…
Теплая, ласковая рука коснулась ее лба, и Мириэль проснулась. Щебет птиц щекотал слух, откуда-то издалека слышно было журчание воды в ручье. Золото сверкало в солнечных лучах. Даже дышать здесь было как-то совсем легко, будто тяжесть в груди исчезла насовсем. Лориэн. Здесь пахло лесом ее детства. – Матушка? – она взглянула на ту, что сидела у изголовья постели, и слова застряли в горле. – Вы… Перед ней была не Галадриэль, а совершенно незнакомая женщина. Лик ее был таким светлым, такая чистота была в нем, что Мириэль едва удержалась, чтобы не прикрыть глаза рукой. И вдруг вспомнила все. Огонь, пожирающий ее тело. Темнота и удушливый дым. И крик… Последнее, что она услышала… Мириэль хотела вскочить, но теплая рука снова коснулась ее, и страх вдруг мигом исчез. – Ты еще очень слаба. Отдохни. – Это… это чертоги Мандоса? Моя душа уже покинула пределы Арды? Сердце в ее груди заныло от неуемной тоски, которая вернулась вместе с воспоминаниями о произошедшем. Только как могла она чувствовать собственный пульс, если была мертва? – Нет, дитя, – ответила женщина. Глаза ее лучились от ослепительно яркого света. Будто в них сверкали звезды. У Мириэль вдруг перехватило дыхание. Догадка мелькнула в мыслях с быстротой молнии. – Ты в Лориэне, в краю своего детства… Здесь к тебе вернется твоя юность. – Госпожа… – Верно. Имя так и не сорвалось с уст эллет. Она прикрыла глаза и с наслаждением вдохнула знакомый запах цветов мэллирн. – Здесь все так, как раньше. Наверное, это сон. – Конечно, сон, – улыбнулась женщина. – Но скоро ты проснешься. Твой народ излечит тебя от ран телесных, но им не дано отыскать исцеление для ран душевных. – Почему я до сих пор жива? Мой дух был так слаб, мое тело… – Разве ты хотела бы умереть? – Нет… – Тогда считай, что это мой дар тебе, Итильмэ. Это имя подходит тебе куда больше данного при рождении. Свет луны сияет в тебе, а луна – мое дитя. Мириэль не могла вымолвить и слова – так потрясена она была. Она не до конца понимала, что происходит, однако в груди ее уже теплилась надежда. – Значит, я буду жить? – Может быть. – Что это значит? – Со временем ты поймешь, – она встала, и в комнате будто бы стало темнее. – Отпущенное тебе время еще не вышло. – Благодарю, моя госпожа… Мириэль на мгновение прикрыла глаза: слабость вдруг навалилась на нее с ужасающей силой, и темнота будто бы протянула за ней свои лапы… Разлепить веки удалось с трудом, будто из невесомого мира духов эллет попала в реальный, человеческий. Взглянув из-под опущенных ресниц, Мириэль поняла, что так оно и было. Перед ней сидела Галадриэль. Теперь комната, в которой они обе находились, не была такой светлой и прекрасной, как во сне, однако здесь все равно было уютно и тепло. Мириэль достаточно было одного взгляда, что она лежит в разбитом где-то в лесу шатре, на мягкой постели, застеленной тонкими ткаными одеялами. Это все еще был ее дом. Правда, не такой светлый и радостный, как раньше, но такой же родной и полный воспоминаний. Мириэль вдруг захотелось вскочить, пробежать босиком по траве и нырнуть в воды Серебрянки. Может быть, воды этой реки смыли бы с нее все пережитое, дали ей переродиться совсем другой… – Дитя мое… Эллет подняла глаза на Галадриэль и увидела слезы в ее глазах. Нежность и всепоглощающая радость затопили ее сердце, вмиг вытеснив все дурное, и Мириэль не без труда села на постели, чтобы укрыться в объятиях своей наставницы. – О, как я рада! Мое сердце не выдержало бы твоей гибели, милое дитя! – Матушка, – шептала Мириэль, теснее прижимаясь к владычице. Если закрыть глаза и забыть о боли во всем теле, можно было представить, что она все еще дитя, а Галадриэль – ее единственное родное существо во всем мире. Как было бы хорошо вернуться в те дни! Как было бы хорошо быть не просто подкидышем, а настоящей дочерью владычицы Золотого Леса! Как было бы хорошо… – Ну, будет, – наконец промолвила Галадриэль и помогла Мириэль лечь. – Ты так слаба. Лежи и набирайся сил. Принцесса послушно опустила