Игроки

Глава 8. 6 ноября, среда. Вечер. Майкл Корнер собственной персоной стоял теперь перед девушкой, мерзко ухмыляясь. И почему Лиза раньше никогда не замечала, каким он может быть гадким? Ведь вспоминая все предыдущие годы, вспоминая его отношение к другим студентам, периодически возникающие на пустом месте конфликты, где агрессором всегда выступал именно он, и эту его необъяснимую любовь к обсуждению чужих провалов, со смакованием мелких, порой слишком личных подробностей, напоминавшую скорее обгладывание костей, чем разговор, - как всё это оставалось незамеченным? Две недели назад, попроси её дать характеристику однокурснику, Турпин непременно назвала бы его «хорошим парнем, немного вспыльчивым порой», а теперь смотрела в это искаженное гримасой лицо и боялась так же, как Забини, угрожающего её близким людям. Она с удивлением заметила, что Корнер был одет в форму для игры в квиддич, хотя перед походом сюда несколько раз внимательно изучила расписание и была абсолютно уверена, что у команды её факультета сегодня не должно было быть тренировки. - Надо же, кого я тут вижу, - повторила Лиза его же слова, пытаясь вложить в голос как можно больше самоуверенности, чтобы не заметно было охватившее её волнение, скручивающее все внутренности в один плотный узелок. Ей очень хотелось дать ему достойный отпор, заочно расквитавшись за унизительную сцену у кабинета Заклинаний, и как ни странно решимости и дерзости ей придавал тот факт, что Забини сейчас где-то рядом. – Твоя злоба видимо сказывается на умственных способностях, раз даже простое расписание ты не смог осилить. Сегодня тебе нечего здесь делать, Корнер. - Это тебе нечего делать на трибунах Рейвенкло, - ехидно ответил он, скрестив руки на груди. – Ах да, Турпин – ведь специальных трибун для предателей ещё не придумали, а надо бы. Будешь составлять компанию Малфою. Корнер хмыкнул и, замерев на секунду, сосредоточенно что-то обдумывая, изменился в лице, словно в этот момент ему сообщили новость, ставшую последней каплей в без того переполненной чаще терпения. А в следующий момент он смачно плюнул ей под ноги. - Эй, да у нас гости! – воскликнул Блейз, тут же оказавшись рядом с девушкой. Он быстро спрыгнул с метлы и чуть приобнял Лизу за талию, настороженно вглядываясь в её побелевшее лицо. – У тебя какие-то проблемы, Корнер? Может быть, не все в порядке со зрением, или вообще с головой? Ты скажи сразу, мы все простим, и даже поможем… говорят, одним хорошим ударом биты можно лишить человека сразу многих проблем. - Такие ублюдки как ты сначала размахивают битой, а потом плачут в жилетку мамочке, что они были под заклятьем, не так ли, Забини? – зло процедил Майкл, впрочем, немного побледнев. Хотя от аналогии со смертью Джастина и ей самой стало нехорошо, а ладонь слизеринца будто жгла кожу даже через несколько слоев одежды. – Ах да, твоей мамочке не до тебя, потому что не все… Корнер не успел договорить, потому что Блейз резко дёрнулся в его сторону, судя по всему очень испугав рейвенкловца. Почему-то Лиза была уверена, что все закончилось бы дракой, но в этот момент рядом с ними приземлилась Дэвис, а сбоку слегка знакомый голос окрикнул Майкла, - внизу, на поле, стояла вся их команда. - У нас разрешение на тренировку от декана! А раз есть разрешение, мы будем тренироваться, - пылко говорила Орла Свирк, загонщик из Рейвенкло, помахивая какой-то бумажкой перед глазами слизеринцев, пока Лиза спускалась вниз, следуя за Блейзом. Ей хотелось броситься на шею к Забини и рассыпаться в благодарности, что так вовремя спас от очередной стычки с однокурсником, принимавшей поворот совсем неожиданный, леденящий одним воспоминанием; а ещё хотелось врезать по его самодовольному лицу так сильно, чтобы навсегда выбить из него эту холодную усмешку после сказанных про биту слов, потому что никто, - никто и никогда из Слизерина, - не имел права вот так