Любимый ненавистник

…Ночью Карму разбудили странные звуки. Он присел на импровизированной кровати, устроеной на полу заботливой Гин и вслушался. Из соседней комнаты доносились приглушенные стоны-вскрики, которые не помешала опознать даже неопытность парня во всяких любовных бирюльках. Он покраснел как помидор, испытав жгучий испанский стыд и, зажав уши, повернулся лицом вниз, уткнувшись носом в подушку, но заснуть так и не смог. Все продолжалось около трех часов, потом за стеной стихло на какое-то время и через пять минут раздалась грубая ругань. Это был явно почерк Акутагавы. Дазай же отвечал тихо, расслабленно. Благодаря щелям в дереве и тонким стенам, Карма мог слышать, о чем они говорят. — Ты придурок, зачем меня наручниками к кровати приковал?! У меня теперь на руках синяки! Дети могут заметить! — Ну и что? — явно сквозь улыбку отвечал Осаму. — Ничего особо настораживающего в этом нет. — Для малой — ничего, но Гин не дура. На мнение пацана мне плевать. — Не будь таким строгим. Не понимаю я тебя. Вроде нормальный мужик, малой игрушки из дерева вырезаешь… Что за предопределенное отношение к детдомовцам? — Нет никакого предопределенного… — начал Акутагава, но Дазай улавливал все полутона. Он схватил голову Рюноске и повернул к себе лицом: — Эй, ты что, ревнуешь? — Нет… — Да! Я все вижу! Дурачок мой, я не педофил. — А как же Ацуши? — перебил его мужчина. — Тигр? Не-ет, не смей. — Да что ты говоришь?! — взвился Акутагава. — Ну все-все, успокойся, туберкулез ходячий. Иди ко мне, буду у тебя микробов отнимать, — и, судя по наступившей тишине, парочка слилась в поцелуе. Щеки Кармы были даже не помидорными. Казалось, вся кровь прилила к лицу. Данный факт подтверждался тем, что тело его совершенно не слушалось. Через какое-то время парень все же уснул, но спал плохо. Постоянно ему мерещилось что-то странное и слышался голос Акутагавы, хотя двое в соседней комнате тоже наконец уснули. Когда же наступило утро, мальчишка первым проснулся и сидел на полу около часа, пока не встали остальные. Он притвориля спящим, когда вставала Гин, чтобы не вызвать подозрения, но так хорошо притворился, что уснул по-настоящему. Разбудила его Арта, уже около восьми утра вторгшаяся к нему на лежак. Усевшись парню на живот, малая начала подскакивать. — Вставай, блатик Калма, мы сегодня едем в голод! Мальчишка продрал глаза: — Чего?.. Какой голод? — спросонья не сообразил тот. — Да не голод, а в голод, — нетерпеливо повторила девчонка. — А-а, в город, — зевнул и потянулся парень. — И что мы там будем делать? — Как сто? Лаботу тебе искать будем! — Арта стянула с него одеяло. — Ух ты! — обрадовался Карма, но все же до конца не поверил. — А кто это сказал? — Ты не повелишь, — захихикала малая. — Папа Акутагава сказал. Мальчишка действительно не поверил. — Ничего себе! Когда это он стал обо мне заботиться? — Ну-у, он доблый вообсе-то, только тебя бот невзлюбил. Левнует, сто ли… — с недетской сообразительностью предположила Артемида, вновь усаживаясь на ноги Карме. — Они с папой Дазаем все утло обсуздали, куда тебя устлоить. Так ницего и не лесили, но все лавно мы едем. Удачу пытать. Парень улыбнулся. То, что буквально за несколько часов он поднялся от бездомца до практически члена семьи, никак не укладывалось в голове. Он умылся, переоделся и вышел во двор, уже зная, кого там увидит. Возле костра, поджав ноги, сидела Гин. Дазай нес от рощи связку хвороста, а Акутагава, переодетый в в потрепанные джинсы, рубил их на более удобные для хранения и использования куски. Карма жизнерадостно пожелал всем доброго утра. Гин улыблнулась в ответ на его появление, Осаму махнул рукой, в следствии чего половина хвороста рассыпалась по поляне, а