Бесконечное путешествие

Ты открываешь глаза. Перед тобой, глядя на тебя с помесью умиления, восхищения, радости и грусти, сидит русоволосая школьница в форме. Вы сидите в пустом школьном классе — парты аккуратно стоят рядами, у доски валяется кусок мела. Это не твой класс, ты никогда в нём не была; это даже не твоя школьная форма. За окнами невозможными красками переливается радужное нигде. — Ты пришла, и всё стало ужасно, — равнодушно сообщает она тебе скрипучим голосом доктора Альфис. Ты пожимаешь плечами: — Всё было ужасно задолго до моего прихода. Моё присутствие лишь привлекает к проблеме излишки внимания, — ты качаешь головой. — Или ты думаешь, что я слепая? Или, может, просто глупая? Ваши улицы пусты и усыпаны пылью как чёртов гранитный карьер. Количество телезрителей твоей ручной робо-звезды уменьшилось прямо во время передачи. Какая разница, скольких из вас убили люди, если не выживет никто? Она тоже качает головой в зеркальном жесте. — Разница есть всегда. Ты знаешь это не хуже меня. Никто не может спасти всех, но ты можешь спасти хотя бы кого-нибудь. Ты закатываешь глаза. — Мы всё ещё в Ядре, а значит, на самом деле, тебя здесь даже нет. — Отлично, — ворчливо отвечает она, — значит, ничего из того, что я скажу, не имеет значения, ведь я же не настоящая. Ты вздыхаешь. — Нет, я не… не это имела в виду… — Тогда высунь свою голову из жопы и послушай, наконец, что я тебе говорю! — рычит она в ответ голосом Ундины. Ты насупленно скрещиваешь руки на груди: — Говори. — Никто не знает, как работает Ядро, — она возвращается к голосу Альфис. — Никто не знает, как остановить… это. — Доктор Гастер знает, — спокойно отвечаешь ты. — Никто не знает, где сейчас доктор Гастер, — сообщает она с той же улыбкой, с какой Ториэль рассказывала тебе свои лучшие шутки. Ты понимающе улыбаешься в ответ. — Что ты собираешься делать? Ты пожимаешь плечами. — То же, что и всегда. Анализировать факты. Формулировать гипотезы. Ставить эксперименты. Я уже видела наработки Альфис, но нужно узнать, до чего успел дойти… Санс. — До ручки, — ворчливо говорит она голосом Папируса. — До дверной, — в тон отвечаешь ты, в этот раз уже без тени улыбки. Добавляешь: — Тук-тук. Она снова качает головой, но отвечает: — Кто там. Ты снова, в который раз пожимаешь плечами. — Гимны. — Какие ещё гимны? — Помо-гимны. Помоги мне. Нам всем. Себе. Она останавливает на тебе пустой взгляд, хлопает ресницами. — Знаешь такой троп как «предзнаменование»? — говорит она какое-то время спустя голосом Меттатона, который, в свою очередь, говорит голосом Санса. — А ты знаешь, что такое «портключ»? — не задумываясь спрашиваешь ты в ответ. — А ты знаешь шесть ароматов кварков? — А ты знаешь, где сидит фазан? — А ты знаешь, что в случае недостатка питательных веществ многие улитки восполняют его тем, что едят других улиток? Ты опять вздыхаешь. — Как Ториэль вообще умудряется их готовить? Разве они не должны, ну, точно так же рассыпаться пылью? Она бросает задумчивый взгляд через плечо куда-то за окно, но, не увидев там ничего утешительного, возвращает его тебе. — Она же Королева. Всё время, пространство и материя подвластны её воле. — Но зачем? — ты закрываешь лицо руками, как будто защищаясь от жестокости и несправедливости реального мира. — Зачем?! — От старых привычек не так просто избавиться. — То есть она — они — регулярно убивают и едят сознательных, разумных существ… просто по привычке? Почему никто не остановит это безумие? — А кто, по-твоему, должен её останавливать? Она же Королева! Если она решит, что твоё существование больше не является целесообразным, она даже не станет убивать тебя самостоятельно. Она просто попросит об этом Санса, и он убьёт тебя, не раздумывая. Ты вздрагиваешь, понимая, что это действительно так. Она смеривает тебя долгим взглядом, после чего отворачивается совсем. — Её Величество королева Ториэль, как и король Асгор, может напрямую взаимодействовать с Барьером, с магией, со структурой материи. Как и король Асгор, она изначально не была наделена человеческими качествами, но приобрела и развила их по собственному желанию и необходимости. Только благодаря построенному доктором Ядру она может существовать так далеко за Стеной, и сохранять в себе так много человечности; и теперь, когда всё идёт наперекосяк, это сводит её с ума. Санс никогда не признается, чтобы не ранить её чувства, но я точно знаю, что одной из причин, по которым он так близко подружился с Ториэль было его желание более тщательно мониторить её психологическое состояние как косвенную характеристику того, как долго нам ещё осталось. — Неужели до сих пор никому не пришло в голову… устранить саму причину происходящего? — ты знаешь, насколько это плохая идея; но ты знаешь людей, и ты знаешь, насколько в некоторых вопросах жители Подземелья с ними схожи; и ты понимаешь, насколько