Бесконечное путешествие

Ты открываешь глаза. Пора идти дальше. Ты смотришь на дорогу перед собой, чувствуя, как твой пульс снова начинает учащаться. Ну уж нет. Ты не собираешься расставаться с новообретённым спокойствием так легко. Только не теперь. Ты успокаиваешь себя тем, что, хотя ты и не видишь братьев-скелетов, они наверняка позаботились о том, чтобы ты дошла до следующего испытания: ведь предыдущее самым явным образом показало, что они действительно хотят посмотреть на то, как ты будешь идти дальше. Хоть какие-то хорошие новости. Ты покрепче сжимаешь свой посох и снова отправляешься вперёд по дороге. — А ты не спешишь, — снова говорит тебе Папирус, когда дорога опять выводит тебя к скелетам и, очевидно, второму испытанию. Наверное. Возможно. На самом деле, ты не видишь ничего, кроме средних размеров навеса, прикрывающего участок дороги от сильно рассеянного света и стоящих по другую от него сторону братьев. — Мы бы замёрзли тебя ждать, если бы кости могли мёрзнуть. Ты прикусываешь язык, едва не начав отвечать, что, несмотря на предполагаемое отсутствие температурных рецепторов в костях, они, тем не менее, точно так же меняют температуру под воздействием окружающей среды, а значит, могут мёрзнуть. В самом деле, как будто это сейчас имеет значение. — Правил опять не будет? — не то чтобы ты всё ещё на это надеялась. Он смотрит на брата. Тот в ответ выдаёт уже привычную широченную ухмылку. Папирус пожимает плечами. Ты, уже в который раз, вздыхаешь. — А что насчёт результатов предыдущего испытания? Я прошла? — Ты прошла? — со значением переспрашивает высокий скелет. Ты нервно хихикаешь. — Пролезла. Если приглядеться, под навесом можно различить лёгкое марево, как над асфальтом в жаркий летний день. Если прислушаться, можно услышать очень тихое гудение, но сложно сейчас сказать, откуда именно оно доносится. Ты с опаской подходишь к навесу. Ничего не происходит. Скептически смотришь внутрь. Просто дорога. Снова смотришь на скелетов. Они оба выжидающе смотрят на тебя. Протягиваешь руку под навес… …И получаешь по пальцам разрядом лишь немногим меньшим, чем жахнул тебя Санс при вашей первой встрече. Ну, явно меньшим: ты даже не теряешь сознания. Ты даже почти сразу вспоминаешь, что, вообще-то, умеешь дышать. Снова смотришь на скелетов, когда темнота перед глазами рассеивается. Папирус смотрит с сомнением. Санс, как всегда, зловеще улыбается: — Скажи, круто, — говорит он. Ты оценивающе смотришь на плоскую внутреннюю поверхность навеса. На ровный слой снега под ним. — Ага, — задумчиво отвечаешь ты. — Как вы добились пробоя воздуха при такой маленькой силе тока? — Направленной ионизацией? — он как будто не отвечает, а просто предлагает тебе рассмотреть такой вариант. Ты внимательнее приглядываешься к мареву под навесом. — Катушками Теслы? — выдаёшь ты свой вариант предполагаемого решения. В конце концов, это звучит проще, чем направленная ионизация. И безопаснее, чем магнетроны. — Не можешь на ощупь отличить переменный ток от постоянного? — снова отвечает он вопросом на вопрос. Хм. — Ага, — ещё раз говоришь ты. Думаешь. Ещё думаешь. Наконец выбираешь наименее дурацкую из всех идей, что приходят тебе в голову: — Я могу использовать подручные средства? Санс снова молчит. Папирус снова пожимает плечами. — Тогда я скоро вернусь, — говоришь ты и уходишь обратно по дороге от навеса. Ты проходишь обратно до ближайших заснеженных кустов и начинаешь тщательно осматривать их один за другим, пока знакомый голос не доносится у тебя из-за спины: — Что ищешь? Санс. Из-за постоянных шорохов зимнего леса вокруг ты опять не услышала его шагов. — Тут кругом были натыканы камеры, — отвечаешь ты, не переставая осматривать ветки. — Я хочу позаимствовать парочку не очень нужных вещей с ближайшей из них. Санс ничего не отвечает, и ты всё-таки решаешь оторваться от своего занятия, чтобы ещё раз