Бесконечное путешествие

Ты открываешь глаза. Во рту отчего-то держится стойкий привкус сурими и яблок; под веки будто песка насыпали, а в горле першит, по внутренним ощущениям, аж до самых лёгких. Ты пытаешься прокашляться, но выходит лишь сдавленный булькающий звук. Размытый силуэт тут же запихивает тебе в рот ещё один кусок яблока-или-морепродукта, и он, конечно же, без всяких усилий с твоей стороны начинает потихоньку растворяться. — Куда опять своими хваталками?! Хочешь, чтоб её опять вырубило? — незамедлительно отзывается рыбный голос откуда-то из глубины помещения. — Тэм ни глупая, — это уже ближе, — Тэм надела печатки! Сквозь отчаянно слезящиеся глаза тебе действительно удаётся рассмотреть давешнюю владелицу магазина из Скрытой Деревни, и не очень чистые, зато невероятно забавные варежки на её… лапах. Опять пытаешься закашлять, едва не растеряв содержимого собственного рта. Раздражённо протираешь глаза, возвращая ясность зрению. Хах. Ундина с «Тэмми» успешно нашли для твоей тушки какую-то кровать, и даже заботливо стащили с ног ботинки. Ты издаёшь ещё один невнятный булькающий звук и принимаешь вертикальное положение, сползая на пол, и при этом стараясь не прикасаться к своей «сиделке». — Никогда ещё у меня не было аллергии, — расстроено возглашаешь ты в воздух, — никогда и ни на что. «Тэмми» сочувственно разводит варежками; Ундина отрывается от чем бы она там ни занималась и тоже подходит ближе. — Харэ разлёживаться. Твой дом, может, и не ждёт, а вот Альфис — очень даже. Ты поспешно надеваешь ботинки и выбегаешь за ними из спальни в подозрительно знакомую кухню, автоматически бросая беглый взгляд на потолок. Выходит, Ундина действительно положила тебя на собственную кровать. Почему-то этот факт вызывает у тебя больше удивления, чем большая часть событий последнего времени. Девушки (интересно, можно ли называть их «девушками», если одна из них — странная рыба, а вторая — …тэмми, что бы это ни значило) уверенно проходят через город к неожиданной набережной; впрочем, вместо подсознательно ожидаемого тобой моря за полосой песочка всего лишь небольшая речка. У самого берега держится ещё одно воплощение архетипов — тёмная лодка с мрачной фигурой в балахоне вместо водителя. Ключника. Ты понятия не имеешь, как на самом деле называется эта профессия. К твоему удивлению, вы направляетесь именно к ней. — Это что, Харон? — шёпотом спрашиваешь ты у остальных. — Я предпочитаю, чтоб меня называли «Речная личность», — отвечает тебе сама фигура голосом столь же странным, как и у большей части существ, что ты успела встретить в Подземелье. — Я также единственный представитель муниципального транспорта здесь. Пока он говорит, Ундина с Тэмми уже забираются в лодку, и тебе ничего не остаётся как последовать их примеру, заново набрав полные ботинки воды. Лодка трогается даже раньше, чем ты успеваешь пристроиться на тесной мокрой лавочке, и ты едва не улетаешь за борт, с трудом удерживая подобие равновесия. Пахнет плесенью, ржавчиной и гниющими деревяшками; довольно быстро становится значительно теплее, и лодку затягивает довольно неприятными прилипчивым туманом, от которого запах только усиливается. Окружающий мир будто перестаёт существовать, и даже Ундина и Тэмми превращаются в молчаливые декорации, оставляя тебя наедине с туманом, плеском вёсел и мурлыканьем под нос «Речной Личности». Ты прислушиваешься, пытаясь разобрать слова. — Тра-ла-ла, — отчётливо произносит она, как будто заметив твой интерес, — опасайся того, кто говорит руками. Ты растерянно хлопаешь глазами, но капюшон уже отвернулся от тебя и снова мурлыкает что-то невнятное, спешно подводя лодку к новому берегу. Отмирают от зачарованной неподвижности твои спутницы, ловко выпрыгивая на осыпающуюся бетонную набережную. Ты снова пытаешься не отстать, и в этот раз даже справляешься, не зарывшись в бетон и не сорвавшись обратно в грязную воду реки. Фигура на лодке поднимает вам вслед руку в прощальном жесте, и ты на ходу следуешь её примеру, едва не пропустив момент, когда вы начинаете подниматься по привычно уже заброшенной пыльной лестнице к совершенно неожиданному монументальному сооружению, более техногенному чем всё Подземелье до сих пор вместе взятое. Больше всего смахивает на нефтеперерабатывающий завод, который безумный архитектор постарался сделать