Когда вянут розы

Она сразу нашла то место, где Братство высадилось на берег Андуина. Об этом говорили следы лодок на песке и отпечатки ног. Мириэль умела читать написанное на земле – когда-то она жила вместе со Следопытами, и те научили ее своему мастерству. Эллет долго изучала следы, до рези в глазах. Бегала по лесу, с замиранием сердца ожидая наткнуться не только на трупы орков, но и… В одном месте, под раскидистой сосной, аранель все же нашла то, что так боялась увидеть – человеческую кровь. Кто же погиб? Арагорн или Боромир? Мириэль тщательно изучила место, где лежал воин, и наконец вздохнула с облегчением: здесь лежал гондорец. Она скорбела о нем, однако не могла не радоваться, что наследник Исильдура остался жив. О том, что мог погибнуть кто-то еще, Мириэль запретила себе думать. Она не нашла больше следова крови. зато видела стрелы – знакомые стрелы, такие, какие сейчас покоились в ее собственном колчане. Галадриэль позволила ей взять большую лориэнскую лодку, куда могла поместиться лошадь, и двух гребцов. Сейчас эльфы возвращались назад, в родной лес, а Мириэль нагрузила благородное животное поклажей и вела за собой. К луке седла были привязаны ремнями несколько запасный колчанов. Один из них аранель хотела отдать своему супругу при встрече. Если, конечно, он не возненавидел ее после той правды, что поведала ему Галадриэль. Об этом Мириэль старалась не думать. Она сосредоточилась на том, что происходило сейчас – на лесе, будто отмеченном отпечатком смерти, на пустынных равнинах, которые открывались за ним. После почти целого дня изучения следов, Мириэль наконец смогла составить себе картину происходящего. Очевидно, Братство остановилось на привал. Затем один из хоббитов куда-то ушел, за ним последовал Боромир. На них напали урук-хаи, отмеченные Белой Дланью – мерзкое Саруманово войско. В сражении гондорец погиб. Одна лодка отплыла от берега – видно, кто-то переправился на другой берег. А трое – Мириэль решила, что это были гном, эльф и человек – почему-то держали путь на юго-запад, следом за орками. Братство разделилось, но кто успел спастись на лодке? Где Кольцо? Эти вопросы прибавились к длинному списку того, что терзало разум и душу Мириэль. Когда стемнело, она вскочила в седло и понеслась в том направлении, которое четко определила еще при свете дня – за урук-хаями и их преследователями. Она скакала целый день, без перерыва. Только глубокой ночью, когда до рассвета оставалось всего пара часов, Мириэль поняла, что близка к цели. С первыми лучами солнца ее эльфийский взор различил вдалеке, на вершине одного из холмов, остатки лагеря. там переночевал Леголас со своими товарищами. Теперь нагнать их не составляло труда, но Мириэль почему-то не гнала лошадь так, как раньше. Она будто впала в оцепенение, пару раз даже сбилась со следа. Сердце в груди то замирало, то пускалось в бешеный галоп. Страх снова увидеть в глаза любимого ненависть был сильнее нее. Кто знает, сколько раз она умирала заживо, представляя себе эту картину? Кто знает, сколько раз сердце ее разбивалось на кусочки? Кто знает, сколько слез пролили эти прекрасные глаза, что взяли лучшие краски у природы, но так и не обрели покой? Однако ее сердце выдержало. Каждый удар, каждую рану. Мириэль не знала, сколько еще потрясений сможет пережить. Когда-нибудь должна сломаться и она… «Я уже сломана, – вдруг подумала Мириэль, отчаянно вглядываясь в горизонт. – Потеряна, разбита, уничтожена… И снова боюсь. Чего мне бояться? Я сделала все, что смогла. Галадриэль была права. Я сама выбрала, кем быть, и поплатилась за все свои ошибки, но я ни о чем не жалею. Мое счастье не могло длиться вечно. О, если бы только мне удалось урвать еще кусочек! Если бы только…» И снова по ее щеке скатилась одинокая слезинка. И снова перед глазами были не холмы, а чаща Лихолесья, где Мириэль навсегда подарила свое сердце Леголасу. Этого у нее никто не отнимет. Эти воспоминания всегда буду с ней, и она сбежит в них, когда станет слишком тяжело.

