Бесконечное путешествие

Ты открываешь глаза. Проходит несколько сумбурных секунд, пока ты понимаешь, что не так с твоей кроватью и отчего подушка внезапно стала такой неудобной. То ли дело одеяло. Одеяло — единственная вещь, с которой всё по-прежнему в порядке. Всё потому, что пока ты спала, кто-то действительно накрыл тебя тёплым пледом. Кто-то, кто всё ещё сидит рядом и читает книгу. Кто-то, от кого забавно пахнет шубой и чьи рога слегка покачиваются над обложкой в такт какой-то неслышимой мелодии. Кто-то, кто уже успел представиться как «Ториэль», вспоминаешь ты. В голове значительно прояснилось, но ни заботливое чудовище, ни заброшенный коридор так никуда и не делись. Ты по-прежнему здесь, задумчиво щупаешь плед и вспоминаешь детали исторического экскурса, прочитанного Ториэль накануне. — Я могла бы отнести тебя в дом, пока ты спишь. Но многим не слишком-то нравится просыпаться не в том месте, в котором они засыпали, — это Ториэль замечает, что ты проснулась. — Однако в будущем я бы настоятельно рекомендовала тебе не спать на голых камнях, дитя. Это может в высшей степени пагубно сказаться на твоём здоровье. Посещение Подземелья, знаешь ли, в принципе склонно к этому. К пагубному влиянию на здоровье. По здравом размышлении, неважно, где ты спишь — весьма вероятно, ты всё равно скоро умрёшь. Но! Я здесь, чтобы этого не допустить. Так что! Не смей больше спать на полу. Складывай плед и пошли в дом. Я приготовила потрясающий улиточный пирог. Ровное свечение стен вместо солнечного света не позволяет определить, сколько ты проспала — пару ли часов, или уже наступило утро следующего дня? Ты складываешь плед, ждёшь, пока Ториэль дочитает до конца страницы, укладываешь в голове события последних часов. За время сна мозг уже успел смириться с абсурдностью происходящего. Подумаешь, с кем ни бывает. Если всё это — плод твоего воображения, то, очевидно, так просто от этой иллюзии не избавиться, и нужно как-то с ней сосуществовать. Играть по правилам. Если нет… это крайне маловероятно. Но если — если! — нет… То тогда «игра по правилам» и вовсе становится жизненной необходимостью. Буквально. В любом случае, не помешает узнать у Ториэль, было ли вчерашнее существо в костюме лягушки частью её мира или галлюцинацией внутри галлюцинации, оторванной частью ирреальности. Ты пытаешься обратить внимание Ториэль на шустро улепётывающие тени в глубинах коридоров, но та лишь отмахивается, несколько раз настойчиво повторяя, что бояться нечего, ведь она, Ториэль, здесь именно для того, чтобы приглядывать за невинными человеческими детьми. Тем временем коридоры становятся всё шире, пока не открывают громадный зал, вмещающий в себя не только неожиданный дом, но и небольшой сад вокруг него. Если бы не кирпичная кладка над головой, можно было бы решить, что вы наконец-то вышли из развалин — Руин? — на открытое пространство. Но нет: кому-то действительно пришло голову построить одно здание внутри другого. Саду, впрочем, местное флуоресцентное освещение явно пришлось не по вкусу: голые деревья, припорошенные пожухлыми опавшими листьями, тонкими чёрными скелетами пытаются дотянуться до мягко мерцающего свода. Местная фауна, небось, тоже страдает от рахита, отмечаешь ты про себя. Хотя, по Ториэль такого не скажешь? Интересно, там под белым мехом такая же чёрная кожа, как у полярных медведей? Тогда, вероятно, эти стены излучают в ультрафиолете. Ты сдерживаешь сиюминутный порыв прикрыть на всякий случай глаза рукой и заходишь в дом. Изнутри дом впечатляет сразу по всем фронтам. Во-первых, резко контрастирующий с разрухой снаружи уютный интерьер. Ковровые дорожки, кресла и комоды, многочисленные живые цветы в горшках. Торшеры. И это во-вторых: настоящее электрическое освещение. Лампочки накаливания, тёплый знакомый свет, не похожий на