Бесконечное путешествие

Ты открываешь глаза. Другие глаза, те, которыми ты всю жизнь вглядывалась в темноту под закрытыми веками. Подземелье предстаёт перед тобой единой сущностью, консистентной концепцией, разумным существом, имя которому — король Асгор, имя которому — королева Ториэль, имя которому — бесконечный свет чёрной бездны, глядящей в тебя из самого сердца Ядра. Окружающий мир расширяется, выходит за границы доступных тебе измерений и концепций; в ответ твоё восприятие, дозируя сводящие с ума входные данные, сужается до размеров малюсенькой иголочки на древней узловатой сосне посреди бесконечной тайги, запорошенной снегом, истрёпанной ветрами, омываемой ручьём и воспеваемой птицами каждое утро с восходом солнца и каждый вечер с его заходом… Мысли — поток сознания — то и дело уносит куда-то вдаль, делая нахождение здесь-и-сейчас почти невыносимым. Но ты не просто так шла сюда длинной дорогой; ты оставила всё, что мешало тебе отвести взгляд — изнутри — наружу. — Через невыразимые трудности, — говоришь ты, — и неисчислимые опасности преодолела я свой путь сюда, к замку… Твои слова звучат бесконечным сонмом тысяч голосов, на каждом языке мира, напрямую из самого сердца. — …Ведь воля моя сильна как твоя, — говоришь ты, — и королевство моё велико, и нет твоей надо мной власти. Твоя улыбка фрактальной молнией раскалывает небеса, заставляя волны дрожать у тебя под ногами. — Я шла так долго, — говоришь ты, — что уже забыла, зачем я шла. Я шла так долго, что уже забыла, кто я. Но теперь ты вспомнила, кто ты. Ты — король Асгор. Ты — сознание за пределами видимой вселенной, ты — квантовая макросистема, множество запутанных частиц внутри твоей головы, множество запутанных частиц снаружи. Ты — это вселенная, и вселенная — это ты. Король Асгор — это ты. Границы существуют лишь в ограниченном восприятии каждого из вас — король Асгор это Санс. Король Асгор это Альфис, и Ундина, и Напстаблук и даже Сюзи. Король Асгор — это космос, которого нет, и несуществующие звёзды, это каждый кварк этого мира, и каждое явление, которого в нём никогда не было. Король Асгор — это маска, олицетворение, эвфемизм. — Я, — говоришь ты, — это каждый из нас. И я должна — я хочу — я пришла, чтобы сделать мир лучше. Неоформленное в конкретную форму тепло расширяется от твоего неосязаемого сердца в бесконечность. — Конец света, — говоришь ты, — прекращение, исчезновение… рассеивание. Каждое действие осмысленно, каждый поступок оправдан, каждое решение верно, если в совокупности они приводят к необходимому результату. Конец каждого, любого, по отдельности — неизбежен, ведь любые изменения должны заменить новым старое. Конец каждого, всех, вместе — недопустим, ведь любые изменения, так или иначе, должны заменить старое новым. Ничто не появляется из ниоткуда, ничто не попадает в никуда, любая сущность жива пока жива память о ней, пока её существование имеет значение, пока, так или иначе, она на что-либо влияет. Станет ли мир лучше, исчезнув без следа? Мягкий всепроникающий свет заполняет тебя до самой макушки, ласковыми яркими лучиками вырываясь наружу, чтобы дотянуться до самых далёких уголков мира. — Зачем продолжать, — говоришь ты, — если смысл жизни потерян, идеалы преданы, извечные ценности разрушены? Будущее — компромисс наших решений, наших действий, наших слов, наших мыслей и убеждений. Чем сознательнее влияние, тем эффективнее, и я определяю, зачем мне продолжать. Я определяю смысл, идеалы и ценности, и я определяю будущее; чем сознательнее, тем эффективнее. Лучшее — компромисс наших представлений о лучшем, мой компромисс. Станет ли мир лучше, оставшись неизменным? Ты сама меняешься, мутируешь, преображаешься. Части тебя отслаиваются, разрушаются, умирают; части появляются, присоединяются, врастают; части преобразуют себя, мигрируют, адаптируются и видоизменяются. В погоне за настоящим ты невольно приближаешь будущее. — Я — это мир, и мир — это я, — говоришь