…

Стоя на гребне холма, Леголас вглядывался в простирающиеся далеко вперед земли коневодов. Одинаковая пожелтевшая трава, одинаковые островки скал… Однако среди всего этого однообразия он видел едва заметный след, что вел дальше на запад. Урук-хаи уносили хоббитов в Изенгард, к Саруману. – Что слышно, друг мой? – спросил Гимли. Гном стоял, опершись на свою секиру, и старался, чтобы его дыхание звучало как можно ровнее. Леголас невольно улыбнулся краешком губ: Гимли все еще отказывался признать, что бегун из него никудышный. Арагорн, которому и был адресован вопрос, лежал на земле. Посторонний наблюдатель подумал бы, что он спит: опущенные веки, неслышное дыхание, чуть приоткрытые уста. Однако Следопыт не дремал. Он прислушивался. Земля могла не только показать, она могла и нашептать. – Они ускорились, – наконец объявил мужчина. Потом снова закрыл глаза и прислушался. – Только вот… Я слышу еще кое-что. Леголас нахмурился и снова окинул взглядом горизонт. – Еще один отряд? – Нет, – Арагорн сел и стер ладонью пыль с щеки. – За нами едет всадник. Мчится галопом, будто на пожар. – Всадник? – Да. Все трое оглянулись назад, туда, где змеился их собственный след. Однако один из самый высоких холмов, который им пришлось обогнуть, мешал обзору. Должно быть, всадник тоже спустится в ложбину и проедет по ней – тогда его можно будет увидеть издалека. – Здесь нередко ездят рохирримы, – продолжал Арагорн. – Быть может, это просто путник. – Как далеко? – За этим холмом. – Он скоро будет здесь… – Леголас задумался. Он и сам не знал, почему известие о всаднике так его взволновало. Однако сердце упрямо отказывалось продолжать путь. Аранен не смог бы объяснить своим друзьям, почему ему хотелось дождаться путника. Быть может, он привезет вести из Имладриса или Лориэна? – Подождем, – внимательно глядя на лицо эльфа, заключил Арагорн. – Заодно поедим и наберемся сил. Лучше встретить нежданного «гостя» здесь, чем в пути. Нам ни к чему смотреть не только вперед, но и назад. Возражений не последовало. Гимли был не прочь передохнуть. Он пожал плечами, сел на плоский камень и с кряхтением вытянул ноги. – Что, друг мой, не приходилось тебе еще преодолевать такие расстояния бегом? – Леголас с мягкой улыбкой стал рядом и принялся проверять тетиву лука. – О, ты не бывал в Эреборе! – флегматично ответствовал бородач. – Наше подгорное королевство вдоль и поперек в три раза шире, чем эти жалкие лиги, что мы пробежали! – Как и хвастовство гномов. – Ну, может не в три раза… Во всяком случае, куда больше дворца в Лихолесье! Леголас снова улыбнулся уголками губ, однако глаза его снова стали печальными. Он вспомнил своды родного дома, а вместе с ними – ту, что делила с ним ложе каждую ночь. Без нее Лихолесье уже не было местом умиротворения и покоя. Без нее ничего не было прежним. Каждое счастливое воспоминание аранена было наполнено ей. Он не мог представить, как жил до встречи с ней. Как будто то был лишь краткий миг. Мириэль была лучиком солнца, что вывел его из потемок. И вот вечный день кончился – теперь навсегда. Наступила ночь. Леголас рассеянно обвел глазами ложбину между холмами, где должен был вот-вот появиться всадник. И правда – вот он возник сперва маленькой точкой, потом приобрел очертания. На мгновение аранену показалось, что тучи над его душой разошлись – и солнце снова залило все вокруг. Но лишь на миг. – Вон он! – Арагорн вскочила на ноги и смотрел на приближающуюся фигуру. Снизу он, должно быть, выглядел грозно: ветер трепал его одежду и волосы, а выражение лица Следопыта оставалось суровым и напряженным. Однако всадник не придержал коня, наоборот, ударил пятками в бока благородного животного. Леголас прищурился и разглядел в подробностях незнакомца. Лориэнский плащ, торчащий из-за плеча лук и колчан, отсутствие седла на лошади – все говорило о том, что к ним приближался эльф. Или, быть может, эльфийка. Лошадь с поразительной быстротой взлетела на холм, и перешла на рысь. Всадник будто колебался. Всего мгновение назад он стремительно несся вперед, а теперь замер, чуть покачиваясь