говорить, когда только месяц назад на этом поле лежало окровавленное тело. Пока представители от двух команд бегали за своими деканами, Лиза постаралась быть максимально незаметной, вжимаясь в серую каменную стену около входа в раздевалки и желая слиться с ней по цвету, что казалось не таким уж сложным в долгосрочной перспективе с тем уровнем стресса, что был у неё последнюю неделю. Все игроки уже успели по очереди переодеться в обычную одежду, так как за ожиданием Слизнорта и Флитвика времени на нормальную тренировку не оставалось ни для кого из них, но и уступать друг другу они были не намерены. Тем временем на Турпин обрушилась необъяснимая слабость, будто придавливая её вниз, ещё ниже, прямо под слой вышарканной пожухлой травы, в кишащую червями рыхлую землю; перед глазами всё расплывалось, и очертания снующих неподалёку людей казались настолько иллюзорными, что хватило бы на секунду прикрыть глаза, чтобы они растаяли. Она облокотилась на стоящего рядом Забини, думая о нем, о них, о тех отношениях, которые становилось все более привычно играть на публику. Нет, он все так же ей абсолютно не нравился, дико раздражал, но Лиза должна была, просто обязана доказать ему, что он не прав. Или что не права она? - Девушки в квиддиче это не к добру, - шутливо заметил Харпер, бросая многозначительные взгляды в сторону недовольной Дэвис, когда все вопросы наконец были решены и, разбившись небольшими группами, студенты спешно покидали поле, продолжая при этом недовольно переговариваться. - Трейси выглядит слишком милой для слизеринки, - заметила Лиза, сама не зная, зачем завела этот разговор. Наверное, чтобы хоть немного взбодриться, потому что ей невыносимо хотелось спать, распластаться прямо среди извилистого коридора, по которому Блейз вёл её в сторону гостиной Рейвенкло. В голове было шумно, как после огневиски, а на языке вертелись какие-то странные, очень приятные слова, которые хотелось произнести ему, но не хватало смелости. - Да? – он удивлённо приподнял брови. – То, какой я знаю Дэвис, точно нельзя описать словом «милая». Скорее что-то вроде «переступит через твой труп и не заметит», «использует тебя в своих целях», или же «воткнёт нож в спину просто ради удовольствия». - Ты сейчас просто описал портрет любого из вас, - пожала плечами Турпин, и он слегка рассмеялся в ответ, на удивление не став спорить или пытаться продемонстрировать ей свою язвительность. Оказывается, и Забини мог казаться нормальным, даже… приятным? Ей несложно было признать, что он достаточно умён, порой даже слишком раздражающе умён, как показали те несколько дней, когда они вместе были на занятиях, но вот найти в нём что-то человеческое, душевное казалось скорее просто игрой воображения, чем правдой. - Знаешь, вот это внешнее впечатление, оно может быть очень обманчивым. Трейс отлично втирается в доверие, в этом среди нас точно не найдёшь ей равных, но у неё и мотивы совсем иные, - в его голосе звучало что-то смутно похожее на уважение, когда он говорил об однокурснице. Заметив растерянный, слегка мутный взгляд девушки, он поспешил пояснить: - Мать Трейси маггла, отец магглорожденный. Для нашего факультета это очень редкая ситуация, и отношение к Дэвис на младших курсах вряд ли можно было назвать хорошим. Однако сейчас, как мне кажется, мало кто вообще помнит об этом и в этом, несомненно, только её заслуга. Но это не делает её хорошим человеком, Лиззи, скорее просто той, кто слишком хорошо притворяется. - Как и ты, - хмыкнула Лиза, краем глаза следя за его реакцией. Блейз был для неё совершенно непредсказуем, как вулкан, то спящий десятками лет, то в один миг восстающий в своём бессмысленном желании уничтожить всё вокруг, беспощадно погребая под своей яростью целые народы. Иногда ей казалось, что достаточно лишь протянуть руку к нему, быстрым движением сорвать маску с лица, чтобы наконец разгадать сущность, которая прячется