потустороннее свечение коридоров снаружи. Генератор в подвале? В-третьих, хотя с какой-то стороны всё ещё во-первых, тихая музыка, наводящая на мысли о патефоне, и запах домашней выпечки. Ты выглядываешь в окно, чтобы ещё раз убедиться, что осыпающиеся кирпичные стены никуда не делись. Наличие чего-то настолько близкого и знакомого посреди окружающего буйства психоделики кажется почти кощунственным, лишний раз подчёркивая вопиющую ирреальность происходящего. — Добро пожаловать в мой дом! — с неубывающим энтузиазмом провозглашает Ториэль. — Пойдём, сначала я покажу тебе твою комнату. Ну и остальной дом заодно. А потом мы будем есть пирог! Наличие «твоей» комнаты несколько смущает. С другой стороны, куда-то же Ториэль ходила, пока ты спала. Может, как раз место искала подходящее. Подходящее… для чего? Не то чтобы ты собиралась тут задерживаться надолго. По крайней мере, изначальный план такого не включал. Впрочем, изначальный план, тем не менее, включал в себя пункты «как следует осмотреться» и «разобраться в происходящем». Ториэль производит впечатление неплохого источника хоть какой-то информации для «разобраться». Даже если предположить, что ничего из того, что она рассказывала вчера, не соотносится с объективной реальностью — даже так, она всё равно хотя бы человеческой речью владеет, и говорит на знакомом языке (что само по себе было бы удивительно, если бы не ещё более удивительный контекст). «Твоя» комната производит впечатление детской. Детской, которую покинули в довольно юном возрасте и давненько не посещали. Ящик с мягкими игрушками. Пустые рамки из-под фотографий, обильно присыпанные пылью. Одинокий детский рисунок на стене, очевидно изображающий один из цветков, в которые ты приземлилась при падении. Похоже, они здесь везде растут. Эндемики? (Интересно, флуоресцируют ли они? Учитывая здешнее освещение, это было бы неудивительно…) Вполне человеческих размеров кровать, краска на прутьях изголовья местами совсем облупилась. Учитывая размеры самой Ториэль, человеческих размеров кровать всё ещё может считаться условно «детской». Полный шкаф носков и полосатых свитеров, целых, но пропахших пылью и старыми тряпками. Ночной светильник. Неустаревающий вид из окна: кирпичная кладка и мёртвые деревья. Затёртые царапины на стенах и на полу. Кстати, парочку таких же ты приметила и в коридоре. Парочку царапин, а ещё стыдливо прикрытые подпалины: прожжённый местами ковёр и тёмные пятна на стенах. — Самое безопасное место в Подземелье! — радостно сообщает Ториэль, прежде чем увести тебя к соседней комнате, похожей на эту как близнецы в средней школе. Кровать в соседней комнате значительно больше, а вместо ящика с игрушками стоит рабочий стол с очередным живым цветком в горшке; к тому же, в этой комнате отсутствует ночник. На этом различия можно считать оконченными. — А здесь живу я, — не так уж сложно было догадаться, правда. На этом осмотр дома заканчивается, тактично опуская лестницу в подвал и запертую дверь в конце коридора. Кухню Ториэль предлагает осматривать самостоятельно, тяжело опускаясь в кресло у камина. Впрочем, смотреть на кухне всё равно особо не на что: холодильник, разделочный стол, плита, такая же пыльная, как и половина мебели в доме. На столе остывает пирог. Пахнет выпечкой и чем-то вроде курицы. Следуя спонтанному порыву, ты заглядываешь в холодильник. Неожиданно, улитки. Сырое мясо непонятного происхождения. И шоколад с сильно истёкшим сроком годности. Слабый, но навязчивый запах хлорки: кто-то недавно как следует оттирал пол. Подпалин на стенах заметно больше, чем в коридоре. Ториэль по-прежнему сидит в кресле у камина. В руках книга, уже другая. Напротив — ещё одно кресло, пустое. Ты молча забираешься в него, выжидающе смотришь. Ториэль дочитывает до конца страницы, рассеянно поднимает