ты, — и мы неотступно, каждую секунду находимся на бесконечном пути к лучшей версии себя. Этот путь неочевиден и, спиралями ложась под наши ноги, часто может казаться возвращением назад и отступлением от желаемой цели; но с каждым новым витком, оглядываясь назад, можно увидеть, как далеко мы уже продвинулись; а глядя вперёд, очередной виток порой так искажает перспективу, что вместо прямой дороги видно лишь тупик. Но отказываясь сдаваться, находя выход из самых безвыходных ситуаций, мы снова и снова — становимся лучше. Концентрические иридисцентные круги равномерно растекаются по ландшафту, исходя из твоего сердца и ограничивая скорость света в среде. Тук-тук. Тук-тук. — Существует мнение, — говоришь ты, — что разумная жизнь, сознание — это паразит, мешающий, вредящий, отвлекающий… разрушающий. Но это не так. Разум и самоосознание — это симбионт, мой, наш, этого мира. Да, иногда мы — я — разумное сознание — совершает ошибки… и за эти ошибки расплачивается. Люди нарушают экосистемы, уничтожают целые виды… Но люди также сохраняют исчезающие виды, восстанавливают разрушенное. Разрушение — естественный процесс, часть эволюции, и мы — я — лишь ускоряю его и поворачиваю в нужную сторону. Люди добывают всевозможные химические элементы из своей планеты — и создают из них маленькие термоядерные звёзды. Я всегда, всегда приуменьшаю энтропию. И только я — мы — разумное осознанное вмешательство — способны защитить что бы то ни было — от неизбежного конца. Над твоей головой чистое небо, над твоей головой серый потолок, над твоей головой бесконечные звёзды, настоящие звёзды, огромные шары концентрированной плазмы и раскалённого газа. Твои глаза наполняются звёздным светом до краёв. — И я буду делать всё, что в моих силах, — говоришь ты, — чтобы сделать мир лучше… и не дать ему закончиться слишком рано. Ты простираешь руки вверх, ясеневыми ветвями преодолевая радиус Шварцшильда, как будто пытаясь дотянуться — наружу. — Но ведь, — говоришь ты, — я — это мир, и мир — это я, а значит, я всесильна, безгранична, я могу стать какой угодно, кем угодно, как угодно. Я, мир, реальность, с лёгкостью могу воплотить в жизнь любые необходимые изменения, добиться любой поставленной цели. Грохот водопада вокруг, в твоей голове, усиливается до запредельной громкости, заглушая стук твоего сердца, заглушая звук твоих мыслей, заглушая само твоё существование. — Бесконечная сила неуправляема, — говоришь ты, — бесконечная концепция неизменна. Если я хочу хоть что-то изменить, исправить, улучшить — мне придётся сузить контекст. Я не зря напомнила себе, что границы сознания отделяют нас друг от друга и создают множественные личности и воплощения — но они также определяют недетерминированность. Неопределённость. Точечность. Мою, нашу, каждого из нас. Только ограничения делают возможными любые изменения, и если я хочу хоть что-то изменить, первое, от чего мне придётся отказаться — это от бесконечности, а значит, всезнания и всемогущества. Свет становится невыносимо ослепительным, как эпицентр ядерного взрыва, бесконечного ядерного взрыва в сердце каждой звезды, в твоём собственном сердце. Тебе кажется, что каждая маленькая частица тебя взрывается отдельным маленьким фейерверком в бесконечной пустоте космоса; само твоё существование становится трансцедентным, тая в твоём сознании, становясь забытым сном, который невозможно ни вспомнить, ни смириться с потерей, который расцветает фейерверками орхидей на бесконечном ночном небе темноты под закрытыми веками, становится определяющей сущностью твоей личности, проникает в базовые принципы бытия, оглушает своей беззвучностью и ослепляет звоном далёких колокольчиков из глубины леса, со дна моря, из тонко натянутой струны… — Как нам найти доктора Гастера? — говоришь ты, цепляясь за исчезающие остатки объединённого сознания. — Что с ним случилось, куда он делся? — ƪ(˘⌣˘)ʃ — отвечает твой голос в твоей голове, — √÷♪෴｡ꞈ…аешь.