Бесконечное путешествие

Ты открываешь глаза. Странный сон о скелете в твоём шкафу… ок, о скелете на чердаке звучит хуже, но отступать от фактов незачем — сон о визите Санса, который даже в твоём подсознании предпочёл загадочную улыбку словам, всё ещё стоит у тебя перед глазами, будто он стоял у твоей кровати всего минуту назад. Ты думаешь о том, что если всё Подземелье — лишь плод твоего воображения, то неудивительно, что «во сне» и «наяву» твоё подсознание приписывает одним и тем же персонажам одну и ту же модель поведения. Что поделаешь, архетипы, архетипы… Ты впускаешь в комнату «солнечный» свет, застилаешь постель. Собираешь рюкзак. Отвлечённо размышляешь о том, что с бесконечным количеством беспрерывного шатания по окрестностям твои ноги должны были бы давно уже отвалиться от усталости и перенапряжения; пожимаешь плечами и списываешь нехарактерную для себя выносливость на тот же необъяснённый феномен, что спешно залечивает твои ушибы, царапины и, из свежеприобретённого, ожоги. Проверяешь, тем не менее, ещё раз аптечку. Развешиваешь постиранные вещи в комнате, там же оставляешь свою палку-посох. Спускаешься за чаем, заодно угощаешь хозяйку и её семью паупончиками; неожиданно получаешь в ответ полноценный обед с десертом. Там, наверху, ты бы, конечно, отказалась. Но, эй, когда твои шансы умереть в любой момент столь невероятно высоки, они начинают влиять на функции полезности совершенно, казалось бы, несвязанных вещей. Вообще принятие решений в условиях «все окружающие потенциально ненавидят тебя и хотят убить особо жестоким способом» — довольно забавная штука. Особенно странно думать об этом в дружелюбной компании гигантских антропоморфных зайчиков, едва ли не насильно запихивающих в тебя добавку второго. Прихватив с собой ключ от «своего» чердака, ты отправляешься прогуляться по городу. Библиотека, паб, жилые дома. Городская ёлка с ворохом декоративных подарков под ней — ну надо же, а когда ты выходила из дому, было лето… Большая часть городских обывателей не обращает на тебя внимания, лениво скользя взглядом по залатанному свитеру из бесконечных запасов Ториэль. Кое-кто провожает тебя встревоженными или неодобрительными взглядами. Из некоторых окон тебя окатывает просто физически ощутимой ненавистью, но занавески задёргиваются быстрее, чем ты успеваешь встретиться глазами с их владельцами. Внешне часть из них, как Ториэль и сёстры-зайчихи, похожи на странных антропоморфных зверей: ты видишь ещё зайцев, медведей, в окне паба мелькают подозрительно знакомые собаки. Ещё часть местных жителей немного смахивают на существ в маскарадных костюмах, которых ты встречала в Руинах. Остальные же и вовсе выглядят слишком необычно и непривычно, чтобы как-то их категоризировать. Некоторое время ты рассеянно смотришь на ёлку, наслаждаясь совершенно неожиданным рождественским настроением. Антропоморфный медведь старательно завязывает ленточку на очередной коробке с «подарком». Нечто динозавроподобдное в свитере, сильно смахивающем на один из тех, что лежали в шкафу у Ториэль, вьётся вокруг, глядя то на подарки, то на прохожих. Ты думаешь, что, возможно, полосатые свитера здесь в моде. — Йоу! — неожиданно обращается к тебе оно высоким, как будто детским голосом. — Тебя тоже заставили надеть этот дурацкий свитер? Ты улыбаешься: — Ну что ты, я сама его надела. На улице довольно холодно. Похоже, динозаврик хочет ответить, но передумывает, в качестве ответа лишь закатывая глаза. Потом всё-таки говорит, презрительно поджимая отсутствие губ: — Ха! Подлизывалась, чтоб так далеко отпустили? Я же вижу, что ты не отсюда! Улыбаешься ещё шире и даже немного зловеще. Даже недолгое общение со скелетами не идёт тебе на пользу. Или, наоборот. — А меня никто не отпускал. Динозаврик смотрит на тебя удивлённо. Одобрительно хмыкает, возвращается к медведю с подарками. Подмигивает тебе, прежде чем вернуться к своему занятию (ничегонеделанию и отвлечению от работы медведя). Ты тоже хмыкаешь и идёшь дальше. В конце концов дома вокруг дороги заканчиваются. Наверное, ты выходишь из города. Не то чтобы ты действительно собиралась уходить, ни с кем не попрощавшись. Не то чтобы ты верила, что тебе так просто дадут уйти. Тебе просто интересно, как далеко тебе позволят зайти… и кто и как станет тебя останавливать. Так что ты просто