ещё более запутанным, чем того требует технология. Оценить высоту не представляется возможным, но как следует присмотревшись ты, по крайней мере, видишь в переплетении труб и проводов какое-то подобие проходов и окон. Ты так увлекаешься рассматриванием, что едва не упускаешь тот момент, когда Ундина с Тэмми скрываются за неожиданно отъехавшей в сторону панелью; закрываясь, она хищно лязгает у тебя за спиной, будто старается отхватить кусок рюкзака; захлопнувшись же, она отсекает тебя от единственного источника света в этом помещении. Ты думаешь кого-нибудь позвать, или как-то, может быть, ещё обозначить своё местоположение, но подходящие слова так и не приходят тебе в голову; попытка найти кого-нибудь на слух тоже проваливается: в звенящей тишине ты слышишь только учащающийся стук собственного сердца и далёкий глухой гул с механическим постукиванием. Ты ищешь в рюкзаке на ощупь фонарик, но после перепаковки это не так просто; достаёшь взамен порядком подзабытый телефон (сколько времени назад ты на него смотрела? Какая тогда на нём была дата?), чтоб посветить хотя бы горящим экраном. К сожалению, его свет едва добивает на расстояние вытянутой руки, и тебе приходится присесть, чтоб рассмотреть хотя бы кафельную плитку на полу и подсыхающие следы своих ботинок на ней. К сожалению, ты единственная такая растяпа, и других следов не видно. Видно такое же, как и снаружи, переплетение проводов — внутри, впрочем, частично забранное гладкими защитными панелями — и какие-то столы, на которых стоят незнакомые приборы и валяются неприбранные инструменты. Ты с нежностью проводишь пальцами по затёртому древнему тестеру, по миниатюрным пассатижам. Доходишь до вмонтированной в стену системы экранов суммарной диагональю почти в твой рост, пыль на поверхности всё ещё наэлектризована. «Клац!» — практически синхронно загораются они, наконец-то заливая комнату тусклым электрическим светом. С экранов на тебя взирают огромные глаза — твои глаза, если судить по одновременности моргания. Ты делаешь шаг назад, и теперь твоё встревоженное лицо влезает на экран целиком. Присмотревшись, ты видишь даже несколько камер в швах между экранами, одна из которых, очевидно, снимает тебя сейчас. Ты пользуешься появившимся освещением, чтоб ещё раз осмотреться. В помещении — никого. Либо Ундина с Тэмми уже ушли, либо изначально свернули вовсе не сюда. Копируя тебя, твоё изображение в задумчивости по-птичьи склоняет голову набок. Ты пожимаешь плечами и двигаешься дальше вглубь помещения, где залегла особенно непроглядная темень, в свете экрана наконец-то добывая из рюкзака фонарик, а телефон, наоборот, пряча обратно. Фонарик без проблем выхватывает на том конце ещё одну запертую дверь, и за неимением лучших альтернатив ты осторожно топаешь к ней. — Приветствую тебя, предсказанный герой, у ключевой вехи на твоём пути следования! — ты инстинктивно прикрываешь глаза рукой, от неожиданности выронив фонарик, когда параллельно с этими словами под потолком зажигаются многочисленные лампы дневного света. Не то чтобы слишком громкий, скрипучий голос с самой театральной интонацией гулким эхо отбивается от картонных стен. — Здрасьте, — неловко бормочешь ты в ожидании, пока глаза привыкнут к ослепительному свету. Ответом тебе становится вполне достойный образчик зловещего смеха, впрочем, всё ещё слишком театрализованный. Чуть поодаль от входа, там, куда не добивал ни свет от экранов, ни твой фонарик, на табуретке сидит, пренебрегая принципами анатомии, кхм, крокодил в очках и лабораторном халате. Или, ящерица. Или, динозавр. Или, силурианец. Или, маленький дракон. — Здравствуй, — прерывает оно твой поток ассоциаций. — Я доктор Альфис, Королевский Учёный. Тебе хочется отметить, что только что она поздоровалась два раза, но вместо этого ты спрашиваешь: — Где Ундина и Тэмми? Они шли прямо передо мной. Она снова смеётся: — Ты сейчас не в том положении, чтоб переживать за кого-то кроме себя самой. Ты упрямо сжимаешь губы и повторяешь, нахохлившись перед ней как провинившаяся школьница перед директором: — Что с ними? Она закатывает глаза, забавно шевеля пальцами в карманах халата: — Ой, да что с ними могло случиться? Ты пожимаешь плечами, отвечая первое, что приходит тебе в голову: — Санс? Этот вариант действительно на мгновение выбивает её из колеи, и она буквально