в седле. Потом и вовсе натянул поводья. Аранен с удивлением приложил руку к груди. Сердце готово было выпрыгнуть из груди. И мысль – безумная, отчаянная и такая соблазнительная – вдруг затмила все вокруг. Он шагнул вперед. К глазам подступили слезы. И тогда, будто отвечая на немую мольбу, рука всадника взметнулась вверх, сбросила плотный капюшон… Леголас не верил своим глазам. Ноги у него подкосились, но он все равно сорвался с места и кинулся вперед. Он не видел ничего – лишь ее. Вот она соскочила на землю, вот замерла в нерешительности. Вот в ее глазах – таких знакомых, таких родных – блеснули слезы. Нет, они хлынули неудержимым потоком… Мириэль сорвалась с места и бросилась ему навстречу. Время тянулось так медленно, будто кто-то нарочно превратил расстояние между ними в целые лиги бесконечных равнин. Однако ее лицо было все ближе, и вот наконец они встретились. Эллет с разбегу упала в объятия мужа, а он обнял ее так крепко, будто хотел навсегда запечатлеть в своих руках. Будто она могла исчезнуть. Как она могла быть здесь? Ее тело должно было покоиться под завалами Мории, она не могла стоять тут, живая, теплая, такая родная… Леголас вдыхал знакомый аромат ее кожи, перебирал пальцами ее волосы, слышал ее рыдания, чувствовал, как она дрожит, но не мог поверить. Он и сам плакал, и совсем не замечал этого. Важно было лишь то, что Мириэль снова была с ним. Мираж, колдовство, сон – ему было все равно. Он готов был навсегда остаться во власти волшебства, лишь бы не отпускать ее. Никогда. А Мириэль забыла обо всем. Все страхи, тревоги – все вылетело из головы. Леголас любил ее, по-прежнему, а может быть, еще сильнее, и она растворялась в этой любви. Ей казалось, что еще немного – и они исчезнут в облаке слепящего света, станут лишь тенями на этой земле, ведь нельзя быть настолько счастливыми. – Meleth nîn… A Eru! San thenid? San lor? – Uin. * Леголас на мгновение отстранился, но только затем, чтобы взять лицо жены в свои ладони. Мириэль смотрела на него глазами, полными слез, однако такими счастливыми, что их сияние могло затмить звезды. И всегда затмевало. Для него ее глаза сверкали ярче всего на свете. – Я люблю тебя… Одним Валар ведомо, как я тебя люблю! – шептал Леголас, едва в силах дышать. – И я. Я тоже люблю тебя. Даже смерть не сможет удержать меня. Я всегда буду любить тебя… – Мириэль… Аранен закрыл глаза и коснулся ее лба своим. Эллет улыбнулась, прижалась к нему теснее, оставила позади все свои мысли. Ничего больше не имело значения. Разве так не должно быть? Разве любовь – не самое важное, что у них осталось? К чему тратить время на прошлое, к чему вспоминать… Теперь они рядом. И ничто больше не встанет между ними. Арагорн и Гимли так и остались стоять в отдалении. Оба они негласно решили дать влюбленным время, чтобы осознать случившееся и насладиться объятиями. Все остальное могло подождать. Следопыт как никто другой знал, как сильно ударила по эльфу смерть Мириэль. И он был искренне рад за друга, однако не мог не задаться вопросом: каким образом эльфийка сумела избежать неминуемой гибели? На ней была лориэнская одежда, значит, она побывала в Золотом лесу. Она выглядела совершенно здоровой, не такой худой и изможденной, как раньше. Быть может, она была лишь ранена, и владычица Галадриэль излечила ее? Во всем этом было что-то странное. Арагорн пообещал себе подробно расспросить Мириэль при первой же возможности. Гном, совсем не посвященный в семейные дела своего нового друга, пребывал в куда большем недоумении, чем наследник Исильдура. Гимли знал, что у «эльфийского князька» была жена, знал также, что она сражалась в Битве Пяти Воинств, а потом будто бы исчезла бесследно. Не то чтобы Гимли любил собирать сплетни, но все-таки любопытство побудило его навести кое-какие справки в Имладрисе – надо же знать, с кем идешь в, быть-может, смертельный поход! Тогда открылось, что Мириэль считали предательницей и пособницей Врага. А потом, будто чтобы окончательно запутать бедного гнома, эта самая Мириэль спасла их в Мории. И то, как Гэндальф и Леголас