Когда вянут розы

Как только знакомство, пусть и несколько поспешное, было завершено, все четверо стали поспешно решать, что делать дальше. – Мой конь в вашем распоряжении, – сразу сказала Мириэль и ласково провела ладонью по ухоженной гриве скакуна. – Его имя Гваэрон. * – Благородное животное, – Арагорн подошел к лошади с другой стороны и бросил на Мириэль странный взгляд через конскую шею. – Только он выдержит лишь одного или двоих из нас. – Тогда пусть кто-то скачет вперед, – пожал плечами Гимли. Леголас улыбнулся краешками губ: хоть малыши-хоббиты и были в плену урук-хаев, он все равно не мог сдержать радости, охватившей сердце после возвращения возлюбленной. Аранен шагнул к жене и положил руку ей на талию – нежный, исполненный любви и уважения жест, который никому не показался неуместным проявлением чувств. – Как насчет помчаться быстрее ветра, как в былые времена, meleth nîn? – спросил эльф, и в глазах его полыхнул задорный огонек. – С удовольствием! Арагорн вовремя отступил: Леголас одним махом вскочил в седло и подал руку Мириэль. Глаза эльфа в это время обшаривали горизонт и выискивали среди травы и камней след отряда орков. – Мы поедем вперед, и разведаем все. Мириэль приняла протянутую ладонь и уже мгновение спустя покачивалась в седле позади эльфа. Ее руки мягко скользнули по его спине и наконец сомкнулись на груди. Леголас не удержался и снова позволил себе мимолетную улыбку. – Хорошо. Мы продолжим погоню пешком. Только не вступайте в схватку, – предупредил дунадан. – Урук-хаев может быть слишком много. Леголас быстро кивнул, потом отсалютовал друзьям и ударил пятками в бока Гваэрона. Наконец-то они были вдвоем: только ветер сопутствовал им. Леголас до сих пор не мог поверить, что его жена жива, что она сидит позади него, что ее дыхание обжигает шею, а подбородок уперся в плечо… Ее запах опьянял. Она была воздухом, солнцем, землей, небом – всем этим миром. Все вокруг вдруг потеряло ценность, кроме нее. Лишь теперь Леголас до конца осознал, насколько тусклым был его мир без Мириэль. Аранель тоже думала о своем возлюбленном. Она обнимала его, держала в своих руках, будто он был видением, которое вот-вот уплывет. Она знала, что без него станет никем, превратиться лишь в бледное подобие себя. Такой она была все те годы разлуки, что, будто горный поток, подтачивала камень души. Мириэль умирала без Леголаса. Разлука, будто медленный яд, по капле убивала их обоих. – Я так скучала по тебе, – тихо призналась она и прикрыла глаза не в силах сдержать дрожь. – Я думала, что мое сердце разорвется на части. Помнишь тот день – день битвы у Эребора? Тогда я знала, что целую тебя в последний раз. Думала, что мы больше не увидимся. Мне так… – Т-ш-ш… Леголас поднял одну руку и поймал сжал ладонь возлюбленной. – Я понимаю. Теперь я понимаю все… Он помолчал. Гваэрон мчался вперед, унося их все дальше и дальше по следу орков. – Мы причинили друг другу столько боли, Мириэль, – наконец сказал Леголас, и горечь в его голосе больно уколола девушку в самое сердце. – Я боюсь, что эта тоска навсегда останется в наших сердцах… Боюсь, что каждый раз, когда я буду терять тебя из виду, этот страх снова будет охватывать меня. Страх потерять тебя. – Знаешь… Я не верила в настоящую любовь, пока не встретила тебя. Я не верила, что может быть что-то сильнее скорби и страха. Но любовь… Та любовь, что между нами… Ни одна боль не победит ее. Губы эллет задрожали. С небывалой нежностью она сжала ладонь мужа в ответ, будто желала этим прикосновением передать ему всю глубину своего чувства. По щеке аранель побежала слезинка – слезинка, в которой соединилось все: и печаль, и вновь обретенное счастье, и бесконечная любовь. Леголас повернулся и запечатлел на лбу Мириэль долгий поцелуй. – Я люблю тебя. – Я люблю тебя. Мириэль запрокинула голову и сморгнула слезы. – Знаешь, если закрыть глаза и представить, что ничего этого не было, можно в это поверить. – Не закрывай глаза. Мне нравится, когда они блестят этим огнем. – Каким огнем? – Тем огнем, что есть только у тебя. Мириэль тихо рассмеялась. – Ты не потерял след? – Нет, милая. Леголас приподнялся в