Когда вянут розы

Семьдесят семь лет провела она в башне Барад-Дура. Молчаливая узница, сломленная и покинутая всеми, оставленная медленно засыхать и вянуть в самой черной темнице, какую только мог выстроить Саурон. Изредка внутрь проникали струи дождя, и она омывала этой водой бледное лицо, на котором давно погас блеск зеленых глаз. Но чаще всего у нее не доставало сил даже доползти до прорези в стене, чтобы взглянуть на просторы Мордоры с заоблачной высоты. Она лишь сидела, сжимая в кулаке обручальное кольцо на серебряной цепочке, и тихо-тихо пела одну и ту же эльфийскую песнь. Так было, пока однажды она не провалилась во тьму. Очнулась Мириэль – а может, уже и не она – в том зале, где решилась ее судьба много лет назад. – Время пришло, дочь моя, – Тень была все там же, у своего трона, который так мечтала занять в осязаемом обличье. – Ты готова служить мне? – Да, мой господин, – она опустилась на одно колено, и волосы ее, грязные, уже давно утратившие прежнее сияние, дождем упали на голые плечи, выглядывающие из лохмотьев. – Я чувствую в тебе силу, – пророкотал Саурон. – Силу и покорность. Ты усвоила урок. Отрекись же от своего имени и от всего, что знала раньше, и я дам тебе власть, могущество... Мириэль вскинула голову. Зрачки ее расширились, и в них отразилось безумие. – Я отрекаюсь своего имени, своего прошлого и от тех, кого знала раньше. Клянусь служить тебе до последнего вздоха, мой господин. Удовлетворение Великого Ока можно было ощутить в воздухе. В отголосках его голоса слышался торжествующих смех победителя. – Хорошо... Нарекаю тебя Бургуул, Тень. Ты поведешь мои легионы и будешь взирать, как под твоими ногами горит Средиземье... Она не дрогнула. На лице ее не отражалось ничего – только слепая покорность. В мыслях ее царила давящая на уши тишина. Только стук собственного сердца и далекий голос, выкрикивающих что-то на черном наречии. – Однако сначала принесешь мне то, что должна была. Верни мне мое Кольцо.

...

