказал явиться к нему по срочному делу. Странно было видеть, как всего один вопрос заставляет аранена посерьезнеть и растерять всю свою мечтательность. – Пауки совсем осмелели, а вокруг Дол-Гулдура сгущается тьма. Мириэль беспокойно нахмурилась и отвела глаза. Ее давно тревожило то, что вокруг древней крепости зла вновь клубится черный туман. Как жаль, что нельзя было послать весточку владычице Лориэна! Путь проходил слишком близко от Дол-Гулдура, и послание легко могли перехватить враги. Эльфийка не могла сказать точно, чего она боялась. Однако с каждым днем тяжелое предчувствие росло и крепло в ее душе. Слишком чистым и безмятежным было ее счастье, слишком долго жила она тут в мире и покое. А тени все удлинялись… – Может быть, я задержусь до утра. Мириэль вздрогнула, услышав голос мужа. – Тогда я пойду в лес одна. Не могу сидеть взаперти. – Мириэль… – Леголас осторожно взял ее за подбородок и заставил смотреть ему в глаза. – Как я могу отпустить тебя одну? – Все будет хорошо. Эллет прибегла к проверенному способу: поднялась на цыпочки и приникла к устам Леголаса. Тот лишь горько улыбнулся. – Никогда не научусь тебе отказывать… – И не нужно. * Aur vaer, meleth nîn - Доброе утро, любовь моя (синд.) Aur vaer. Grogon ir u-cenin gen ara. - Я испугалась, когда не увидела тебя рядом. Goheno nîn - Прости меня. (синд.)...
Плотный капюшон плаща цвета мокрой листвы скрыл светлые локоны эллет и превратил ее в одну из торопливых прохожих. До темноты оставалось несколько часов, так что ворота были открыты. Стража скучала, но не изменяла неприступных воинственных поз – таковы были их обязанности. – Аранель, – начальник охраны кивнул ей, безошибочно угадав под капюшоном лицо Мириэль. – Снова идешь в лес одна. Ведь там опасно! Возьми моих воинов. – Благодарю, но я отлично справлюсь сама, – с улыбкой ответила девушка. – Хочу собрать лекарственных трав. Знаю недалеко полянку, нетронутую недугом. Эльф опустил глаза, как и каждый здесь при упоминании недуга. Он пожирал их лес, уничтожал их родной дом, и никто не знал, как это остановить. Мириэль вышла за ворота, перешла каменный мост и свернула по знакомой тропинке. В лесу уже сгущались сумерки, солнце почти скрылось за горизонтом, а его последние лучи едва касались верхушек исполинских деревьев, которые, верно, видели не одну эпоху Арды. Девушка вышла на поляну, где под корнями могучего дуба все еще хранилось ее главное сокровище – меч Рингиль. Остальное давно перекочевало во дворец, а лук и стрелы сейчас мерно покачивались за спиной хозяйки. Леголас подарил их ей еще до свадьбы, ведь прежнее оружие никуда не годилось. Мириэль не стала вынимать из тайника меч. Она расположилась в удобной нише из хитро сплетенных ветвей дерева и коротко свистнула, подражая птичьему голосу. Несколько секунд вокруг царила тишина. Затем в зарослях раздался шорох – и на поляну, громко каркнув, вылетел ворон. Его вычищенные до блеска перья и изогнутый клюв были настолько черными, что различить их в сумерках казалось почти невозможным. Ворон сделал круг по поляне, а затем опустился на локоть Мириэль и еще раз хрипло каркнул. Девушка обратилась к нему на языке, давно забытом народами Арды. Это – квенья, язык, на котором говорили нолдор-изгнанники. Тингол запретил ему звучать в Белерианде, так не будем и мы вспоминать его, а приведем лишь перевод. – Приветствую тебя, Раморн, – эллет ласково погладила птицу по гладкому оперению и осторожно выставила ладонь, когда он хотел зарыться клювом в ее волосы. – Перестань. Расскажи мне лучше, какие новости принес. – Сквер-р-рные, – хрипло прокаркал Раморн. – Ор-р-рки множаться, Бургуул, множатся! – Говорила же, не зови меня так, – Мириэль недовольно вскинула брови и щелкнула