физически стряхивает с себя оцепенение, прежде чем снова ответить: — Ну это да, но если бы ты знала немного больше, то была бы в курсе, что он никогда и ни за что не причинит ей вреда, — Альфис не уточняет, но ты почти наверняка уверена, что она говорит об Ундине. Ты следуешь её примеру и немного застенчиво прячешь руки в карманы. — Не стыдно не знать того, чего у тебя не было возможности узнать, — отвечаешь так тихо, будто сама не уверена, кому ты адресуешь это утверждение, «доктору» Альфис или самой себе. Конечно, уж до этого ты могла бы догадаться в свете того, о чём рассказала Ундина. — Возможно, не стыдно, — громогласно отвечает тебе ещё один незнакомый, на этот раз глубокий и отлично поставленный, голос из-за стены за твоей спиной, вынуждая тебя поспешно обернуться, — но, скорее всего, очень больно! Гипсокартонная панель разлетается меловой крошкой, открывая зияющий провал, в котором лампы высвечивают ещё больше труб и проводов, мелкий строительный мусор, и конечно же, непосредственного автора провала. Здоровая, в полтора твоих роста, металлическая конструкция (если так подумать, каждое второе встреченное тобой в Подземелье существо размером было в полтора тебя; Санс на полголовы выше, но по местным меркам он, похоже, тот ещё коротышка), напоминающая не то подвижную панель управления, не то распределительный щит, балансирующий на единственном колесе с грацией циркача на уницикле, с парой гибких рукоподобных манипуляторов. — Явление Меттатона народу, — бормочет доктор Альфис, загадочно добавляя: — Паранормальное явление… — О да! С вами снова я, ваш непревзойденный бессменный ведущий, великолепный Меттатон! Добро пожаловать, красотули, — продолжает всё тот же голос из невидимого динамика где-то в этом ящике, — на сегодняшнюю викторину! Поприветствуем же нашего потрясающего участника! Признавайся, тебе приходилось уже играть раньше? Ты замечаешь в одном из манипуляторов микрофон только когда он едва не утыкается тебе в лицо. Вслед за ним подъезжает и — робот? Кажется, Папирус говорил что-то такое… — Терпеть не могу викторины, — отвечаешь ты ему. — В них не нужно думать, только помнить какой-то бесполезный хлам. — Бесполезный хлам, — снова подаёт свой скрипучий голос доктор, — на этом шоу сегодня в роли гостя. Она снова разражается деланно ужасающим хохотом. — Не слушай её, дорогая. Вот твой первый вопрос: каким будет приз за правильные ответы? Варианты ответа: A) деньги, B) милосердие, C) автомобиль, D) ещё вопросы. Тебя подмывает ответить «милосердие», но логика подсказывает выбрать самый издевательский вариант: — Ещё вопросы. — Именно! — кажется, его радует, что ты угадала. Это даже как-то неожиданно на фоне… общей неприязни к тебе как к человеку? Если так подумать, то несмотря на все предупреждения, очень немногие и правда проявили к тебе враждебность. Пока что. — Похоже, ты уже понимаешь, как это работает. — Если так, то теперь моя очередь задавать вопросы, — быстренько встреваешь ты, потому что если это и правда независимый робот, настоящий искусственный интеллект, то ты не можешь так просто оставить этот факт без внимания. Он, похоже, не ожидал такого резкого перехвата инициативы, и не успевает возразить, прежде чем ты продолжаешь: — Если бы я сказала, что одна твоя зрительница не смогла купить себе одну сумку, потому что она была слишком дорогой… я бы имела в виду дорогую сумку, или дорогую зрительницу? — Все мои зрители одинаково дороги мне! — без запинки отвечает робот, однако тон его совершенно растерян. — …Но, конечно, ты имела в виду сумку? — Кру-у-уто, — восхищённо тянешь ты. За твоей спиной хрюкает смешком доктор. Ты оборачиваешься, но она сидит, уткнувшись носом в телефон. Ты разочарованно переспрашиваешь у неё: — Он что, управляется удалённо?.. — Кто-нибудь уже шутил для тебя, — абстрактно в воздух отвечает она, так и не оторвавшись от телефона, — про анимированные объекты? — Я надеюсь, мои прекрасные телезрители, что вы поняли в этом разговоре побольше моего, — наконец-то снова вступает в свою роль «непревзойденный бессменный ведущий», заново дополняя чарующую глубину и мягкость своего голоса лёгкостью и уверенностью. — Но! Время не ждёт! Так давайте же перейдем к следующему вопросу. Готова, дорогуша? Несмотря на дружелюбный тон, тебя почему-то не оставляет ощущение подвоха. Словно