взгляд. — Ты знала, что в случае недостатка питательных веществ многие улитки восполняют его тем, что едят других улиток? — спрашивает она с совершенно отрешённым видом. — Никогда даже не задумывалась об этом, — отвечаешь ты. — Согласно законам Подземелья, любых попавших внутрь людей следует сдать властям и отправить в королевский замок для последующей казни и использования во благо науки. Возможно, в обратном порядке, — ни интонация, ни выражение лица (морды?) Ториэль ни капли не изменились. — Ага, — так же бесстрастно снова отвечаешь ты. — Здесь, в Руинах, относительно безопасно, — продолжает Ториэль. — Через стену никому просто так не пройти. И потом, я уверена, местные даже не осознают, что ты человек, — снова пауза. — Зачем ты пришла, человеческое дитя? Ты отводишь глаза, напряжённо подбирая хоть сколько-нибудь подходящие слова. — Я… просто упала, — наконец говоришь ты. — Я не слышала о том, чтобы кто бы то ни было попадал сюда… намеренно. — Ты тоже делаешь паузу, прежде чем продолжить. — Ну или о том, чтобы кто-то публично заявлял о таком намерении и преуспевал в нём, — ты возвращаешь взгляд на Ториэль, растягивая губы в кривоватой усмешке, как будто последняя фраза была очень тонкой шуткой, понятной только вам двоим. Только тебе самой. Ториэль смотрит с осуждением. Похоже, она поняла соль «шутки», но не посчитала её забавной или хотя бы приемлемой. — Каждый из вас, дети, — с упрёком и заметной горечью говорит она, — считает себя самым умным. Считает себя безусловно лучше всех своих предшественников. Но история никогда не меняется. Вы приходите. Вы ведёте себя как упрямые ослы. Вы умираете. Ты молчишь. Некоторое время вы обе просто смотрите на огонь в камине. Потом Ториэль спохватывается: — Что же мы сидим, пока там пирог стынет! Вскакивает, бодро шагает на кухню. Ты неловко выбираешься из кресла, плетёшься за ней, всё ещё слегка дезориентированная. Но не успеваешь дойти до кухни, когда слышишь мягкий хлопок и вскрик: — Ах ты, паршивая псина! Только попадись мне — живо пойдёшь на отбивные! Ты заглядываешь в дверной проём, чтобы успеть увидеть ошмётки пирога, разбросанные по всей кухне. Каждый маленький кусочек полыхает ровным высоким пламенем, как добротная свеча. Ториэль стоит, скрестив руки на груди, окидывая кухню неодобрительным взглядом. Замечает твою голову, торчащую из открытой двери. — Прости, дитя, пирог на время откладывается. Придётся немного подождать, пока я приготовлю новый. — Она вздыхает, но потом проясняется: — А почему бы нам не приготовить сладкий пирог в этот раз? Корица? Ирис? Цикута? Ты несколько раз моргаешь, не отрывая взгляда от Ториэль. Потом осторожно отвечаешь: — Без цикуты, пожалуйста. Если можно. Ториэль счастливо улыбается (ну или тебе хочется верить, что вот этот звериный оскал, который она демонстрирует — это счастливая улыбка). — Ага, попалась! Конечно, я не стану готовить тебе пирог с цикутой. Во-первых, даже для монстров она была бы так же вредна, как и для людей. А во-вторых, в Подземелье она всё равно не растёт, — не переставая говорить, она надевает передник и начинает выкладывать на стол новые продукты. От старого пирога не осталось ни крошек, ни пепла, ни даже следов. — Значит, с ирисом и корицей. Будь хорошим ребёнком, пойди займись чем-то, пока я буду готовить. В гостиной есть книжный шкаф, если ты предпочитаешь читать; в твоей комнате есть замечательные игрушки. Книжный шкаф манит. Тебя по-прежнему не оставляет чувство, что всё это происходит где-то в глубинах твоего подсознания, и потому тебе искренне интересно, какие книги оно тебе подсунет. Хотелось бы, конечно, в лучших лавкрафтовских традициях, обнаружить на полках древние фолианты на неизвестных языках… но ты уже мельком видела, что читала Ториэль. «Лучшие десертные каламбуры». «Всё, что вы не