такой вариант развития событий является вероятным. — В Ядре содержится, по сути, чёрная дыра магической материи. Чёрная дыра, которая всё больше выходит из-под контроля. Разрушь Ядро, систему сдерживания и хоть какого-то управления, и кто знает, что произойдёт. Что произойдёт с Ториэль, которая уже слишком много времени провела по неправильную сторону Стены, сделав свой осознанный выбор и по сей день продолжая за него расплачиваться своим разумом; с теми немногими, кто сумел выжить так близко к самому эпицентру, кто в этот раз наверняка окажется безапелляционно в зоне поражения… Не трогай Ядро, уничтожь лишь его содержимое… это сложно, но возможно. Уничтожь последний очаг магии этого мира, нашего мира, того, что мы считаем нашим миром — и обреки его, наш мир, нашу вселенную, на неминуемую тепловую смерть. Ты следуешь её примеру и вглядываешься в окно, как будто надеясь найти там ответы. — Ядро — это не просто физическое место, — говорит она, наконец, голосом Санса. — Ядро, как и положено чёрной дыре, это способ, это преобразование… это портал, если хочешь. Я думаю, Доктор не просто «перестал быть», как долгое время боялась Альфис. Ведь тогда он остался бы с нами, как с нами в каком-то смысле всегда есть Его Величество. Но нет, все свидетельства, всё указывает на то, что он не перестал быть, он просто перестал быть здесь. Прошёл сквозь Ядро «насквозь». И не важно, добрался ли он до… альтернативной проекции, или размазало ли его о скрытые от нас планы бытия. В первом случае я могу, воспроизведя его шаги, последовать за ним, и если не вернуть его, то хотя бы… выяснить… что он знает о происходящем. Во втором же… даже если оживить собранное чудовище Франкенштейна окажется невозможным… по крайней мере по форме собранного… образа… мы всё ещё сможем судить об обратной стороне мира и происходящих там процессах. Ты киваешь, хотя она — он? — этого и не видит. Переплетаешь пальцы, мягко складывая руки на парту. Отвечаешь: — Я тоже думаю, он где-то там должен быть. Я видела… говорила… с разными… существами? Которые намекали? Что ваш доктор… всё ещё… существует. Она оборачивается к тебе, не переставая говорить голосом старшего скелета; сочетание этого голоса с милым девичьим личиком могло бы вызвать у тебя диссонанс, но, откровенно говоря, тебе уже давно абсолютно по барабану. — На самом деле, мне уже удалось восстановить большую часть его чертежей, и теперь я по большей части пытаюсь воссоздать его последнюю машину из подручного хлама. Это не так просто — ты видела экстрактор, можешь представить себе полёт его… нашей… инженерной мысли. К тому же работать приходится дома в Сноудине, чтоб до последнего избежать искажений от… ну, ты понимаешь. Ты легко, почти игриво улыбаешься. — Я же была у тебя дома. И не видела там ни инструментов, ни чертежей. Русоволосая школьница возвращает тебе твою улыбку. — В нашем доме есть продавал. — В нём ты хранишь своих бывших жён? — смёшься ты. Она на секунду тормозит, но потом тоже начинает смеяться: — Не так часто, как ты могла бы подумать. Вы смеётесь ещё некоторое время. — Звучит не так уж сложно. Проверить восстановленные чертежи на вменяемость, полазить по свалке в поисках подходящих материалов… Она немного грустно склоняет голову набок. — Есть одна проблема. В наших с Альфис кусках мы, конечно, уверены, но Доктор не успел рассказать, какой логикой он руководствовался при создании некоторых своих систем. Например, той же навигации. Ты опять уводишь взгляд за окно. — Ни один из вас не заходил в Ядро, как сейчас я. Она продолжает смотреть тебе в глаза. — Не после инцидента, нет. — Ты чувствуешь её взгляд изнанкой затылка, но продолжаешь гипнотизировать оконное стекло. — Хочешь обвинить меня в недостатке смелости? Ты вздыхаешь и всё-таки возвращаешь свой взгляд обратно ей. — Хочу обвинить тебя в недостатке глупости. Вы с Альфис не могли тогда так бессмысленно рисковать собой, не имели права. — А ты, значит, можешь? — горько отвечает она голосом Ториэль. Ты широко улыбаешься в ответ: — Конечно. Я же всего лишь глупый человеческий ребёнок. Ты осматриваешься по сторонам, будто проснувшись от долгого сна, и, не переставая улыбаться, наконец-то встаёшь из-за парты. — Я думаю, я могу идти, — говоришь, отряхивая со своих многострадальных шортов налипшие меловые крошки. — Не оставляй меня, — говорит она твоим собственным голосом. — Пожалуйста, не оставляй меня. Со всё той же улыбкой ты подходишь ближе, обнимая её на прощание. Нежно гладишь по волосам, будто младшую сестричку. И решительно направляешься к обычной классной двери, которая всё это время была за твоей спиной. — Постой, — говорит она тоном, заставляющим тебя обернуться. — Ответишь мне перед выходом на один последний вопрос? — Давай, — киваешь ты. — Что же всё-таки имеет значение? Ты нажимаешь на дверную ручку. — Я сама.