голову на подушку, но не выпустила руки Галадриэль. Ей хотелось спросить о стольких вещах, ей не терпелось узнать что-нибудь о Хранителях, о войне, о… О Леголасе. – Хранители сказали мне, что видели твою смерть, – владычица сама начала разговор. – Ты сражалась с балрогом, и он победил. Галадриэль не сказала, однако в ее глазах Мириэль прочла немой вопрос: почему? Это был самоубийственный поединок с самого начала. – Я должна была спасти их всех, – прошептала она, и собственный голос вдруг показался чужим, таким слабым и хриплым… – Кто-то должен был погибнуть в той тьме. – И погиб, – пронзительные глаза Галадриэль засияли. Мириэль снова приподнялась на локтях в смутной тревоге. – Кто? – Митрандир. Он пал во тьму. И, не успела Мириэль вздохнуть, не успели глаза ее наполнится слезами, как владычица продолжала, и слова ее озадачили принцессу: – Гэндальф Серый должен был найти там свой конец. Возможно, это положит начало чему-то новому. Его битва длится и по сей день, и она куда страшнее, чем мы можем себе представить… Мириэль знала, что переспрашивать не стоит. Она решила, что подумает об этом потом, когда наберется сил и узнает все подробности произошедшего. Скорбь не затмила ее взора. – А что… остальные? – Сперва скажи мне, что произошло. На минуту воцарилось молчание. Мириэль вспоминала свой сон, пыталась припомнить каждое сказанное слово, но это лишь прибавляло загадок. Наконец она заговорила. – Последнее, что я помню – как мир исчез у меня перед глазами… В этой темноте я слышала крик… Слышала, как… Слезы потекли по ее щекам. – Леголас звал меня, он кричал, просил меня вернуться, но я больше не могла держаться. А потом проснулась где-то… Не знаю, что это было за место. Кажется, это был флэт, где я жила когда-то. При этих ее словах на лице Галадриэль отразилось беспокойство. Она с тревогой вслушивалась в каждое слово рассказа своей воспитанницы, и уже догадывалась, как ей удалось избежать смерти. – У изголовья моей постели сидела женщина… Я узнала ее, матушка, – глаза принцессы благоговейно засияли. – Варда, которую мы зовет Элберет Гилтониэль, госпожа звезд. Она говорила со мной… – Значит, тебе была оказана величайшая честь. Мириэль на мгновение нахмурилась, и брови ее сошлись на переносице. – Да, только… За что? Почему? – ее взор обратился к Галадриэль. – Она назвала меня Итильмэ. Я думала, об этом имени знаешь лишь ты и… Галадриэль покачала головой и слабо улыбнулась. – Все потому, что твоя мать когда-то служила великой Элберет. – Моя мать? – Мириэль пораженно раскрыла рот. Мама… Родная мать, та, помнить и знать которую ей было не дано, всегда волновала мысли Мириэль. Как она могла отдать свое сердце темному властелину? Как могла зачать от него дитя? Однако рассказы Галадриэль, услышанные еще в юности, рисовали перед ней образ чистой и благородной эллет, какой была Нимродель. Эти два наброска боролись между собой в душе принцессы. Она не знала свою мать, но все равно любила ее, хоть иногда совсем не понимала. – Но… разве Валар не разгневались на нее за то, что она полюбила Саурона? – За любовь не карают, – Галадриэль улыбнулась с теплотой, с какой мудрец смотрит на наивное невежество ученика. – О милое дитя, сколько еще тебе предстоит познать в этой жизни, прежде чем ты наконец поймешь… Эльфийка заправила Мириэль за ухо прядь непослушных локонов и погладила ее по щеке. – Любовь – спасение, а не гибель. – Но мою мать она погубила. – Разве? Нимродель всегда хотела спасать других. Ее любовь не смогла спасти Саурона, а вот тебя – да. – А она сама? – не унималась Мириэль. – Она ушла с миром, – тихо ответила Галадриэль. – Когда я пообещала, что позабочусь о тебе, она улыбалась и все говорила о далеких землях Валинора, говорила, что всегда хотела узнать, что же такого скрывается за вратами чертогов Мандоса, хотела взглянуть на изнанку мира оттуда. Нимродель была счастлива. Мириэль с горечью проглотила снова выступившие на глазах слезы. Образ матери вдруг снова предстал перед ней, только теперь совсем ясный и отчетливый. Чистый цветок, который сумел выжить, окруженный побегами терновника… Цветок, который без страха касался шипов и надеялся, что когда-нибудь снова увидит солнечный свет. Эллет надеялась, что Нимродель его все-таки увидела.…
