***
Четырьмя часами ранее. Они уже почти подъезжают к воротам нужного дома, но раздаётся скрежет металла. Майбах резко останавливается. Крыша авто начинает гнуться вовнутрь, словно на неё давят сверху. Дазай резко разворачивается и видит в промежутке между сиденьями его. Чуя опирался ладонями на сиденье. Волосы спадали с лица, почти скрывая слегка поднятый взгляд на Дазая. Зрачков не было. Снова эта фирменная ухмылка. Начинающийся дикий смех. Но не было знаков на теле… За ним наблюдал Арахабаки. Так оценивающе. Как хищник готовится к нападению на жертву. Одно резкое движение, и Дазай отпрянул к стеклу боковой двери, а это существо уже протиснулось между сиденьями и теперь нависло над ним. На Дазая практически вплотную смотрели эти глаза в тумане. Решение накрыть их ладонью приходит резко, необдуманно, но Дазай делает так, как ему велит сердце. Божество замирает. Кожей бывший мафиози чувствует, как его часто щекочут пушистые ресницы Чуи. Словно тому перекрыли коридор виденья мира, и теперь он не понимает, почему выключили свет. Уголки израненных губ опускаются. Арахабаки больше не смешно. Попытка раздавить теперь уже консервную банку, в которой они находятся, прекращается сама по себе. Дазай в ступоре даже не обнулил его, но теперь это и не нужно. Красное свечение уже исчезло. Проходит долгая минута… Чуя просто валится на него, и Дазай машинально подхватывает его руками и опускает на свои колени. Рыжую макушку прижимает к своему животу. Тот тяжело дышит, как после забега. Глаза зажмурены, а лоб покрыт испариной. Из носа в который раз пошла кровь, пачкая брюки Дазая, но уже не так сильно. Практически сразу остановилась. Это состояние знакомо мозговой части бывшего Двойного Чёрного. Как после Порчи, только её, по сути, не было. Арахабаки ушёл, поджав свой трусливый хвост. Но надолго ли? Дазай перевёл взгляд на свою подрагивающую ладонь. Конечно, было весьма опрометчиво поступать именно так. Ведь оно могло его убить в одну секунду. Но сработало, чёрт возьми, сработало! Значит, и на беспризывного божка можно найти управу. Носитель «неполноценного человека» усиленно соображал: Арахабаки взял управление над бессознательным телом Чуи, несмотря на то, что тот под действием лекарств должен был проспать ещё весь вечер. Скорее всего, дело в длительном отсутствии приёма наркотиков. Теперь Дазай будет лучше контролировать время проклятого небесами мафиози, отведённое на сон. Тому нужно больше пребывать в реальности. Ведь помимо внутренних игрищ с Арахабаки, он неделю ничего толком не ел. Ужин в кафе можно считать небольшой разминкой, а завтрак для хозяина квартиры так вообще не удался. Такими темпами можно окончательно посадить иммунитет, почки и желудок. Или банально умереть от голода. Нужно срочно составить распорядок ближайших дней для Чуи. Детектив перевёл взгляд на измученного жизнью юношу. Пока Дазай был в своих мыслях, тот уже снова впал в беспамятство. Его голова всё так же покоилась на дазаевских коленях. Шатен ощущал ещё слабое, но тёплое дыхание через штанину. А вот остальное тело неестественно вывернуто и частично лежало на коробке передач и между сиденьями. Дазай хлопнул себя по лбу — трещина в позвоночнике пока что никуда не делась, а у них тут «активные игры». Природная гибкость Чуи когда-нибудь сведёт того в могилу. Счастье, что водительскую дверь не заело. Аккуратно поддерживая исполнителя, Дазай вылез и взял того на руки. Широкая ладонь легла на пояс в качестве опоры. Дазай побрёл со своей ношей к столь нелюбимому дому. Благо, не доехали всего пару десятков метров. Как забавно. За вещами он вернётся чуть позже. Теперь решение увезти Чую за город точно казалось самым правильным. Он опасен. И в первую очередь, для самого себя.***