роботу, или кто он там, не понравился ваш диалог, и он просто пока не подал виду, но собирается обязательно отыграться в самом скором времени; так что ты лишь несмело киваешь на этот на удивление не риторический вопрос. — Ну, этот будет простым для такой умницы как ты, — точно не понравился. — Два поезда, Поезд А и поезд Б, одновременно выезжают со Станции А и Станции Б. Станция А и Станция Б находятся на расстоянии 252,5 миль друг от друга. Поезд А движется со скоростью 124,7 миль/ч в сторону Станции Б, и Поезд Б движется со скоростью 253,5 миль/ч в сторону Станции А. Если оба поезда выехали в 10:00, а сейчас 10:08, сколько времени ещё осталось до их встречи? Варианты ответов: A) 31.054 минуты, B) 16.232 минуты, C) 32.049 минуты, D) 32.058 минуты. Он с такой лёгкостью и чёткостью без запинки озвучивает все эти многозначные числа, щёлкая порядки как орешки, что в процессе озвучивания вопроса создаётся обманчивое впечатление, будто он и не говорит ничего сложного; тебе требуется несколько секунд, чтобы просто вернуться к реальности из привычного мира точных цифр. Кажется, ты впервые с начала вопроса снова моргаешь. — Сейчас, мне нужно достать бумагу и ручку, — наконец отвечаешь ты. — На ответ тебе даётся тридцать секунд, — совершенно не злорадно сообщает он, ещё более доброжелательно добавляя: — Пятнадцать из них уже прошли. Ты снова моргаешь. — Десять. — Окей, окей, — вспыхиваешь ты, — пусть будет, не знаю, вариант це! Они всё равно отличаются между собой лишь на доли секунды, которые ты при прослушивании вопроса автоматически округлила. — Не-е-еверно! Правильный ответ: тридцать две целых, пятьдесят восемь тысячных минуты! Прежде чем ты успеваешь хоть что-то осознать, он ловко хватает своими манипуляторами тебя за руки, мгновенно замыкая цепь. Поскольку в этот раз ты не теряешь сразу сознания, у тебя есть отличная возможность осознать, что даже такой сильный разряд — возможно, за счёт кратковременности? — ощущается не слишком… болезненно. Скорее, странно. Очень странно. Ты не можешь не вспомнить первую встречу с Сансом. — Почему вы все так любите бить меня током? — немного устало бормочешь ты, когда вновь обретаешь дар речи. — Потому что ваша смешная человеческая нервная система работает на электричестве, — снова встревает Альфис, — и нам даже не обязательно делать тебе по-настоящему больно, чтоб получить немедленную реакцию. Ты бросаешь быстрый взгляд за спину, чтобы ещё немного полюбоваться на её кривую драконью усмешку. Зубы Ундины выглядели длиннее и, пожалуй, острее; короткие клыки Королевского Учёного зато выглядят крепче, а её пасть — мощнее. Вполне обычные очки на её нечеловеческих глазах выглядят сюрреалистично. — Не будем снова отвлекаться на скучные технические подробности, — вновь утягивает на себя фокус внимания твой металлический визави, — а молниеносно перейдём к следующему вопросу! Ты отворачивалась от него всего на пару секунд, но в его «руках» уже откуда-то взялась обычная трёхлитровая банка с такой же обычной пластиковой крышкой; внутри неё что-то неясно мельтешит. — Не слишком просто, как «считаешь»? Сколько мух в этой банке? Варианты ответов: A) 54, B) 53, C) 55, D) 52. Ты снова бесполезно хлопаешь глазами. Ну, одно утешает: даже самая идеальная память, самая блестящая эрудиция не помогли бы тебе в этой викторине. Если робот не станет мухлевать с ответами, у тебя есть твёрдый шанс угадать где-то четверть из них. — Пусть… опять будет це. — Совершенно абсолютно неверно! Правильный ответ — пятьдесят четыре! — А мы не можем проверить? Ты ведь мог и ошибиться при подсчёте. Ты должна была хотя бы попытаться. — Заверяю, ты имеешь дело с самым надёжным роботом, когда-либо созданным в Подземелье. Ни разу не случалось мне как-либо искажать информацию или допускать других промашек. Я, согласно любому практическому определению, не способен совершить ошибку ни случайно, ни намеренно, — размеренно и даже как будто задумчиво сообщает он, отставляя банку в сторону и снова протягивая к тебе манипуляторы. Ты инстинктивно дёргаешь руки на себя, чтобы избежать нового разряда, но, конечно, он гораздо быстрее. То ли в этот раз ток больше, то ли сказывается накопленная усталость, но ты не успеваешь даже подумать, о чём угодно, не успеваешь ничего даже почувствовать, прежде чем мир снова перестаёт существовать.