за самодовольной улыбкой, но за одной маской следовала вторая, третья… бесконечное число личностей, верностью и правдой несущих службу своему хозяину, послушно отыгрывающих предназначенные им роли. - Надеюсь, Лиза, что как и ты, - шепнул он, склонившись к её уху. Они остановились у входа в гостиную и Турпин сама не зная чего растерянно ждала, может не совсем смирившись, что последнее слово всегда остаётся за ним, но не имея сил пытаться изменить это сейчас. Забини очень пристально смотрел на неё, но на его лице невозможно было разглядеть ни одной хоть на мгновение промелькнувшей эмоции. Он неожиданно чмокнул её в лоб, хотя сейчас их точно никто не мог увидеть и тут же отошёл на шаг назад. – Спокойной ночи, Лиззи. Не забывай о Паркинсон. - Спокойной… - тихо пробормотала она, провожая взглядом его спину, уже скрывшуюся за углом, когда взгляд упал на его пальто, всё ещё надетое на ней. Слишком много эмоций требовала эта игра, вот почему ей становилось так плохо каждый вечер, и эти мысли, совсем разные, сшибающие друг друга в её голове, не давали покоя, не помогали успокоиться и просто принять происходящее. Она так привыкла плыть по течению своей жизни, но сейчас отчаянно пыталась грести против захлёстывающих с головой волн, а объяснить зачем не могла. Поддавшись на провокации, она невольно приняла правила его игры, но всё так же упрямо убеждала себя, что сыграть на равных не осмелится. Засыпая, она только удивилась, как жарко было после нескольких часов на холодном ветре. И не заметила, что дыхание стало тяжёлым и хриплым. ***** Девушка бредила большую часть ночи, то просыпаясь, то снова проваливаясь в сон, крутясь с одного бока на другой. Ей было ужасно жарко, невыносимо холодно; выпивая стакан за стаканом, у неё никак не получалось унять мучительное чувство жажды. Всё тело трясло, и она не понимала, реальность это или очередной кошмарный сон. Веки будто налились железом, и она не могла открыть глаза, беспомощно сжимала пальцами край одеяла, пытаясь позвать кого-нибудь. Сознание быстро ускользало прочь, и она видела перед собой алые разводы крови, чувствовала её солёный запах, а через секунду со страхом всматривалась в непроглядную темноту комнаты. Горло саднило от каждого вздоха, и воздух, казалось, вот-вот порвёт ей лёгкие, прожжёт их изнутри, вырвавшись из груди одним хлопком. Полёт над пропастью, было так высоко – она хотела увидеть там, внизу, кого-то, но не могла, и снова возвращалась в свою комнату, давилась собственными слезами, проваливалась куда-то снова и снова, растекаясь… - Лиз, ты слышишь меня? Можешь ответить? – сквозь пелену сознания до неё доносились голоса Падмы, Менди, Сандры, но она не могла вымолвить ни слова, лишь открывая рот и глотая воздух, медленно убивающий её. – Надо отнести её в больничное крыло… Ей в ногу вцепилась нечеловеческих размеров рука, холодная и сморщенная, с участками сожённой дочерна кожи. Пальцы были сильно ободраны, сочились гнойной сукровицей, источающей невыносимый кислый запах; острые кривые ногти, коричнево-желтые, с потрескавшейся пластиной, со всей силы впивались в неё. С чуть слышным треском они прорвали тонкую ткань брюк, плотным кольцом сжались вокруг лодыжки, сдавливая всё сильнее, стараясь сломать кость, раскрошить её в мелкий порошок. Рука тянула Лизу на себя, пыталась утащить в простиравшуюся впереди тьму: она стояла густой стеной, металась из стороны в сторону вслед за её взглядом, растягиваясь, разливаясь, не давая вздохнуть; звала её по имени ласково, настойчиво, потом грубо и требовательно, срывалась на визг, противный хриплый стон. Голоса менялись, вылетали из мглы один за другим, такие смутно знакомые, были повсюду, сводя с ума, заставляя с каждой секундой всё больше стремиться окунуться в эту зияющую чернотой дыру. На лоб девушки легла прохладная рука Блейза. Она смотрела на него, приоткрыв глаза, и снова плакала, не в