— Очнись, скумбрия, мне неприятно видеть твою рожу так близко. Из раздумий Дазая вывел ощутимый тычок в лоб. Даже бархат перчатки его ни капли не смягчил. — Ой, прости, залюбовался своим будущим призом, — Дазай нацепил привычную улыбку на лицо и теперь наигранно пожирал глазами Чую. Тот уже сидел, опираясь на спинку кровати с подушкой под поясницей. Под таким напором он съёжился, вжимаясь дальше в несчастный перьевой квадрат. Открытые участки рук покрылись гусиной кожей. А эти расширенные от страха небесные глаза… Дазай внутренне усмехнулся. Отлично, он напугал его. Пусть боится. Может, станет более послушным мальчиком. — Мы выбиваемся из графика, солнце, а ты всё дрыхнешь, — Дазай наклонился и завёл руку куда-то под кровать. — Ты же сам меня накачал, — хмуро оправдался Чуя, пытаясь натянуть одеяло повыше. Слабая попытка скрыться от неминуемого. Удивительно, что у него силы есть на то, чтобы двигать своими конечностями. Ощущал себя Чуя довольно разбито. — Верно, — Дазай достал аптечку, наблюдая за ещё больше расширяющимися глазами напротив. — Только теперь я решаю: сколько ты спишь, что ешь, принимаешь и так далее. Кстати, о последнем… — Пожалуйста, не надо… Я только проснулся… — еле слышно пролепетал внезапно высохшим языком «пациент». — Надо, солнце, надо. Я уже как час назад должен был сделать укол. Так сказать, пожалел немного. В прошлый раз ты просил разбудить заранее. Что, теперь не нравится? — Дазай выглядел так, будто Чуя задолжал ему все запасы крабовых консервов в мире. — Я не хочу… Прошу… — паника снова поселилась в рыжей голове, и её владелец заметался. За три минуты его поведение сменилось несколько раз, и это нервировало. Дазай ощутил уже привычную вибрацию в воздухе. Надо прекращать данный цирк. Длинные пальцы снова погрузилась в мягкие кудри, несильно сжимая их у корней. Чуя застыл, глядя в коньячные глаза. В них заиграл опасный огонёк. — Видимо, тебе надо напомнить правила игры, — хватка резко усилилась, причиняя боль. У Чуи заслезились глаза. — Я больше не буду повторять дважды. Либо ты сейчас спокойно ложишься на живот по своей воле, либо я тебя насильно переверну, привяжу к кровати и всё равно сделаю укол. Дазай наклонился и зарылся носом в волосы у вспотевшей шеи, ведя вверх. Чуя судорожно сглотнул, не смея пошевелиться. Мочку неожиданно сильно прикусили, а далее аккуратно посасывали, как бы извиняясь за столь внезапный порыв. Но это было обманчивое впечатление. Его ушную раковину опалило тёплое дыхание со сладким шепотом: — Не знаю, смогу ли я далее удержаться от соблазна продолжить игру со связыванием. Так и хочется заткнуть верёвкой твой маленький ротик, — еле слышные слова Дазая будто отдавались в самую душу. — Давай, дай мне повод хорошенько отодрать тебя так, что больше не посмеешь и пальцем пошевелить. Я так соскучился за несколько лет… — Дазай отпустил его волосы и с неким сожалением вынырнул из них, но виду не показал. Только непреодолимое желание отобразилось на его лице. Чуя обессиленно сполз по подушке. Взгляд остекленел, выражая полную покорность. Дальнейшая перспектива хоть как-то сопротивляться не радовала. Поворачиваться было больно и тяжело, судя по зажмурившимся глазам, что не укрылось от Дазая. Тот быстро откинул одеяло, просунул одну руку под напряжённый живот, а второй придержал юношескую талию. Чуя не сопротивлялся. Хороший и послушный мальчик. — Как быстро мы пришли к согласию, — проворковал Дазай, когда Чуя уже уткнулся в подушку, вытянув с последних сил руки вдоль спины. — Я постараюсь