говорили с ней, полностью противоречило слухам о предательстве. Словом, теперь Гимли совсем перестал понимать, что происходит. Каким, спрашивается, образом эта эльфийка стоит сейчас здесь? И почему никто не спросит с нее за побег? Наконец Леголас пришел в себя. Он, все еще не выпуская лицо Мириэль из своих ладоней, стер слезы с ее щек. – Ты жива… – и, будто все еще не в силах поверить в это, эльф запрокинул голову к небу. – Как такое возможно? Быть может, это колдовство? – Не иначе… Мимолетная улыбка промелькнула на губах Мириэль – она любовалась мужем с той нежностью, какую он в ней так любил. – Не иначе, – повторила она и покачала головой, – не иначе как колдовство. Могла ли я мечтать об этом? Могла ли я просить Валар, чтобы они подарили мне хотя бы миг с тобой… Всего один миг… – Вечность, – оборвал ее Леголас. – Я хочу провести с тобой вечность. – И ты… Он сразу понял, о чем она говорит. И улыбнулся грустной улыбкой, полной сожаления. – Мне так жаль, Мириэль. Почему ты не сказала мне? Почему не рассказала всю правду, как есть? Неужели ты думала… Аранель смущенно опустила взгляд. – Эй, – Леголас коснулся ее подбородка и заставил смотреть ему в глаза. – Мне все равно, кем был твой отец. Я знаю, что ты – не он. Я не встречал никого добрее и отважнее тебя. И я всегда буду любить тебя – тебя. Со всеми твоими страхами, со всеми твоими пороками. Только будь честна со мной, Мириэль. Это все, о чем я прошу. – Обещаю, – не в силах сдержать слезы, прошептала девушка. Губы ее задрожали. – Я буду с тобой честна. Всегда. С минуту ее глаза бегали по лицу возлюбленного, а потом эллет подалась вперед и прильнула к его губам. Поцелуй был долгим, чувственным. Когда в последний раз они целовали друг друга вот так – забыв обо всем, с одной лишь любовью в сердце? – Я скучал по тебе. – Я тоже. – Нельзя терять время. – Я знаю. – Кажется, Арагорн и Гимли скоро проделают в нас дыру. – Я их понимаю. Мириэль улыбнулась, а потом сморгнула последние слезинки и вытерла лицо краем плаща. – Надо идти. Расскажешь мне, что случилось? – Ты первая. – Да… пожалуй. Валар даровали мне второй шанс. Это долгая история… И я хочу рассказать ее тебе, но только не сейчас. – Хорошо. Ловлю тебя на слове, любовь моя. Улыбка Мириэль стала еще шире, и Леголас улыбнулся в ответ. – Мечтал назвать тебя так еще хоть раз. – А я мечтала это услышать. Аранен обернулся и поймал на себе два сосредоточенных взгляда. – Идем, – он взял ладонь жены и повел ее к вершине холма. – На берегу реки на нас напали урук-хаи. Фродо и Сэм смогли спастись. Они продолжат путь одни. Тут он нахмурился, и Мириэль поняла, что ему эта затея совсем не нравилась. Однако эллет не стала задавать вопросов – отложила это на потом. – Урук-хаи отступили, но унесли с собой Мэрри и Пиппина. Они думают, что Кольцо у них. Нужно нагнать этих тварей до того, как они передали наших друзей своему хозяину. Мириэль кивнула. Леголас не говорил, что думает обо всем этом, но она догадывалась. Ей не терпелось поговорить с ним, выслушать все, однако аранель поняла, что сейчас точно не время для пустой болтовни. Нужно было действовать быстро. Тем временем они наконец приблизились к остаткам Братства Кольца. Гимли встал и замер рядом с Арагорном в такой же величественной позе. Леголас не смог сдержать улыбку, когда вывел вперед свою жену и поднял их сплетенные ладони. – Друзья мои, я так и не смог представить вам мою возлюбленную раньше. Это Мириэль, принцесса Лихолесья и моя жена. – Рад нашему официальному знакомству, – Арагорн слегка поклонился, и эллет ответила ему тем же. – Гм, – гном переминался с ноги на ногу. – Приятно познакомиться, Мириэль. Эльфийка улыбнулась ему. – Вы, должно быть, много слышали обо мне не особенно приятного… – Все это – ложь до последнего слова, – перебил ее Леголас. В голосе его прозвучали стальные нотки. – Каждый, кто станет обвинять ее в предательстве, будет иметь дело со мной. – Гм, – повторил совсем растерявшихся Гимли. * Meleth nîn… A Eru! San thenid? San lor? – Любовь моя.. О Эру! Это правда? Это сон? (синд.) Uin – Нет (синд.)