состоянии вымолвить ни слова. Лиза хотела вцепиться в него, как цеплялась за неё эта рука, хотела закричать «помоги мне!», но только беспомощно смотрела в чёрные глаза. - Мне кажется, ей приснился кошмар, - крикнул Забини куда-то в сторону и спустя пару мгновений над ней склонилось обеспокоенное лицо мадам Помфри. - Мисс Турпин, вы можете что-нибудь сказать? – Лиза попыталась произнести «да», но первый же вдох перешёл в приступ хрипящего кашля, словно обдирающего горло изнутри, слой за слоем. Из глаз с новой силой покатились слёзы и стало невыносимо тяжело держать веки открытыми. – Ох, я думаю, здесь нужно ещё пару зелий. - Вы уверены, что это безопасно? Мне кажется, если первые не помогли, неплохо было бы проконсультироваться… - тон парня был привычно надменным, но было в нём что-то ещё, помимо знакомых уже ноток ехидства и самолюбования. «Волнение» - наконец подобрала она самый подходящий эпитет, и снова провалилась в сон. Небо было необычайно голубое, какое бывает в особенно погожий летний день. Пушистые, цвета топлёного молока облака медленно проплывали по нему, складываясь в причудливые фигуры, потом вновь рассыпавшиеся в мелкие крошки прежде чем исчезнуть вдали, закатившись за край горизонта. Странно, но небо было не только над ней, но и по бокам, снизу, - повсюду, куда Турпин пыталась посмотреть. Впрочем, приятная для глаз бирюза вовсе не раздражала, а напротив, необычайно успокаивала, и её тело как в невесомости плыло по воздуху, начиная медленно в нём растворяться. Вдох, и она перестаёт чувствовать ноги, а взамен появляется такая соблазнительная лёгкость, которая не даёт испугаться. Выдох, и палец, до этого чуть подрагивающий от судороги, останавливается, замирает восковой фигурой, и тут же руки тоже исчезают, позволяя стать ещё легче и подняться выше, почти достать эти дразнящие молочные комочки облаков. Вдох, - полёт, невероятное чувство свободы, и теперь она точно знает, что до этого момента и не догадывалась, какое бывает счастье. Спокойствие и взлёт, ещё выше, ещё… - Лиза! – она распахнула глаза, удивлённо смотря в испуганное лицо слизеринца, продолжавшего по инерции трясти её, до боли вцепившись ладонями в плечи. Рот отчаянно пытался поймать хоть один маленький глоток такого необходимого воздуха, но горло сдавливала судорога, переходящая в разрывающий кашель, медленно убивающий её. Девушка понимала, что задыхается, прямо сейчас начинает умирать, не в состоянии выполнить одно простое движение горящей как в огне грудью. Блейз резко обхватил её рукой за талию и надавил ладонью на спину, вынуждая согнуться вперёд, и в этот момент она, наконец, смогла вдохнуть, ощущая как воздух, обжигая израненное горло, опускается в лёгкие, лишь слегка наполняя их. Турпин задышала быстро, прерывисто, как после выматывающего бега. - Ты перестала дышать, - взволнованно шепнул Забини и убрал руки. Секунда, и она начала странно завалиться вбок, так что еле удалось снова подхватить её, стремительно падающую с больничной кровати и, к его огромному изумлению, снова спящую. Она мало что понимала, перемещаясь по десяткам непонятных, абсурдных снов, лишь изредка выныривая из этого состояния; приоткрывала глаза, стараясь увидеть и запомнить как можно больше всего, чтобы там, в небытие, цепляться за эти картины реальности как за единственный доступный спасательный круг. Блейз сидел на стуле, почти вплотную придвинутом к больничной кровати, обхватив своей ладонью её запястье, и только со второго раза ей удалось заметить, что его большой палец плотно прижимается к выемке, под которой ритмично пульсировала тонкая артерия. На стене за его спиной висел факел, поэтому лицо парня казалось одним тёмным пятном на фоне ослепляющих оранжевых отблесков пламени. Следующее, что осталось в её памяти, это остервенелый спор где-то совсем рядом, скорее всего, за дверью. Он что-то горячо доказывал, перебивая спокойный и