как можно нежнее, мой сладкий. Чуя просто лежал и не реагировал на столь собственнические обращения. Скорее всего, он даже не слышал последних слов Дазая, сосредоточившись на попытке успокоиться. Но получалось плохо. — Чиби, расслабься, — рука с этими блядски проворными пальцами уже приспустила штаны с боксерами. Но Дазай недовольно покачал головой. Не вовремя Чуя показывал, какой он крепкий орешек. Ягодичная мышца была просто каменной. — Это же просто инъекция, — Дазай пока отложил уже набранный шприц, запечатав иглу назад. Пока он бесполезен. — Мы же только вроде сейчас всё прояснили. Я не собираюсь повторять дважды, или тебе всё же хоче… — Заткнись, — взвыли в области подушки. — Я не могу, скумбрия. Не выходит. Дазай задумчиво погладил кожу над напряжённым сводом мышц. Чуя в ответ только заскулил в подушку и, кажется, напрягся ещё сильнее. Ах, вот оно что… — Не нравится, что после моего предложения я к тебе прикасаюсь? — ещё раз огладив упругую булочку, Дазай только подтвердил своё предположение. Мышцы твердели под рукой. Пальцы забрались выше под верх пижамы. С мышцами спины всё аналогично. — Нет, не нравится… Но выбирать не приходится, — тяжело выдохнул Чуя, уже теряя голову от боли. Сковало настолько, что хотелось кричать. Лишь бы эта пытка собственным телом прекратилась. Расточитель бинтов прав. Он его боится. — Печально, что ты забыл об обратной стороне нашего «взаимодействия», — Дазаю стало гадко на душе за свой фарс. Он, откровенно говоря, не ожидал такой реакции. Выход из ситуации возник в голове как-то сам собой.— Давай исправим это недоразумение. — Что ты собираешься… — договорить Чуя не успел. В следующую минуту он крепко стиснул зубы, дабы заглушить крик, потому что Дазай его… шлёпнул? — Ах ты, урод! — Чуя готов был разрыдаться от такого позора, но гнев пересилил. Он было дёрнулся, но штаны резко спустили ниже, и раздался шлепок от удара по второй ягодице. Лицо исполнителя краснело на глазах. — Ну-ну, малыш, успокойся. Я знаю, как тебя расслабить, — как ни в чём не бывало проворковал Дазай, резко меняя стратегию. Теперь он ласково поглаживал собственные отпечатки ладони, проступившие на нежной коже. Это вызывало у Чуи неоднозначные ощущения. Здорово сбивало с толку. — Прекрати, сволочь! — донельзя злой юноша согнул руки и хотел приподняться на локтях, но… тут же упал назад в подушку с обречённым стоном. Его тело играет против него. Боже. Когда нижняя часть спины перестанет простреливать… Он же обычно быстро регенерирует — в чём дело? Третий шлепок. Ярость накатила новой волной, и Чуя мысленно плюнул, взвешивая всё «за» и «против». Лучше он поясницу доломает, но вмажет этому придурку, который нагло пользуется его бессилием. Но Дазай не дал довести этот самоубийственный план до ума, предугадав дальнейшие действия. Только руки исполнителя пошевелились, наглец навалился корпусом на область лопаток Чуи, придавливая назад к кровати. Держал Дазай не очень сильно, чтобы навредить, но достаточно, чтобы не позволить двигаться исполнителю. Звук четвёртого шлепка всё же вызвал звонкий крик. Так звучало отчаяние. — Не шевелись, пожалуйста, чиби. Ты же не хочешь меня снова расстроить? — Дазай вновь водил пальцем по любимой попке, вырисовывая причудливые линии. Их значение понимал только он сам. Белые дорожки тут же исчезли на красном фоне от прилива крови назад. Сзади судорожно вздохнули. И прекратили сопротивление. — Вот так, солнце моё, — Дазай был доволен результатом, прокладывая после очередного удара новые рисунки из собственных пальцев. При этом отметил, как стала податлива избитая кожа. Он на верном пути. Чуя же, похоже, закусил