знали об улитках и боялись спросить». Спасибо, подсознание. Книги на полках оправдывают ожидания лишь отчасти. В том смысле, что даже если их и не назовёшь «древними», то уж «новыми» не назовёшь тем более. Часть из них выглядят просто очень, очень потрёпанными; другие представляют собой показательнейшие образцы самиздата разных лет, от многократно перекопированных листов, набранных на пишущей машинке, до вполне себе напечатанных на, кажется, матричном принтере? Тебе даже удаётся найти несколько книг, буквально написанных от руки. Впечатляет. Что характерно, потрёпанные книги выглядят как что-то, что ты вполне могла бы найти в городской библиотеке: какая-то дешёвая приключенческая литература, разрозненные тома энциклопедий разных изданий, сборники анекдотов. Часть самиздата тоже попадает в эту категорию, но другая его часть очевидно «местная»: «История Подземелья», которую вчера пересказывала Ториэль (все тома на месте), сборники кроссвордов с ответами вроде «КОНЕЧНОЖЕМЕТТАТОН» или просто «ТЕММИ», даже что-то художественное, пестрящее такими знакомыми топонимами, как «Новый Дом» и «Руины». Всё на одном языке, кроме одинокого французско-японского разговорника, непонятно как затесавшегося на верхнюю полку. Ты решаешь, пока Ториэль занята готовкой, заглянуть на не попавший в экскурсию подвальный этаж. Ничем не примечательная лестница наводит на мысли о закрутках на зиму; тревожность, паранойя и звериный оскал хозяйки дома подсказывают вероятность ледника с трупами. Впрочем, последний человек пропадал на горе Эббот больше десяти лет назад: вероятность найти в подвале человеческие трупы не то чтобы очень высока. Местная же фауна («лягушка»?) даже в мёртвом виде интригует не меньше закруток на зиму. Ты ждёшь «предательского скрипа деревянной лестницы» (она действительно деревянная) или замогильного голоса «Я же говорила — не ходи в подвал!», или надсадно коптящих факелов, или ещё какой-нибудь атрибутики фильмов ужасов, но получаешь не более чем пару десятков стоптанных пыльных ступеней. Электрических ламп здесь нет, но возвращается уже привычное сиреневое свечение. На удивление, на лестнице нет ни уже привычных следов царапин, ни подпалин — только вездесущая пыль, немного кирпичной крошки со стен и парочка истлевших листочков от комнатных растений Ториэль, не выметенных из углов. Лестница оканчивается длинным прямым коридором вроде тех, которыми вы вышли к самому дому. Где-то далеко впереди коридор сворачивает налево; до тех пор он успевает значительно превысить длину дома изнутри. Похоже, что это никакой не подвал, а просто ещё один выход из дома в окружающие «Руины», почему-то не отгороженный никакими дверями. Его даже «тайным ходом» не назовёшь, потому что лестницу прямо посреди главного холла очень сложно назвать «тайной». — Тебе лучше не ходить здесь, — от неожиданности ты едва не подпрыгиваешь. Ториэль у тебя за спиной вытирает муку с лап о фартук. — Если тебе скучно в доме, лучше выйди поиграть в сад. Ты киваешь и начинаешь подниматься обратно вверх по лестнице. Ториэль следует за тобой. Либо это игра твоего воображения, либо она выглядит несколько встревоженной. Ты наудачу задаёшь вопрос самым непринуждённым тоном: — Почему вы построили дом прямо над этим проходом? Почему не оставить спуск в саду? Ториэль за твоей спиной медлит на мгновение и едва заметно сбивается с шага. Вы успеваете подняться до конца лестницы, прежде чем она всё-таки отвечает: — Я просто присматриваю, чтобы никто случайно не забрёл в этот коридор. Там нет совершенно ничего интересного, поэтому никому нет никакой надобности там ходить. Ты снова киваешь, потому что прямо сейчас у тебя есть гораздо более важные вопросы к Ториэль, чем загадочный коридор. Ты решаешь «быть хорошим ребёнком» и выходишь «поиграть в сад», предоставляя Ториэль