непривычно холодный голос целительницы; потом перешёл на оскорбления, явно пребывая в ярости. Дверь в палату резко открылась, ударившись о стену. - Мистер Забини! – окрику, прозвучавшему прямо над ухом Лизы, предшествовал ещё один глухой удар. – Покиньте Больничное крыло немедленно. Вы явно переутомились! Я обращусь к профессору Снейпу, если вы останетесь здесь ещё хоть на минуту. Однако спустя бесконечное количество прожитых ей снов, девушка снова увидела Блейза, теперь уже дремавшего, опустив голову на согнутые руки, наполовину свисающие с края её кровати. Впервые за эту ночь вздохнув и не ощутив при этом боли, она вновь опустилась в приятную негу. ***** - Блейз? – в комнате оказалось неожиданно темно, лишь в окне можно было разглядеть тонкую синюю полоску зарождавшегося на небе рассвета. Она не сразу узнала свой голос – он был таким низким и хриплым, будто мужским. Парень рядом встрепенулся, и через мгновение ей пришлось зажмурить глаза от яркого света, исходящего с самого кончика его волшебной палочки. – А как Паркинсон относится к своим обязанностям старосты? - Что? – удивлённо переспросил Забини, явно не ожидая услышать от неё подобный вопрос. Находясь в её состоянии, думать о Паркинсон было весьма странно. – Лиза, давай сейчас ты просто отдохнёшь… - Нет, подожди, - спешно перебила его Турпин, боясь упустить ту мысль, которая подобно внезапно пришедшему озарению крутилась в её воспалённом болезнью сознании. Ей нужно было торопиться, пока очередной приступ неконтролируемой слабости не унёс за собой в страну волнующих грёз. – Скажи, если что-то случится, касающееся Слизерина, она кинется на помощь? - Скорее всего да, - пожал плечами Блейз, настороженно изучая девушку. Её кожа была белее, чем больничные простыни, резко контрастировала с тёмными волосами, разметавшимися по подушке, а странно блестящие глаза придавали слегка сумасшедший вид. Ему не составило труда догадаться, что у неё появился какой-то план; сердце испуганно ёкнуло от нехорошего предчувствия, но он уверенно отмахнулся от него, как от назойливой мухи, уже предвкушая сладость затеянной игры. – Панси в восторге от своей должности, особенно когда кто-то из преподавателей замечает её старания. Лиза вновь закрыла глаза и улыбнулась. Все немногочисленные частички заданного ей паззла теперь были в ладонях, такие приятные, маленькие и гладкие на ощупь. Оставалось лишь собрать их в правильном порядке, не перепутать местами, не потерять ни один кусочек, несмотря на обманчивое ощущение предельной простоты этого задания. «Чем проще формула, тем сложнее её использовать» - гласило одно из основных правил Нумерологии, её любимого предмета. Вот только теперь на кону стояло что-то более важное, чем возможность получить хорошую оценку, на пергаменте или в глазах бросившего ей вызов слизеринца. Сможет ли она поставить под удар чужие жизни? ***** Утром её разбудила мадам Помфри, долго расспрашивая о самочувствии и том, что из произошедшего она помнит. Когда на пороге палаты появился Блейз, женщина только поджала губы и, оставив на столике рядом с кроватью Лизы маленький бутылёк лекарства, поспешно удалилась. - Выглядишь ты настолько отдохнувшей, что меня зависть берёт, - ухмыльнулся парень, пройдя к тому самому стулу, на котором сидел здесь ночью, и вальяжно уселся на него. Под его глазами появились тёмные круги, волосы были чуть растрёпаны, - всё это были, в сущности, мелочи, потому что даже так он выглядел привлекательнее большинства людей, которых ей приходилось встречать в своей жизни. Но сам факт того, что сейчас ей впервые удалось увидеть неидеального Забини отдавался в глубине души злобной радостью. - Брось, ночь была явно так себе, - отмахнулась Лиз, мысленно празднуя пышное торжество своей удачи. Не считая того, что ей кажется чудом удалось избежать смерти, всё шло просто прекрасно, ведь у неё был план для Паркинсон, а значит и