край подушки, потому что его «блять»! вышло приглушённым. — Не строй из себя неженку, ты не через такое проходил. Ещё удар. И Дазай снова применил ласку, оглаживая ягодицу. Чуя окончательно потерялся от метода «кнута и пряника»: тугой комок напряжения где-то развязался на уровне живота. Заместо него всё внимание переключилось на ощущения ниже. Боль отступила туда же, куда и скованность мышц. На второй план. Теперь действия Дазая были… возбуждающими. Сцены ночей с ним яркими вспышками расцветали в голове потерявшегося в своих чувствах юноши. Дазай жёстко трахал его в коленно-локтевой, нещадно нанося одной рукой хлесткие удары по обманчиво хрупкому телу. А второй крепко держал влажные медные волосы, оттянув их к себе и заставив выгнуть уже синюю искусанную шейку назад. С приоткрытых и фиолетовых от засосов уст Чуи срывались сладостные звуки. Ему безумно нравилось. — Хочешь, чтобы… я… остановился? Мелкий… кха… гадёныш! — Дазай с чуть большей силой приложился ладонью к пурпурному по цвету бедру напарника, вызывая более высокое по тембру «Оса-а-а-му, чёрт!». Далее слышались бессвязные ругательства на французском, пока Дазай не замедлился. — Только попробуй… — вывалил с придыханием Чуя, прервавшись на особо громкий стон от нового шлепка по спине. — Откушу… ммм… твой член раньше, чем успеешь… кончить. Дазай, усмехнувшись, рванул его волосы на себя, ставя с криком на колени и наращивая темп до запредельной скорости. Теперь он просто хлестал по филейной части партнёра собой. Чуя бессовестно кайфовал от этой приятной боли, сорвав голос и откинув голову на предплечье садиста. Прежде чем отключиться от внезапно нахлынувшего оргазма, разобрал тихое «как скажешь, детка…». Его лупили и поглаживали ещё минуты две. Чуя выпал из реальности. Тело было как желе, а в голове — полная пустота. Глаза смотрели в одну точку тёмной стены, изредка моргая. Из приоткрытых губ спускался тяж слюны на наволочку. В штанах спереди ситуация увлажнилась, но Чуе было, откровенно говоря, плевать. Дазай отметил про себя, что перестарался. Он сам возбудился от всего процесса экзекуции и потерял момент, когда нужно было остановиться. Но опомнился лишь тогда, когда кончил в штаны. Вау. Не ожидал. А потом взглянул через плечо, натыкаясь на отрешённый взгляд Чуи и обомлел. В голубых глазах стоял туман и полный штиль. Гневное море на время утихомирилось. Не было того яркого блеска, той радости жизни. Это спустило Дазая с небес на землю, напоминая, как он жестоко обошёлся со своим подопечным. Через силу носитель бинтов схватил шприц со стола. Чуя даже не заметил, как Дазай, пользуясь его отстранённостью, вогнал иглу в кожу раскрасневшегося зада. Лишь когда неприятное наполнение между мышцами стало давить, Чуя словно очнулся. И уткнулся назад в подушку, не желая столкнуться мокрым взглядом с ненавистным ему человеком. — Прости, я перегнул палку, — Дазай закинул уже ненужный шприц в мусорку. Аккуратно подтягивая чужие пижамные штаны, провёл пальцем напоследок по теперь чувствительному месту. В районе подушки шикнули. — Но ты сам напросился. Я не виноват, что булочки внезапно стали чёрствыми, пришлось освежить их. Ха-ха, как ты просто попался на провокацию, Чуя. Впрочем, как всегда. На Дазая искоса смотрел наполненный гневом слезливый взгляд. Море всколыхнулось вновь. Шатен восторженно глядел на весь букет эмоций, что сейчас расцветал на лице напротив. — Я? Я виноват, что ты довёл меня до ступора? — закричал Чуя. Его прорвало мгновенно. — Ты, мразь, мне всю жизнь испоганил. И даже сейчас указываешь, что это моя вина? Какая же ты сука, Дазай! — Мне счесть твою тираду за