птицу по клюву. – Что слышно из Мории? – Азог, гряз-з-зный р-раб, хоч-чет войны, да, войны! Он глуп-п, как тр-р-роль! Осквер-рнитель возглавит ар-р-рмию и погубит ор-р-рков! – девушка нахмурилась, а ворон хрипло закаркал. – Готпур-р, готпур-р! Воз-з-зглавь их-х! Эллет в который раз подивилась, как ворон со своей поразительной для птицы сообразительностью никак не может уяснить, что судьба орков ее больше не заботит, да и, в сущности, не заботила никогда. – Это исключено, – Мириэль задумчиво прикусила губу, уносясь мыслями дальше. – Я приказывала тебе разведать окрестности Дол-Гулдура, Раморн. Что слышно из крепости? – Р-р-рам-морн не был в кр-р-реп-пости, Р-раморна не пустили! – Кто? – эллет мгновенно впилась в ворона жадным взглядом. Кто посмел не пустить ее посланника в Дол-Гулдур? Орки никогда не осмелились бы на такое. – Рамор-рн не знает, гот-тпур-р. – Ну так не морочь мне голову! – раздраженно воскликнула девушка. – Говори что знаешь! – Я видел шпионов, вор-роны, гнус-с-сное отр-р-родье, служат чар-р-родею некр-р-романту! Они бы пр-р-рогнали меня, я с-слышал как они поносили готпур-р, они обзывали её и пр-р-роявляли неуваж-жение, они достойны смер-р-рти, смер-р-рти! После упоминания о некроманте Мириэль перестала слушать хриплую болтовню ворона. Он мог часами говорить о неуважении и желать смерти кому-попало, но самое важное, к счастью, уже сказал. Если в Дол-Гулдуре действительно обосновался чародей-некромант, бояться нечего: Белый Совет обезвредит его, как только угроза станет слишком сильной. Однако пауки? Смрадный туман? Темные твари, выползающие из своих укрытий? Обычному смертному неподвластно такое волшебство. Что если… Мириэль похолодела при одной мысли, что в крепости может оказаться один из давних приспешников Саурона. Она больше всех в Арде боялась этого имена и, тем не менее, одна не страшилась его хозяина. Лишь с горечью хоронила внутри последние надежды. Там, где собрались слуги, недолго ждать и хозяина. Ей ли не знать? Наверное, она уже тогда знала, что последует потом. Чувствовала, что приближается час, которого она боялась всю жизнь – час, когда придется противостоять тьме в одиночку, ведь никто не защитит ее от зла внутри нее самой. Однако то было будущее, туманное и неясное еще. В Лихолесье Мириэль научилась одному – отдавать все сегодняшнему дню. Так она и сделала. Лучше не вмешиваться в дела Мудрых. Пусть Белый Совет решает, что делать с некромантом, а ей нужно приструнить Азога, пока он не натворил еще больших бед. – Ты полетишь в Морию, – наконец произнесла эллет, и ее голос заглушил сетования ворона. – Передай Азогу, что он не должен переступать порог Кхазад-Дума и, тем более, соваться в Дол-Гулдур. Если Осквернитель не послушается – тем хуже для него. Эльфы еще не потеряли своей силы, ему не победить их. – Как скажешь, готпур-р-р! Мириэль дернула локтем, чтобы птице было легче взлететь, и Раморн скрылся в густой листве, а эллет еще некоторое время не могла сдвинуться с места, обдумывая сказанное и промелькнувшее в мыслях. И вдруг ворон вернулся. На этот раз он сел поодаль, на толстый сук, и долго разглядывал свою госпожу, так что это в конце концов вывело ее из себя. – Что еще? Я не стану убивать своих врагов и подвергать их мучительным пыткам. И не проси. – Гот-тпур-р должна знать. Гномы з-затевают что-то. – Гномы? – удивилась Мириэль. В сущности, до гномов ей было мало дела. – Неужели снова пойдут на Морию? – Р-раморн не знает, Р-раморн не видел. Х-ходят-т слухи. – Ладно. Мне не нужны пустые байки. Прощай, Раморн. Увидимся в последнем месяце осени. Как всегда. Примечание: Ramorn (Раморн) - Чернокрылый (квенья) Buurgul (Бургуул) - Тень (черное наречие) Gotpur (Готпур) - госпожа (черное наречие)