продолжаешь спокойно шагать по той же дороге, которая сначала стала главной улицей города, а теперь снова перестала ею быть; шагаешь, пока знакомый силуэт не преграждает тебе дорогу. На этот раз Папирус встречает тебя в одиночку. — Уже уходишь? — спрашивает он обманчиво добродушным тоном. Впрочем, почему обманчиво? По правде говоря, Папирус в целом производит впечатление довольно добродушного парня. Ты вспоминаешь зайчиков из гостиницы и слова Ториэль о том, что здесь в Подземелье каждый потерял кого-нибудь из-за людей. Думаешь, что бы он сказал тебе, не будь ты для него, ну, человеком. Думаешь, что сказал бы Санс. Думаешь, смотрел бы он на тебя хоть на градус теплее. Это странно, смотреть на Папируса и при этом думать о Сансе, так что ты просто прекращаешь. — Мне нужно в королевский замок, — не менее доброжелательно отвечаешь ты, поправляя за плечами рюкзак. — Но ведь ты ещё не прошла все наши Испытания, — деланно расстроенным голосом сообщает тебе высокий скелет, и его глаза сверкают почти как у его брата. Почти. Ты улыбаешься в ответ, настолько обезоруживающе, насколько можешь. Разводишь руками. Папирус улыбается в ответ: — Ладно, хорошо. Давай договоримся. Победишь меня… М, нет, так ты от старости умрёшь… Смотри! Пройдёшь мимо меня — можешь идти. Разрешаю пользоваться любыми средствами. Можешь начинать прямо сейчас. Будем считать это твоим последним Испытанием. Как тебе? Ты пожимаешь плечами. Вопросительно смотришь на Папируса, получаешь в ответ выразительное шевеление надбровными дугами. Смотришь под ноги, качаешь головой. Сдерживаешь очередной тяжёлый вздох, вместо этого просто продолжая идти по дороге, как шла. Что, впрочем, продолжается недолго: через пару шагов снег у твоих ног взрывается небольшим фонтаном. Ты едва успеваешь разглядеть что-то белое, с большой скоростью прилетевшее со стороны скелета и врезавшееся в сугроб. Ты снова поднимаешь глаза на Папируса. Он заговорщицки улыбается. Ты опять смотришь под ноги. Из взрытого снега торчит что-то, смахивающее на кость. Из размера и формы ты бы пальцем в небо предположила кроличью или кошачью берцовую кость, но анатом из тебя не лучше, чем мясник, так что это может оказаться как кусок крыла индюка, так и вовсе керамическая безделушка. Ты снова смотришь на скелета. Он улыбается ещё более заговорщицки. Ты не видишь, что там творится у него под одеждой, но беглый осмотр не обнаруживает ни явно недостающих костей в конструкции, ни аналогичных присутствующих. Не отрывая вопросительного взгляда от Папируса, ты делаешь ещё один шаг ему навстречу. Он улыбается шире и делает неопределённый взмах рукой. Ты опять не видишь, откуда, но под ноги тебе врезается ещё одна предположительная кость. Ты наигранно хмуришься и делаешь ещё один шаг. Следующая кость метит тебе в плечо, но каким-то невероятным образом тебе даже удаётся увернуться. Ты останавливаешься. Папирус продолжает улыбаться. Ты улыбаешься ему в ответ, после чего внезапно срываешься на бег. Бегаешь ты медленно, к тому же, пытаясь увернуться от метательных снарядов, ты старательно петляешь как мартовский заяц. Воспользовавшись эффектом неожиданности, ты подбираешься к Папирусу почти вплотную, но его заливистый хохот, как сирена воздушной тревоги, предупреждает целый шквал костей разного размера и формы, летящих в тебя со всех сторон. Сами по себе кости тупые и лёгкие, так что в худшем случае те из них, от которых не удаётся увернуться, просто оставляют тебе сувенирные синяки. Но из-за большой скорости и плотности потока, иногда они сталкиваются в полёте, и тогда уже в тебя летят костяные щепки, тонкие и острые. Они слишком тонки, чтобы порвать вязанный свитер, но благодаря им ты в довесок к синякам обзаводишься парой царапин, а особо неудачный осколок даже умудряется воткнуться тебе в плечо, да так и застрять там. Ты неосознанно отвлекаешься на то, чтобы выдернуть его, и парочка костяшек незамедлительно пользуется своим уникальным шансом тюкнуть тебя по темечку. От первого столкновения у тебя на пару секунд появляется ощущение искр из глаз, следующий же попадает ещё удачнее, превращая искры в блаженную темноту. Последняя мысль, которая проносится через твой мозг, прежде чем ты теряешь сознание — о том, что, на удивление, Санс так и не появился, хотя бы чтоб поржать над твоими безуспешными потугами.