комплимент? — глупая улыбка расцветала на хитром лице. Он нацепил на себя личину равнодушия. Чуя от такой наглости чуть не задохнулся. Тяжело дыша, он перевернулся на спину, вскрикивая от боли в пятой точке, но это сейчас не важно. Его взгляд уже уловил нужный предмет, что облокачивался на стену у изголовья кровати. Дазай запоздало вскочил с кровати, но был остановлен ударом под дых. Далее кончик трости упёрся ему в лоб. — Любишь выходить сухим из воды, да? — Чуя уже не сдерживал эмоции. Его щёки стремительно покрывались солёными дорожками. — Тебе нужно моё тело? Да забирай прямо сейчас и проваливай! — Чуя… — Дазай неверяще смотрел на чужую истерику. Трость, удерживаемая на весу, задрожала. — Я правда не хотел, солнце… — Можешь даже не заливать мне, что это случайность. Я тебя хорошо знаю, скумбрия, — Чуя затрясся ещё больше. Расслабленность снова уходила. Организм не выдерживал такого длительного воздержания от наркоты. Физическое насилие лишь временно притупило это чувство. Трость выпала из ослабленных пальцев, приземлившись на одеяло. — Ты прав, чиби, как никогда. Я такой придурок, думающий только о себе, — Дазай немного прошёлся вперёд и осторожно присел возле подушки. Завёл руку под влажную шею исполнителя и притянул к себе, приобнимая. Чуя хотел ему врезать, но силы снова покинули его. Руки даже не пошевелились. О применении способности не могло быть и речи. Организм напомнил, что неплохо бы поесть, иначе есть риск свалиться в голодный обморок. И надо принять пару успокоительных или он свихнется от начинающейся ломки. Но перед этим… — Как же я тебя ненавижу, скумбрия, — пролепетал Чуя, глядя в потолок. — Я тоже тебя люблю, слизень, — расчёсывая увлажнённые рыжие прядки пальцами, с придыханием прошептал Дазай. Он…что? Сейчас признался ему? Чуя снова задыхался от нахлынувших чувств. Голос подвёл его в самый неподходящий момент. Но Дазаю не нужен был ответ. Прижав исполнителя к себе, он в точке соприкосновения почувствовал, как бешено забилось сердце Чуи в сумасшедшем ритме. — Не так я представлял себе этот момент, ну да ладно, — Дазай приподнялся и теперь насмешливо смотрел на негодующего раскрасневшегося мафиози. Тот ещё не взял себя в руки и в немой попытке явно пытался обматерить Дазая с головы до ног. — Давай так, мой дорогой. Пока мы тут совсем не расклеились, как две кисейные барышни, а ты так вообще инфаркт сейчас таким темпом словишь, — Дазай успокаивающе погладил по горячей щеке, но получил в ответ на это действие резкий укус. Показываем свой несносный характер, значит. Окей, Чуя. — Нам обоим требуется охладить свой пыл, а кому-то ещё маленькую тощую задницу. Стирка бы тоже не помешала, — Дазай с загадочной улыбкой резво подхватил Чую под спину и ноги. Тот даже не понял, как оказался в цепких руках. Лишь сильно замотал головой и затарабанил ожившими руками по бинтованной груди. Эту мумию по-любому посетила какая-нибудь безумная идея. Дазай, не обращая внимания на слабое мельтешение в районе груди, толкнул плечом дверь. Чуя лишь мельком обвёл взглядом вторую небольшую комнату. Он остановился на лестнице, уходящей вниз. Они на втором этаже? — Потом осмотришься, у нас ещё есть время, — Дазай чуть ли не нёсся по этой довольно крутой лестнице вниз, и Чуя, испугавшись, неосознанно обхватил его шею. Хотя если суицидник споткнётся, его это не спасёт. Но Дазай двигался вполне уверенно. Улыбка не покидала его лица, и Чуе стало страшно. Голос стал потихоньку прорезаться. — Остановись… пожалуйста… — хриплая мольба обратила внимание Дазая на него. Но тот лишь усмехнулся, пересекая очередную комнату. Она заканчивалась небольшим