дальше разбираться с пирогом. Интересно, как она узнала, что ты ушла в подвал. Сигнализация? Интуиция? Богатый жизненный опыт? Ты ведь уже отмечала, что Ториэль явно приходилось сталкиваться с другими людьми. Вероятно, они тоже первым делом шли проверять подвал… Сад со всех сторон окружает дом своей опавшей листвой. Здесь листья, там листья, деревья уже успели полностью засохнуть, но листья никто так и не убрал, оставив по-осеннему уютные горки, заново растрёпанные сквозняками. Дом листьев. Не хватает только привычного прелого запаха: иссохшие до состояния бумаги трупики бывших листочков легко шуршат под ногами, рассыпаясь почти в пыль под твоими тяжёлыми ботинками. Ты стараешься не сходить с кирпичных дорожек, хотя из островков сухой земли не торчит ничего, кроме бывших деревьев — ни травы, ни даже грибов. Шум твоих шагов эхом отражается от сводчатого потолка. Где-то в доме Ториэль глухо подпевает играющей музыке, звякая посудой. Из одного из выходящих в зал коридоров слышно журчание далёкого ручья — ты уже слышала его, когда вы с Ториэль шли сюда. Откуда-то из-за дома доносятся сдавленные рыдания. Где-то в глубинах проходов завывает сквозняк. Ты замираешь и прислушиваешься. Нет, тебе точно не показалось: за домом кто-то плачет! Ты осторожно заглядываешь за угол, стараясь не шуметь листьями по дороге. Между мёртвых деревьев, презрев законы аэродинамики, слегка помахивая небольшими, в четверть роста, крыльями, парит в воздухе нечто, напоминающее… хм… громадное насекомое, одетое в хеллоуинский костюм привидения? Ну, вроде как простыня с прорезями для глаз и рук. Одной пары глаз и одной пары рук. Интересно, если это таки насекомое, оно прячет остальные конечности под простынёй? Это уже второе, не считая Ториэль, существо, встреченное тобой в этих коридорах. Это уже второе существо, облачённое в подобие карнавального костюма. Ты внимательнее приглядываешься к «рукам», торчащим из простыни, к прозрачным пчелиным крыльям. С учётом общей антропоморфности Ториэль (а также того факта, что все книги почему-то написаны на твоём языке), у тебя зарождаются некоторые догадки о назначении этих костюмов. По размеру это существо сравнимо со вчерашним. Возможно, они принадлежат одному виду? Возможно, это одно и то же существо? Ты бросаешь взгляд на дом. Окна кухни выходят на другую сторону. Ты поворачиваешься обратно к существу. Оно продолжает рыдать. Ты вздыхаешь и делаешь пару шагов в его сторону. Оно замечает тебя и замолкает. Простыня сильно намокла от слёз; влажные глаза в прорезях отражают фиолетовый свет от стен. — Э-э-э, привет, — неуверенно начинаешь ты. Существо молчит. Ты только сейчас замечаешь, что вокруг него вьются мелкие не то бабочки, не то мотыльки. Ты предпочитаешь не задумываться об этом. — Мне показалось, тебя что-то расстроило? Я могу чем-то по… — прежде, чем ты успеваешь закончить, оно снова разражается рыданиями и почти молниеносно скрывается в одном из коридоров, так ни разу и не коснувшись пола: — …мочь? Ты вздыхаешь. Усталость накатывает на тебя с неожиданной силой. Ты внезапно вспоминаешь о набитых шишках и ноющих синяках. Тяжёлой походкой ты возвращаешься обратно в дом и топаешь прямиком в «свою» комнату. Находишь зеркало, снимаешь свитер и футболку. Осматриваешь спину. Всё не так плохо, как можно было бы ждать — если, конечно, достоверно исключить внутреннее кровотечение, но ты предпочитаешь не думать о плохом. Всё-таки не похоже, чтоб ты что-то сломала при падении. Это хорошая новость. Ты думаешь о том, что было бы неплохо узнать у Ториэль, есть ли у неё в дома ванна, и можно ли ею воспользоваться. Но пока она всё равно занята готовкой, ты решаешь прилечь ненадолго отдохнуть, раз уж тут всё равно есть кровать. Ты на секундочку прикрываешь глаза и проваливаешься в тяжёлый, сумбурный сон.