Рюноске недовольно нахмурился и, отвернувшись, принялся с еще большей силой стучать топором. Мальчишка подошел к нему вплотную и еще раз повторил свое приветствие. Теперь уже притвориться глухим было бы совсем некрасиво, так что Акутагава что-то невнятно пробурчал, что можно было трактовать и как «доброе утро, подонок», и как «отвали, подонок». В любом случае брюнет остался в своем репертуаре, и Карму это не удивило. Заметив, что Дазай рассыпал хворост, Рюноске набросился на него, на что суицидник ответил в привычном ключе — подсек ему ноги и перебросил за спину, заставив Акутагаву машинально обхватить себя за торс, чтобы не свалится. — Ах, Рю-Рю, любишь же ты меня эксплуатировать. Мне тяжело тащить такую тушку, чего ты на меня взгромоздился? — со смехом подстебнул брюнета Осаму. — Придурок, отпусти, я сейчас свалюсь! — завизжал туберкулезник, пытаясь отодраться от шатена. — Как раз таки, если ты успокоишься и прекратишь дергаться, с тобой ничего не случится. Могу отпустить, но тогда ты грохнешься, а я этого не хочу. — Да пусти меня, говорю! — надрывался Акутагава. Дазай пожал плечами и расжал пальцы. Брюнет попытался выпустить расемон и зацепиться за дерево, но не успел и ударился затылком о ладонь Осаму, который подхватил его у самой земли. Карма в очередной раз удивился, как стремительно двигается шатен. — Придурок, — проворчал Акутагава, вместо благодарности кусая Дазая за ухо. Что странно, тот не закричал и не поморщился, а… тихонько простонал. Гин ухмыльнулась, Карма залился краской, а Рюноске фыркнул, впрочем, польщенно. — Арта сказала, мы в город едем. Это правда? — поспешно сменил тему мальчишка. — Да, собирались. Сейчас позавтракаем и поедем. Кстати, а где Артемида? — спросила Гин, снимая с огня котелок. Малая нашлась в комнате. Она сидела на полу и пыталась пересчитать пальцы на ногах, но постоянно сбивалась. Парень позвал ее завтракать, после чего и сам вышел наружу. Непонятно когда Дазай успел вмолоть целую порцию и переодеться в не такую потрепанную одежду, так сказать, в «одежду на выход». Акутагава уже тоже быстро доедал свою чашку с рисом, непонятно куда торопясь. Гин не спешила, да и Карма тоже, поєтому «толопыгам», как охарактеризовала их Артемида, пришлось ждать еще около получаса, пока собрались остальные. Наконец все было готово и они, пройдя по запутанному лабиринту между деревьями, оказались с другой стороны леса. Перед ними было скоростное шоссе. Они пошли по тротуару и через пару километров вышли к большой парковке у какого-то маркета. Акутагава и Дазай заспорили, на чьей машине они поедут и едва не передрались, в итоге поехали на «Тойоте» Гин. Карма, впервые ехавший на машине, прильнул к стеклу, наблюдая летящую под колеса дорогу. Машин было немало, но пробка не создавалась. Ехали они минут пянадцать, после чего затормозили у большого ТЦ. — Есть идея, — сказала Гин. — Тут много магазинов, можно пристроить тебя туда. Не кассиром, так упаковщиком или что-то вроде того. Как тебе? Карма был за все, что ему скажут, поэтому они двинулись. В первом магазине им сказали, что, что все вакансии заняты, во втором — что он скоро переедет. В остальных же упорно твердили, что «до четырнадцати официально работать нельзя, а неофициально мы его не возьмем». Так они и мотались целый день по всяким заведениям, но так ничего и не добились. К вечеру Карма совсем потерял надежду, Гин издергалась, а Рюноске дремал на коленях у Осаму. — Так, ладно. В последнее место заедем и все, — сказала младшая Акутагава, раз уже, наверное, в двадцатый. — У тебя все время — последнее, — недовольно отозвался Дазай, поглаживая брюнета по голове. — В этот раз — действительно последнее. Это наша единственная