посмотреть на него в ожидании реакции на свои слова. Ты опять ничего не услышала, но за эти несколько секунд он уже успел отойти, и теперь стоит ещё дальше по дороге. Поймав наконец твой взгляд, он кивком указывает на тот куст, у которого стоит, и снова зловеще улыбается тебе. Ты с недоверием подходишь и действительно обнаруживаешь подходящий к кусту провод с камерой на конце. Достаёшь из рюкзака свой швейцарский нож и моток изоленты. Отрезаешь несколько десятков сантиметров провода, тщательно скрепляешь отрезанные концы с помощью изоленты. Осторожно снимаешь с камеры защитный колпак и парочку панелей. Поднимаешь глаза на Санса, который смотрит на это не отрываясь со своим обычным нечитаемым выражением. — Что? Мне всего-то нужен светодиод и пара резисторов. На работу камеры это даже не повлияет. Тем более, она и так выглядит будто её уже раз пять пересобирали из запчастей, — говоришь ты извиняющимся тоном. — …У тебя всё это время с собой был нож? — говорит вместо ответа Санс с искренним недоумением. — Конечно, у меня был нож, — не менее удивлённо отвечаешь ты. Градус непонимания растёт. — Тогда почему… ты ни разу не воспользовалась им для самозащиты? …С обеих сторон. — Потому что… это плохое оружие для самозащиты? Всё ещё удивлённый, скелет молча уходит куда-то в чащу. Ты выковыриваешь все относительно ненужные детали из камеры (кому в этом лесу нужны внешние индикаторы работы), потом отрезаешь ещё какой можешь кусок проволоки. Возвращаешься обратно к навесу, на ходу мотая проволоку и изоленту. Если Ториэль заставила тебя вернуться к средней школе своими шутками, то благодаря этому испытанию ты будто возвращаешься туда же, чтобы снова заглянуть в клуб любителей радиоэлектроники. Жаль, на наличие паяльника даже надеяться нечего. Но ничего, четверть часа эта конструкция должна протянуть, а больше тебе вряд ли понадобится. Папирус с нескрываемым удивлением смотрит на корявую рогульку с лампочками у тебя в руках, Санс неприкрыто ржёт. Ты игнорируешь обоих, поднося рогульку к навесу. Если Санс не шутил (он же не ты, в конце концов, чтоб так по-дурацки шутить), то направленная поляризация должна быть… в плоскости… очевидно, второй полюс в навесе… если также предположить, что и это испытание не является непроходимым… то где-то здесь должно быть слабое… Есть! Лампочки наконец-то гаснут. Ты на всякий случай проверяешь ширину просвета: около метра посередине, навскидку. Неплохо, неплохо. Конечно, марево в просвете ничем не отличается от поляризированного. Ты одобрительно хмыкаешь, по привычке бросаешь на скелетов быстрый взгляд, убеждаясь, что выражения их черепушек не поменялись, и смело протягиваешь руку. Победно ухмыляешься и заходишь под навес. Как ты и подозревала после предыдущего испытания, под навесом оказывается лабиринт из на удивление тонких электрифицированных «стен». Ты отмечаешь в снегу обнаруженные проходы, что позволяет составить неплохое представление не только о конфигурации самого лабиринта, но и о его конструкции. Восхитительно. Кто-то потратил немало времени, чтобы точнёхонько рассчитать все схемы. Даже определив выход на другую сторону дороги, ты продолжаешь шататься по тщательно выверенным коридорам лабиринта до тех пор, пока изолента в перегруженных местах твоей рогульки не плавится окончательно, приводя всю конструкцию в полную негодность. К сожалению, ты так увлекаешься рассматриванием лабиринта, что пропускаешь момент, когда уходят скелеты: из-под навеса ты выходишь в уже привычно пустынный зимний лес. Чешешь в затылке. Смотришь на протоптанные под навесом тропинки. Проходишь лабиринт обратно, находишь искалеченную тобой же камеру. Аккуратно прячешь вандально выковырянные детали обратно под защитный колпак, прикладываешь маленькую записку с одним-единственным словом: «Извините». Снова проходишь лабиринт. Позволяешь себе ещё четверть часа покоя и темноты.