коридорчиком. Это явно был выход на улицу. — Не могу, солнце моё, — Дазай ласково улыбался ему. У Чуи появилось предчувствие очередного подвоха. Толкнул дверь ногой, и они вышли на улицу. Шатен даже не обулся. — Ты просил взять приз сейчас же, и вот он у меня на руках. — Я не это имел в ви… — Как ты относишься к бодрящим водным процедурам перед ужином, Чуя? — Дазай вышел со своей ношей на улицу, стремительно пересекая периметр территории особняка и целенаправленно идя на задний двор. Вокруг уже давно стемнело. — Я не поним… Что? — Чуя бешено замельтешил глазами по лицу уже бежавшего Дазая. — Сейчас будем купаться! — радостно изрёк Дазай. Чуя повернул голову и увидел… большой бассейн, вкопанный в землю. Это полный финиш. — Я не умею плавать! — чуть ли не придушивая Дазая и цепляясь за его бинты, заорал Чуя. Тот лишь ускорился. Лёгкий вес рыжего мафиози совершенно не мешал бегу. — Я знаю, солнце, — Дазай на секунду отвлёкся на него. Они были уже совсем близко. — Не переживай, там всего глубина два с половиной метра, я проверял. Сейчас научишься. Прыжок. — ОСА-А-А-АМУ! Крик Чуи в буквальном смысле потонул в крупном всплеске водной глади.***
Осаму весело расхаживал по кухне в одних шортах, напевая под нос какой-то весёлый мотивчик. Настроение было приподнятое. Из шкафа были вынуты две глубокие тарелки и две кружки. Так же ловко они были расставлены на небольшой передвижной столик, на котором уже стояла кастрюлька, распространяющая приятный аромат карри. — Ты будешь чёрный чай или зелёный? — спросил не глядя Дазай, роясь в полке. — Я ещё купил фруктовый, но не могу найти. — Давай зелёный, — шмыгнули ему в ответ. — Только чтобы прям кипяток. — Твоё желание для меня закон, чиби, — пропел Дазай, заваривая в кружках два пакетика цитрусового чая. На пару мгновений повернулся спиной, закрывая наблюдающему обзор своих действий. И лишь потом с чувством выполненного долга и с гордо поднятой головой покатил столик в другой конец кухни. Чуя фыркнул. Сам он полусидел в кресле на высокой мягкой подушке. На нём были только боксеры, а тело скрывало два пледа, в которые он был завёрнут. На ногах красовались термоноски. Волосы были ещё слегка влажными после мытья в ванной, но Дазай тормошил в полотенце чуть ли не каждую рыжую прядь. Поэтому скоро они совсем высохнут. Жаль, про фен этот придурок забыл. Час назад. Стало резко холодно. Сосуды сузились до такой степени, что Чуя забыл, как дышать. Это и спасло его от вдыхания хлорированной жижи. Но в ту же секунду сильные руки легонько вытолкнули тело исполнителя на поверхность. Теперь на него смотрела весёлая физиономия Дазая, удерживающего их обоих на плаву. — Ну, как водичка, бодрит? — шатен просто сверкал счастьем, будто маленький ребёнок, которому разрешили искупаться. Его волосы и чёлка теперь свисали мокрыми полосками, прилипая к голове. В одежде двигать ногами было неудобно. Но хотя бы липкость между ними больше не стесняла. — Ты… Ты… Ты… — голос мафиози подрагивал от леденящей воды, подбирая нужную мысль. Но ни один генератор ответов не подсказывал ему верную идею. В голове было пусто. В чём Чуя и признался. — У меня нет слов… — Вот и здорово! — Дазай завертел его в воде, описывая окружность. Чуе неожиданно стало хорошо, несмотря на адский холод до мозга костей. — Давай помолчим. Почесать языками мы ещё успеем. Они кружили ещё минуты три. Боль в теле Чуи ушла, уступив место душевному спокойствию. Тот знал, что это ненадолго, но хотел насладиться этим моментом, чтобы тело запомнило — в жизни для удовольствия есть не только наркотики. Дазай держал выше воды только лицо Чуи и его острые коленки. И совершенно