отличная возможность впервые щёлкнуть слизеринца по его самодовольному носу. - Которая именно? – лениво отозвался Блейз, широко зевнув. Не сразу поняв что он спросил, она начала хлопать глазами, судорожно пытаясь вспомнить, что происходило с ней с тех самых пор, как они расстались у входа в гостиную Рейвенкло. Наконец заметив растерянное выражение на её лице, он только хмыкнул. – Лиз, сегодня пятница. Ты провела здесь больше суток. - Как пятница? Этого не может быть, - она покачала головой, обдумывая его слова, потом буквально подпрыгнула в кровати, судорожно озираясь по сторонам. – Мне немедленно нужно выйти отсюда. Если я сегодня останусь в больничном крыле, все планы придётся перенести ещё на неделю, это слишком долго. Он сразу догадался, о чём идёт речь, и губы против воли быстро растянулись в улыбке, которую ей не довелось увидеть, к его огромной радости. Забини поднялся, на ходу бросив «жди здесь», и скрылся за дверью. Его не было минут пятнадцать, в течение которых до неё то и дело доносились лишь обрывки возмущённых возгласов мадам Помфри, почти срывавшейся на крик. Лиза закусила губу, пытаясь представить, что нужно было делать или говорить, чтобы довести всегда сдержанную и дружелюбную ко всем женщину до такого состояния. Хотя, даже за то недолгое время, что их с Блейзом общение стало настолько близким, ей не раз приходилось видеть, каким невыносимым и отвратительным он был. Иногда… Мысли быстро перескочили на события минувших суток, прошедших для неё в одном длинном бреду. Если всё, что помнила она про ночные события было правдой, он провёл две ночи здесь, с ней, и даже… спас ей жизнь? Напрягаясь, Турпин пыталась найти хоть одно воспоминание при дневном свете, и если память сейчас не пыталась сыграть с ней злую шутку, то и днём этот напыщенный и самодовольный слизеринский слизняк был рядом. И сейчас, ощущая всю необходимость быть за это благодарной, она только дико злилась на возникшую ситуацию и на него, снова просчитавшего всё так, чтобы выглядеть многим лучше действительности. - Одевайся, можно уходить, - Забини вернулся на свой стул, и от былого его хорошего настроения не осталось и следа. Поспешно схватив свои вещи, она спряталась за ширмой, исподтишка подглядывая, как он быстрым движением запускает ладонь в волосы, взъерошив их ещё сильнее, а потом, видимо опомнившись, пытается тут же пригладить их. - Готово. – Необычайно довольная собой, Лиз выпорхнула из-за ширмы, чуть ли не бегом направляясь к выходу из палаты. Парень молча следовал за ней, погрузившись в свои мысли с таким непроницаемым выражением лица, что и тени эмоций невозможно было уловить на нём. Такое его поведение немного пугало её. – Не расскажешь, как тебе удалось довести эту святую женщину до такого состояния? - Считай, что это мой маленький секрет, - хмыкнул он и, немного подумав, раздражённо добавил: - Она не поверила, когда я сказал, что у тебя остановилось дыхание. И не могла поверить, потому что это значит, что она ошиблась с лекарствами. Намного проще всё списать на богатую фантазию, конечно, но ведь… «Ты могла умереть», - закончил он фразу про себя. Не хватало ещё, чтобы она восприняла подобные слова за проявление чувства вины и начала пытаться манипулировать этим. Наверное, стоило показывать больше беспристрастности в их отношениях, пока она окончательно не перестала его бояться. Но болезнь девушки внезапно выбила его из привычной колеи, будто скала встав на пути у несущегося на полной скорости поезда, вынуждая сначала отчаянно тормозить, с яростным скрипом колёс, пытающихся удержаться на тонких полосах рельс, а потом, от сильного удара, рассыпаться грудной бесполезного более металла. У него были свои планы на её счёт, была идеально выстроенная цепочка логических событий, которые должны были ожидать их в будущем, которые им необходимо было отыграть по его капризу, очередной раз доказывая, как легко, до