Девятеро покинули Мордор и двинулись на север. Перед ними, поднимая пыль на дорогах выжженой земли, мчалась десятая, облаченная в тонкое черное платье простого кроя и струящийся плащ, что будто вбирал в себя весь свет и делал фигуру всадницы еще более мрачной. Волосы ее, чистые и длиною теперь куда ниже пояса, были собраны на затылке обсидиановой брошью. Никто из назгулов не мог видеть ее лица, обращенного вперед и скрытого капюшоном. А лицо это, гордое, величественное, засияло теперь недоступным темным созданиям светом эльфийского народа. Так сияли лица ваниар, когда они шли в далекий Валинор вслед за Оромэ. Однако в чертах Мириэль было еще кое-что – насмешка. Она, недавно сломленная и порабощенная, теперь смеялась над тем, кто заставил ее вынести столько страданий. Мириэль была дочерью Саурона. Он, сам того не ведая, дал ей не только годы для раздумий, но и время для принятия своей сущности. Дитя одного из самых изворотливых майар в мире, она обратила против него его же лицемерие. Много дней эллет впускала в свой разум тьму, много лет побеждала ее и подчиняла себе. Капля за каплей, кусочек за кусочком. День за днем. И Саурон попался в сети тщательно сплетаемого для него обмана. Та тьма, что он видел внутри своей дочери, была уже неподвластна ему. И, едва покинув Мордор, Мириэль изгнала ее из своего сердца навеки. Она была свободна. Хоть дух ее и связан с Сауроном, Великое Око никогда больше не проникнет в ее разум. Больше нет. Призраки не нуждаются в отдыхе. Не останавливаясь ни на миг, заставляя лошадей вгрызаться в удила и брызгать слюной, назгулы мчались вперед со скоростью ветра. Дни и ночи проходили в бешеной скачке. Мириэль давно не чувствовала боли в ноющих мышцах. Остановиться сейчас значило показать свою слабость, утратить хрупкий авторитет, который она имела над Сауроновыми тварями. Однако когда на горизонте замаячили кроны деревьев Фангорна, эллет замедлила галоп своей лошади. – В чем дело, Бургуул? – главарь девятерых поравнялся с ней. Мириэль без страха заглянула в черноту под капюшоном, где взор ее мог различить слабо мерцающие черты когда-то прекрасного лица гордого людского лица. – Скачите дальше. Я нагоню вас в Шире. У меня поручение к Саруману. – Господин ничего не говорил... – Твое дело – слушать мой приказ! – резко оборвала его девушка. Голос ее стал громче, и в нем зазвучала сталь. Назгул невольно отпрянул и склонил голову. – Как пожелаешь, Бургуул. Когда девятеро скрылись в облаке пыли, поднятом с ристанийских равнин, Мириэль позволила себе вздохнуть полной грудью. Она сбросила с головы капюшон, вынула из волос темную брошь и тряхнула головой, так что кудри засияли в свете молодой луны. Теперь, когда призраки были далеко, сама ночь стала светлее. Звезды... Мириэль смотрела на них, и на губах ее сама собой расцветала грустная улыбка, полная невыразимой тоски и одновременно несмелой радости. Сердце ее разрывалось на куски. Она вновь была на воле, вновь ветер трепал ее волосы и овевал белую кожу, вновь над ней сияли звезды, вновь свет озарял ее лик, однако... Тот, кого она жаждала увидеть больше всего на свете, был далеко. И единственным желанием ее было броситься очертя голову в Лихолесье. Мириэль тронула пятками бока лошади, и та рысью поскакала в сторону леса. Въехав под сень исполинских деревьев, эллет снова не удержалась от улыбки. Так знакомо... Она скучала по лесу, по запаху древесной коры и сока растений, по шелесту листвы, по треску ветвей и их мерному шуму над головой. А этот лес, древний, полный жизни, совсем опьянял. В ушах ее зазвучала эльфийская песнь. Знакомый и родной голос исполнял ее, и Мириэль соскочила с лошади, едва удерживая радостное возбуждение. – Галадриэль... – прошептала она, оглядываясь по сторонам. – Здравствуй, дитя мое. Мириэль обернулась и встретилась взглядом со своей названой матерью. Она не изменилась: годы, казалось, лишь усилили ее красоту, только глаза под темными ресницами выдавали мудрость прожитых лет. – Oh, nana... * Не сдержавшись, эллет бросилась в объятия владычицы Лориэна, и та с нежность обвила ее руками. – Мириэль... Дитя мое, как я рада снова видеть тебя! На глазах у обеих выступили слезы, только вот Галадриэль смогла сдержать их, а воспитанница ее – нет. – Ты была во тьме, – отстранившись, Галадриэль положила руку на щеку девушки и заглянула ей в глаза. – И выстояла. О Мириэль, мне не выразить словами печаль, что терзала меня все эти годы. В том, что случилось с тобой, есть и моя вина... – Не говори так, – Мириэль снова прижалась к груди владычицы, чтобы спрятать свое лицо от ее проницательного взора. – Никто бы не смог мне помочь. Несколько минут стояли они так, обнявшись, пока Мириэль наконец не отстранилась. – Ты звала меня. Я слышала твой голос, когда мчалась сюда. Что случилось, матушка? В зеленых глазах ее сияла тревога. – Не это ты бы хотела знать, – с грустной улыбкой покачала головой владычица. – Я звала тебя, потому что сердце мое тревожиться за тебя. Ты задумала что-то, опасное, Мириэль. Эллет не удивилась такой проницательности. Она лишь опустила длинные ресницы и с тихим вздохом сжала руки Галадриэль. – Назгулы ищут Великое Кольцо, – заговорила она. Несмотря на, казалось бы, полную сосредоточенность ее на разговоре, мысли Мириэль были спутаны. – Они знают, у кого оно, знают, где его искать. Внезапно спокойствие вконец оставило ее, и эллет, отпустив ладони собеседницы, отошла на шаг и взмахнула руками в отчаянном жесте. – О Галадриэль, я не могу стоять в стороне! Когда Черные врата остались позади, единственным моим желанием было бежать, мчаться прочь, вернуться... Однако стоит мне вспомнить бедного Бильбо, и сердце мое разрывается на части. Его убьют, а может, еще хуже – заберут с собой, а он ведь даже не поймет, за что... Слезинка блеснула на щеке эллет, и она аккуратно стерла ее подушечкой пальца. Возбуждение постепенно угасало, и лицо ее снова обретало ту неизъяснимую печаль, которая невольно вызывает уважение. Галадриэль подошла к девушке и положила руку ей на плечо. – Пока ты отсутствовала, здесь произошло много перемен, дитя мое. Бильбо больше не владеет Кольцом – оно осталось у его племянника, Фродо. Митрандир защитит его. – Нет, – покачала головой Мириэль. – Назгулы стали гораздо сильнее. Их девятеро, а Митрандир – один. Скажи мне Галадриэль – скажи открыто – мне действительно нечего делать здесь? Теперь настал черед владычицы опустить голову под пристальным взглядом своей воспитанницы. – Больше всего этот полурослик нуждается в твоей помощи, – наконец произнесла она. – Но есть еще кое-кто, кто ждет тебя, Мириэль. Этот выбор за тобой. * Oh, nana... – О, матушка...