мастерски контролировал, чтобы исполнитель не захлебнулся намешанной с хлоркой водой. Тот же просто закрыл глаза и отдался безумным действиям своего бывшего напарника. Когда губы Чуи начали синеть, Дазай решил, что они достаточно отвлеклись от всего, от чего только можно. Хорошо, что в бассейне вместо вертикальной лестницы были обычные каменные ступеньки. Поэтому Дазай почти легко вышел со своей притихшей ношей, стараясь не подскользнуться. Вода неприятно тяжелила одежду, но в целом нормально. Он прошлёпал к садовой скамейке и присел, всё ещё поддерживая Чую под спиной. Тот устроил голову на чужом холодном плече. Волосы ниспадали прямыми тёмно-медными сосульками, с которых капала вода. Круглое бледное личико, сравнимое с цветом фарфора, открылось во всей красе. И теперь оно было обращено снизу-вверх на такое же лицо напротив своими невероятно огромными и, главное, живыми глазищами. Синие сапфиры просто прожигали насквозь тёмно-янтарные очи, что так же смотрели только на него. Словно не могли налюбоваться друг другом. Чуя отвёл взгляд на свою ладонь, что была обернута промокшими бинтами. Похоже, что одна перчатка осталась где-то на дне бассейна. Это на неё Дазай тогда наступил. Но он же и позаботился о том, чтобы предотвратить дальнейшее растяжение. Это было похоже на помешательство. В порыве чувств Чуя протянул эту руку и вложил в ладонь подбородок Дазая, оглаживая большим пальцем синие губы. Шершавые. Тот перехватил её своей свободной рукой и начал с усилием дышать в безнадёжной попытке согреть кончики холодных пальцев. Но Чуе всё равно было приятно чувствовать тёплые, еле уловимые дуновения. Он улыбался. Дазай долго собирался со своими мыслями. Им лучше сейчас вернуться в особняк, но эта искренняя улыбка будто приковала его к уже мокрой деревянной скамье. Он положил слегка согретую и мокрую от бинтов ладонь исполнителя себе на щёку, накрыв сверху своей пятерней. — Чуя, я… — Почему так долго, Дазай? — прошептал Чуя дрожащими губами. В этих словах не было ни злобы, ни ненависти: просто вопрос, на который он хотел знать ответ. — Наверное потому, что ты прав, чиби, — Дазай прильнул к прижатым тонким пальцам, прикрыв глаза. — Я ещё тот тупица, и мне понадобилось много времени, чтобы это осознать. — Почему именно сейчас? — чистейшие озера уже были готовы выйти из берегов, но Дазай не дал. Убрав маленькую ладонь с лица и поудобнее перехватив Чую, он быстро встал и побрёл в сторону особняка. Из-за того, что у нас обоих, возможно, осталось мало времени. Тебе незачем сейчас об этом знать. — Я тебе всё объясню, когда мы уедем отсюда, через четыре дня. Ты же мне доверяешь, солнце? — насмешливо произнёс Дазай, подходя ко входу. — Нет… — Чуя справился с волнением, несколько раз поморгав. Лишь крепче вцепился в плечи Дазая. — Вот и правильно, — шатен толкнул ногой дверь, вошёл боком и так же с ноги её захлопнул. Чую уже трясло в безнадёжной попытке согреться. — Потому что правила никто не отменял. Ты же не возражаешь, если мы сейчас примем горячую ванну, а потом тихо и мирно поедим? — Не возражаю, — на автомате ответил Чуя. Реакция была заторможенной, поэтому он не сразу понял, что просто согласился с весьма приятным предложением. — Отлично, — Дазай нагнул голову и поцеловал покрытый хлоркой лоб с прилипшими рыжими прядками. — Хороший мальчик.***