стременах и окинул горизонт более внимательным взглядом. Потом нахмурился и всмотрелся в одну точку далеко на юго-западе. – Взгляни туда, – он указал нужное направление. – Облако пыли… – пробормотала Мириэль. Она прищурилась, но все равно не могла сказать точнее, что же приближалось к ним. – Всадники. Целый отряд. Они движутся почти с точностью по следу орков… Вряд ли могли с ними разминуться. Мириэль задумчиво закусила губу. Леголас был прав: отряд всадников должен был встретиться с урук-хаями. Кто же были эти наездники? Не приспешники ли врага? – Должно быть, это коневоды Рохана. – Дождемся их? – Нет, – после недолгих раздумий покачал головой Леголас. – Роханцы сейчас держатся подозрительно. Не думаю, что мы вызовем их доверие. Лучше вернемся и встретим их вместе с Арагорном и Гимли. Пусть с ними говорит наследник Исильдура. – Как скажешь. – В твоем голосе горечь. Леголас развернул коня, и тот понес эльфов в обратную сторону. Мириэль не спешила отвечать. – Я много лет провела в Барад-Дуре и не знаю, что происходило в Средиземье, – при воспоминании об этом эллет содрогнулась, а у Леголаса сжалось сердце. – Но то, что я вижу… Это печалит меня. – Да… Мир уже не тот, что был прежде. Леголас покачал головой. В его глазах отразилась подлинная печаль, и он был рад, что Мириэль не видела этого. – А Лихолесье? У нее не повернулся язык сказать «наш дом». Аранен усмехнулся. – Я не был там почти столько же, сколько и ты. – Что? Мириэль ошарашенно округлила глаза. – Почему? – Когда ты уехала… Все стало другим. Я не мог больше смотреть на залы дворца, не мог гулять в лесу. Везде была ты. Наши воспоминания. Поэтому я уехал меньше чем через год после твоего побега. А когда Элронд созвал совет в Имладрисе, отец послал за мной и просил представлять там лесных эльфов. Мириэль не ответила. Леголас почувствовал, что она снова погружается в омут угрызений совести, и поспешил добавить: – Не вини себя. Ты поступала так, как считала нужным. Мы оба наделали много ошибок. Давай не будем вспоминать о них и пойдем дальше – рука об руку, как всегда и хотели. – Да. На это я согласна. Аранен снова усмехнулся. – Noro lim, Gwaelon! **

…

Вскоре отряд всадников, который издали видели эльфы, приблизился к тому месту, где Арагорн распорядился устроить привал. Все четверо сидели на торчащих из земли скалах, что издали казались наростами на теле неведомого зверя. Арагорн смотрел на пожухлую траву у себя под ногами. Мысли его, очевидно, были где-то далеко, и никто из остатков Братства не хотел тревожить дунадана. Леголас догадывался, что его друг думает об Арвен, что должна вскоре покинуть Эннорат и отправиться в далекий Валинор. Аранен хотел бы утешить Элессара, но в глубине души знал, что никакие слова не помогут. Сам он испытывал почти то же, когда они только познакомились. Поэтому эльф избрал приятное сердцу занятие: он смотрел на Мириэль и не мог налюбоваться ею. Каждая черта ее лица, каждая линия ее фигуры, каждая складка одежды – он запоминал все. Пусть эллет и была усталой с дороги, пусть края ее плаща потемнели от пыли, пусть плечи чуть сгорбились, а под глазами лежали тени, она все равно казалась Леголасу самым прекрасным существом в мире. Мириэль отвечала ему тем же. Иногда ее губы трогала мечтательная улыбка. Гимли, самый непоседливый из всех, вертелся на месте и никак не мог найти себе занятие. «Да наши голубки скоро друг дружку глазами съедят, – думал гном, исподтишка наблюдая за Леголасом и Мириэль. – Эльфы – что с них взять! Такие нежные создания…» Как только конный отряд заметил четырех путников, всадники тут же перестроили свои ряды и окружили незнакомцев плотным кольцом. Ощетинившись копьями, сурово надвинув на глаза шлемы с конскими хвостами, удерживая горячий лошадей, они наконец натянули поводью и замерли. Гимли, Леголас, Арагорн и Мириэль стояли спиной к спине. Первые двое непрестанно оглядывались и готовы были в любой момент выхватить оружие – особенно неуютно чувствовал себя гном. Следопыт стоял с приподнятыми руками, будто желая этим жестом донести свои мирные намерения. Мириэль же казалась изваянием. Лишь изредка эллет