Мириэль быстро шла на поправку. Целебный воздух Лориэна, его благоухающие мэллирн, чистая вода здешних родников, питательная эльфийская еда и волшебство квэнди излечили ее. Силы возвращались к принцессе, а вместе с ними – желание продолжать путь. В мыслях у нее все еще звучали заветные слова Леголаса: «Я тебе верю, и всегда верил», – и воспоминание об этом наполняло сердце радостным трепетом. Они так много падали и ошибались, но теперь… Теперь Мириэль хотелось лишь одного: вновь упасть в объятия любимого и забыться в них, прильнуть к устам аранена, никогда больше не отпускать его руку… Даже если наступят последние часы ее жизни, она проведет их рядом с ним. Однажды на рассвете Мириэль явилась к Галадриэль и объявила, что покидает Лориэн. – Куда ты поедешь? – спросила владычица, и хоть голос ее был благосклонным, Мириэль угадала нежелание Галадриэль отпускать ее. – По следам Хранителей. Их дорога лежит в Мордор, я знаю, и поэтому им нужна моя помощь. – Боюсь, не все они пойдут намеченным путем, – вздохнула эльфийка. – Братство больше не будет едино, как прежде. Их сердца тоже подвластны тьме. Мириэль с трудом подавила тревогу в груди. Она пообещала себе быть решительной на этот раз. Отбросить сомнения, забыть о тайнах, вернуть из глубин прошлого ту девушку, которая смеясь танцевала на полянах Лихолесья и не знала печали. – Тебе стоило бы отдохнуть еще, – снова заговорила Галадриэль. – Дождись окончания войны. – Откуда мне знать, что окончание войны не принесет мне гибель? Владычица Лориэна покачала головой. – Вижу, тебя не переубедить. Иногда в тебе просыпается истинно гномье упрямство, Мириэль Итильмэ. Странно, но ее губы тронула мимолетная улыбка, и Мириэль сама невольно рассмеялась. – Но прежде чем ты отправишься в путь, я должна тебе кое о чем поведать. Улыбка пропала с лица эллет. Что-то в голосе наставницы ей совсем не понравилось. – В чем дело? – Когда Леголас говорил со мной здесь, я рассказала ему всю правду о тебе. – Всю? – сердце ее упало и едва-едва колотилось. Вмиг вся радость, весь трепет исчезли, будто их и не было. Пришел липкий страх, такой огромный и всепоглощающий, что эльфийка едва в нем не задохнулась. – О матушка, что же… Зачем? – Мириэль отпрянула, губы ее задрожали. Все внутри нее рушилось, все, что еще позволяло ей надеяться, падало в бездну. – Ты не имела права так поступать! Это моя тайна! Это мое бремя! Галадриэль посуровела. – Все эти годы я говорила тебе, что ложь не облегчит твою жизнь. Я не вмешивалась, я хотела, чтобы ты сама все осознала. Но мы думали, что ты мертва. Леголас должен был знать правду. Мириэль отвернулась. Она боялась спросить, как Леголас принял эту самую правду, да и вообще сомневалась, что хотела бы это знать. Она не могла не злиться на Галадриэль, но не могла и обвинять ее вслух. Уважение к наставнице пересилило гнев. – Послушай меня, дитя, – уже мягче заговорила владычица, – и запомни мои слова. Не мы выбираем, кем родиться, но мы решаем, кем стать. Пусть стыдятся те, кто осудит тебя за грехи твоего отца. Тебе стыдиться нечего. О, если бы это было так! Если бы все в мире думали так же! Но Мириэль знала, что слова Галадриэль ничего не будут стоить, когда Арда узнает о ее происхождении. Истина часто бывает растоптана мнением большинства. – Что сказал Леголас? – Это тебе еще предстоит узнать. Поезжай за Братством, Мириэль, и встреться со своим страхом лицом к лицу. Аранель с трудом удержалась, чтобы не сорваться. Она спрятала лицо в ладонях, постояла так с минуту, а потом выпрямилась и подняла голову. – Спасибо, что снова приютила меня здесь, матушка, – ровно произнесла она. – Надеюсь, мы еще свидимся. С этими словами Мириэль скрылась за деревьями. Ее ждал долгий путь.