— Где мы находимся? — задал Чуя вопрос, напрашивающийся сам собой. Он с голоду прикончил две с половиной порции карри и теперь с удовольствием попивал свой уже остывший горьковатый чай, ощущая в животе приятную тяжесть. Дазай лишь покачал головой. Слишком много за раз, но исполнитель бы ему руку откусил, если бы тот не положил добавки. Бедный изголодавшийся человечек. — Это особняк моей родной тётушки. Как видишь, он не блещет роскошью, но жить можно. Она всегда была скупа на убранство, — Дазай обвёл взглядом скудный интерьер. — Мне этот дом достался два года назад после её смерти как единственному родственнику. Раз в неделю сюда приходит экономка вытирать пыль, а так он стоит мёртвым грузом. — А как же бассейн? — Чуя удивлённо приподнял бровь. — Вода не выглядела застоялой. — Нет, это я набрал, когда привёз тебя. С реагентами, кажись, переборщил. Но вроде мы живы, — расплылся в улыбке Дазай. Чуя поперхнулся чаем и закашлялся. Дазай со смехом подошёл к нему и в успокоительном жесте взъерошил волосы. За что с лёгким «ай!» получил кулаком в предплечье. — Ты планировал меня утопить? — Чуя выровнил дыхание и теперь сверлил глазами негодника напротив. — Не будь слишком высокого мнения о себе, солнце, — Дазай приобнял его спины, скользя ладонью по тёплой шее. Пальцы по-хозяйски пробрались вниз под плед, оглаживая ключицы. Чуя прикрыл глаза и откинулся назад, давая ему больше простора. — Если бы дошло до крайностей, я бы утопился первым и ждал тебя на том свете. — Чёртов эгоист, — Чуя расслабился и отдался своим ощущениям. Приятно. Дазай, заметив, что того от поглаживаний стало клонить в сон, прекратил свои манипуляции и подхватил обратно на руки несопротивляющееся тело прямо в мягких одеялах. Исполнитель поморщился, когда его оторвали от подушки. Всё же экзекуция от Дазая ещё напоминала о себе. — Сегодня я буду рядом ночью, — поднимаясь по лестнице, Дазай с озорным огоньком наблюдал, как пунцовеют чуины щёки. — Обещаю, что приставать не буду. Всё только ради твоей безопасности. — Напомнить тебе пункт, в каком месте я тебе не доверяю? — возмутился «охраняемый». Но тут же забил на всё, широко зевнув. — Не доверяй, но у тебя нет выбора, — пропел Дазай, войдя в комнату, и положил Чую, под тихое шипение последнего, на кровать. — Осталось только пару завершающих штрихов. Шатен подошёл к шкафчику и достал ещё одну черную ленту из шёлка, пару новых перчаток и чистый пижамный комплект. Чуя с интересом проследил за его действиями. — Зачем это? Ты же сказал, что я остро реагирую на дневной свет, а сейчас наступает ночь, — не понимал Чуя. Дазай уже избавил его от пледов и надевал в пижаму. Рыжий ленивец ему не помогал. И почему так накатывал сон? Он сегодня уже достаточно проспал. — Я солгал, солнце, — грустно пролепетал Дазай. — Прошу, не задавай больше вопросов. Просто отдыхай. — Хорошо… — у Чуи не было сил спорить. Уже облачённый в лёгкую хлопковую одежду, он медленно завалился набок. И уже на грани сна ощутил, как на глаза легла лёгкая повязка, а сзади волосы стянул нетугой узел. Ладонь, что была покрыта новыми бинтами, слегка сжалась в кулак и разжалась. На руки проворно легла привычная бархатная ткань, окончательно унося его в мир спокойствия. — Спи, мой хороший, я теперь никуда не денусь, — Дазай погладил Чую по голове, слушая тихое сопение. Растворенное в чае снотворное подействовало. Выждав ещё полтора часа, Дазай аккуратно сделал укол, стараясь не тревожить лишний раз им же повреждённую кожу, и забрался к Чуе в кровать прямо в шортах, накрыв их обоих одеялом. На всякий случай положил свою руку под его тонкую шею, если вдруг понадобиться быстрое обнуление. Успев оставить лёгкий поцелуй на приоткрытых губах напротив, неполноценный человек тут же провалился в мир грёз. Всё же, его тоже вымотало за весь день. Наконец-то он закончился. Но переживал Дазай зря. Этой ночью никто не просыпался. Ни он, ни Чуя, ни кто-либо другой в этом особняке.