отклонялась в сторону, чтобы ее не задел стальной наконечник копья. Вперед выехал статный воин на темно-серой, почти вороной лошади. Его доспехи и сбруя были куда богаче и изысканней, чем у других воинов, и говорил он величественно и гордо, поэтому в нем легко было узнать предводителя отряда. – Что привело эльфов, человека и гнома в Риддермарк? – спросил он, гарцую на своей лошади. Мириэль медленно, чтобы это движение не было расценено как попытка напасть, подняла руку и прикрыла часть лица капюшоном, чтобы спастись от пыли, поднятой лошадьми. Леголас, хоть и не отдавал себе в том отчета, каждую секунду косился на жену. Он бы, пожалуй, задвинул ее себе за спину, чтобы защитить любой ценой, но знал, что эллет такой ход событий не понравится. – Отвечайте быстрее! – Назови свое имя, коневод, и тогда я назову свое, – ответил гном. Губы аранель дрогнули в улыбке: о хваленое самолюбие гномов… С их упрямством и несломимым чувством собственного достоинства Мириэль успела познакомиться во время событий почти восьмидесятилетней давности. Предводитель отряда спустился с коня и подошел к Гимли. Теперь Мириэль могла разглядеть его лицо: правильные черты, светло-карие глаза, глядящие из-под густых бровей сурово и даже надменно. Однако, приглядевшись, аранель заметила на этом обветренном, усталом лице отпечаток скорби и печали. Светлые волосы, что выбивались из-под высокого шлема, были спутаны и запачканы пылью, поэтому почти утратили свой естественный цвет. – Я бы снес тебе голову, гном, да слишком уж низко она от земли, – сквозь зубы процедил коневод. Гимли, ничуть не смутившись нависшим над ним роханцем, приготовился ответить, но Леголас опередил его. Эльф молниеносным движением вскинул лук, и длинная эльфийская стрела оказалась совсем рядом с лицом предводителя отряда. – A Eru, Legolas! – воскликнула Мириэль, положив одну руку на плечо любимого, а другой, однако, обхватила рукоять кинжала за поясом. – Penio i Cu! *** Копья роханцев оказались еще ближе, казалось, стоит вздохнуть – и острие стального наконечника упрется в грудь. Положение становилось опасным, а возглас Мириэль, непонятный никому из роханцев, только усилил подозрительность всадников. Тогда вмешался Арагорн. Он стал между Леголасом и коневодом, положил руку на наконечник стрелы и послал другу красноречивый взгляд. Следопыт по очереди представил своих спутников. Потом последовал короткий разговор, из которого они узнали, что роханцы все-таки выследили орков и убили всех до одного. Отсутствие вестей о полуросликах глубоко ранило каждого из них – Мириэль чувствовала это, глядя на поникшие лица друзей своего супруга. – Надежда еще есть, – тихо сказала она Леголасу, когда Эомер – так звали предводителя отряда – приказал отдать им лошадей погибших воинов. – Хотелось бы верить, – ответил эльф, принимая из рук коневода уздечку. Эомер вместе со своим отрядом не стал задерживаться. Распрощавшись, они помчались дальше, в степи. – Не нравится мне его рассказ о Теодене, – сказала аранель, провожая глазами отряд, что исчезал в облаке пыли. – Здесь не обошлось без темной магии. – Знаешь, что мог это сделать? – Арагорн вышел вперед. На поводу он вел гнедую кобылу. – Догадываюсь. Да и вы, думаю, тоже. Все четверо переглянулись и с минуту стояли в мрачной задумчивости. – Не будем терять время, – опомнился следопыт. – Не люблю лошадей… Он гнома будет толк, только если он идет пешком, – проворчал Гимли, неохотно разглядывая благородных животных. – Кто возьмет в седло господина гнома? Мириэль с Арагорном переглянулись, а потом дружно уставились на Леголаса. Эльф не удержался от мимолетной улыбки. – Видно, придется мне. – Видно, да, – Мириэль стрельнула в эльфа лукавым взглядом, а потом вскочила в седло. Аранель провела ладонью по шее Гваэрона и потрепала длинную гриву. Дождавшись, пока остальные последуют ее примеру, девушка щелкнула языком и произнесла несколько слов на эльфийском. Все четверо быстрым галопом понеслись по равнине. * Gwaeron (Гваэрон) – Ветреный (синд.) ** Noro lim, Gwaeron – Скачи быстро, Гваэрон (синд.) *** A Eru, Legolas! Penio i Cu! – О Эру, Леголас! Опусти лук! (синд.)