мелочей можно предугадать поведение людей, как просто ими руководить. Всего лишь пара актов великолепного спектакля, и в финале ему бы рукоплескала собственная гордыня, ради которой стоило приложить столько усилий. Турпин же, даже не стараясь, за какие-то сутки перевернула все его планы, а внезапная болезнь, будто ставшая общей на них двоих, вымотала его тело и душу. - Ладно, дементор бы с ней. Лучше ты мне расскажи, как можно было простудиться, когда одежды на тебе было наверное больше, чем на всех нас вместе взятых? - Самой интересно, - пожала плечами Лиза, при этом радостно улыбаясь, чем, кажется, сильно напрягала Забини. У неё дух захватывало от предвкушения того риска, на который она решилась пойти ради того, чтобы выманить Паркинсон. Это было так волнующие, страшно и притягательно, где-то на грани правильного и запрещённого в её голове. – Наверное, это мой злой рок, каждый поход на поле заканчивать в Больничном крыле. - Ты выглядишь слишком счастливой для человека, недавно чуть не отправившегося на тот свет, а теперь вынужденного пару дней провести лёжа в спальне, - Блейз посмотрел на неё выжидающе, чуть приподняв уголки губ. Доводить Турпин до исступления становилось самой интересной частью их фальшивых отношений. Она лишь непонимающим взглядом смотрела на него. – Я наверное забыл сказать, что тебе пока запретили посещать уроки и вообще передвигаться по Хогвартсу. Только постельный режим. - Хорошо, - кивнула она, понимая, что слишком поторопилась с ответом. Конечно, надо было быть наивным и глупым, чтобы поверить, будто её всё устраивает, учитывая остервенение, с которым минут десять назад Лиза рвалась прочь из палаты. – Я постараюсь, Блейз. - Я сейчас не шучу. Увижу тебя сегодня в Хогвартсе, лично привяжу к кровати в Больничном крыле, - её начинал злить внезапно ставший таким раздражённым Забини. Будто не он сам помог ей выйти, зная, что необходимо подготовиться к своему заданию, а теперь пытался сорвать её планы какими-то глупыми отговорками. – Давай-ка ты поторопишься, мне нужно успеть на ЗОТИ. - Так иди, до своей гостиной я смогу дойти, не заблудившись, - отмахнулась она, быстро переняв его раздражённую манеру. Хотя, почему именно его? Можно подумать, что до внезапного появления слизеринца ей никогда не доводилось испытывать сильных эмоций. А по правде говоря и не доводилось. То, какой была жизнь Лизы до, не предполагало постоянных перепадов настроения, мук сомнения, принятия моментальных решений, от которых зависело очень много; ей почти не приходилось врать, да и злиться обычно было не на кого. Единственным ярким на эмоции пятном за все предыдущие шесть курсов была её детская влюблённость в Роджера Дэвиса, которая тогда казалось пиком всех возможных на земле страданий. Но он закончил школу, и, пропав из поля зрения, тут же пропал из её мыслей. - Нет, я лично провожу тебя до гостиной и дождусь, пока ты зайдёшь в неё. Чтобы в случае нашей внезапной встречи где-нибудь в извилистых коридорах Хогвартса у тебя не нашлось достойных оправданий. ***** Блейз постучал в закрытую дверь и, не дожидаясь ответа, открыл её. Все находящиеся в кабинете ЗОТИ ученики обернулась, изучая его любопытным взглядом. Сейчас он мысленно посылал проклятия в сторону нерасторопной рейвенкловки, специально двигавшейся максимально медленно, наслаждаясь его нервозностью. Как назло, у самого входа в башню Рейвенкло стояло несколько человек, поэтому пришлось разыгрывать страстное прощание двух влюблённых. Турпин несколько раз хватала его за руку, притягивая к себе, выдавая банальные «не хочу расставаться и на минуту» и «буду безумно скучать». Как он и предполагал, у неё восхитительно получалось обманывать когда самой этого хотелось. - Извините за опоздание, профессор, - сказал Забини как ни в чём не бывало, и быстро прошёл на свободное место рядом с ухмыляющимся Малфоем. Новый профессор, чьё имя до сих