надежда. — Хорошо, как скажешь. Но я останусь в машине. Будить Рю нет никакой необходимости, плюс мне лень вылезать. — Ты как раз нужен. Это связано… кхм… с твоими старыми знакомыми, — намекающе сказала Гин. — О неет, только не это-о… — застонал Осаму. — Терпеть не могу… — Надо, надо. Ну Я тебя прошу, пожалуйста! — девушка отпустила руль, чтобы сложить руки в молитве. Машину повело. — Ладно-ладно! — заорал шатен Акутагава сонно открыл глаза, посмотрел на машину, на Дазая, что-то попытался сообразить, но уставшее сознание отказалось работать. Рюноске обнял Дазая за талию и вновь заснул. Мужчина улыбнулся, продолжая перебирать его волосы — Долго-то ехать? — спросил он через минуту. — Минут сорок, с учетом темноты, — отозвалась Гин. — Тогда, позалуй, и я посплю, — Артемида улеглась на заднем сиденье рядом с Дазаем и прикрыла глаза. Карма, сидевший спереди, вопросительно взглянул на младшую Акутагаву. — Не бойся, работа не пыльная, — подбодрила его девушка. Парень промолчал о том, что согласен уже на любую работу, лишь бы удалось договорится, только спросил: — Вы уверены? — Практически уверена, но зависит все от Дазая. Карма обернулся. Осаму смотрел на него с легкой улыбкой, не прекращая скользить рукой по длинным волосам Рюноске. — Дазай-сан… Вы же сможете что-то сделать?.. — неловко спросил мальчишка. — Я попробую, — серьезно сказал шатен и вдруг подмигнул ему. Каким-то образом Акутагава уловил это и сквозь сон попытался дать мужчине пощечину, но не попал. Рука бессильно ударилась о спинку автомобильного кресла, выбив из него пыль, после чего была заботливо упакована Осаму обратно к своему торсу. Рюноске обнял его и мирно захрапел. Карма уже даже не удивился, только повернулся и стал вглядываться в дорогу. Точнее, в тот освещенный фарами полукруг, который еще не охватила тьма. Гин, чуть ли не засыпая за рулем, пыталась сосредоточится на дороге. Бубнящее радио не только не мешало, но и помогало уснуть, так что Карма начал вполголоса расспрашивать Гин, чтобы не дать ей уснуть и не разбудить «господина Акутагаву». Сначала вопросы были пробные и самые примитивные, так как парень не знал, о чем говорить. Гин же отвечала вяло, но потом они разговорились и болтали уже совершенно свободно, как хорошие друзья. Дазаю даже пришлось пару раз ткнуть младшую Акутагаву под лопатку, чтобы она говорила потише и не разбудила Рюноске. Сорок минут пролетели, как один миг, и вот уже Гин притормозила около большого, серьезного на вид здания. — Как ты думаешь, мне остаться или с вами идти? — спросила она у Осаму. — Не знаю. Ты устала, наверное, так что лучше поспи. А мы с Кармой пойдем его трудоустроим на новую должность, — улыбнулся Дазай. Карма тоже улыбнулся. Зашкаливающий позитив и эгнергетика суицидника передавалась всем, кто стоял рядром или смотрел на него.Когда Осаму попытался отцепиться от Акутагавы, не будя его, Рюноске сквозь сон еще крепче захватил его и ни в какую не отпускал. Пришлось силой расжимать ему руки, в результате чего Дазай все же сумел высвободится. Гин уже успела задремать прямо за рулем. Мужчина вытащил ключ из замка зажигания и запер машину. Карма, уже стоявший рядом с ним, поежился. Было зябко. Лето постепенно переходило в осень, что сказывалось на температуре. Они вошли в серое здание, к которому их подвезла Гин. Внутри оно выглядело грозно: обитые железом стены, железный же пол, тусклое освещение. К ним сразу кинулось несколько охранников, но они заметили Дазая и с ужасом отхлынули. Карма удивленно взглянул на идущего рядом с ним мужчину. Вроде бы ничего страшного в нем не наблюдалось, но люди разбегались в стороны, уступали дорогу и потому они без проблем просли к лестнице куда-то вниз. Там их уже ждали…