пор толком не могли запомнить ученики, лишь быстро кивнул, сделав невозмутимый вид, и продолжил писать что-то на доске. - Двадцать пять минут. Это почти что рекорд по опозданиям, - хмыкнул Драко, нагло развернувшись боком, чтобы было удобнее разговаривать с Забини и, судя по всему, чтобы лучше видеть негодование на лицах возмущённых гриффиндорцев. – Выглядишь ты дерьмово. - И чувствую себя так же, - с тяжёлым вздохом ответил Блейз, делая вид, что переписывает с доски в пергамент. Ему вряд ли удалось поспать больше пары часов за последние две ночи, а вкупе с тем, сколько нервов осталось в Больничном крыле, он ощущал себя полностью выжатым. Оттого только сильнее раздражала его Лиза, так воодушевлённо желая скорее взяться за придуманный ей внезапно план, до сих пор, к особой его злости, даже отчасти не озвученный. Хоть недавно он сам считал, что его задача помочь ей раскрыть свой потенциал, теперь казалось жутко неправильным, если даже на один день она сможет превзойти его. - А ещё я повздорил с Помфри. Ты бы её видел, лицо было как гриффиндорский флаг. Грозится нажаловаться на меня Снейпу. - Повздорил? Из-за Турпин? – удивлённо переспросил Малфой. Забини слегка напрягся, не желая лишний раз поднимать эту тему перед однокурсником, жалея что вообще решил чем-то с ним поделиться. В последнее время он начал совершать досадные промахи, и эта тенденция не сулила в будущем ничего хорошего. - Нет, из-за лекарств. Долгая история, но я бы этой женщине свою жизнь доверять не стал. - А что с твоей подружкой? – Драко слышал, как Гринграсс ехидно обсуждала рейвенкловку и её неожиданную болезнь, наделавшую много шума сразу после их сорванной тренировки. План Забини на удивление работал, но блондин не спешил поделиться этой новостью. - Вот её я и провожал до гостиной, пока вы тут на уроке сидели. Она в порядке. Настолько, что долго находясь рядом не в порядке становлюсь уже я, - ухмыльнулся Блейз, снова вспомнив устроенное ею прощание, а потом их короткий разговор про Паркинсон на рассвете. Странно, но создавалось ощущение, будто перенесённая болезнь что-то значительно поменяла в её поведении, и он сам никак не мог определиться, злит его это или радует. - Брось, Забини, ты по ходу от этого в восторге, - Драко по-своему понял вдруг охватившую приятеля задумчивость. – Я до сих пор не понимаю, зачем ты связался с этой… - Это весело. Иногда, конечно, утомляет, но оно того стоит, - с блаженной улыбкой ответил Блейз, откидываясь назад, оставив попытки изобразить заинтересованность уроком. Ему не нравилась чрезмерная осведомлённость Малфоя касаемо всех его дел. Вся необходимая информация уже была умело вытянута из него, поддерживать вот эти приятельские отношения ему не хотелось, ведь про себя никак, кроме приклеившегося к блондину ещё два года назад «хорька», он его не называл. Но и просто бросить сейчас общение было совсем неразумно, особенно зная чёткую иерархию, установленную в Слизерине за эти годы. - Что тебе? – резко обернулся назад Драко. Позади него сидела Дэвис, ехидно улыбаясь, острым кончиком пера ткнув однокурсника в спину и явно этим наслаждаясь. - Вам письмооо, - насмешливо протянула Трейси, отдавая Забини аккуратно свёрнутый кусочек пергамента, поверх которого мелким почерком с избытком завитушек было написано «Блейзу». Забини развернул записку, хмыкая. Броклхёрст интересовалась, как чувствует себя Лиза – сама она заглянула к ней вчера в обед, но не задержалась надолго, пробормотав что-то про Руны и очень важную тему. Он уже потянулся к перу, но в последний момент решил ничего не отвечать, просто скомкав записку и отшвырнув на край стола под удивлённый взгляд Малфоя. Если ей так хочется что-то узнать, пусть подойдёт и спросит лично. ***** Вторая пара закончилась, и ученики с радостью заполнили коридоры школы. В огромной толпе невозможно было спокойно пройти, и даже учителей сбивали с ног несущиеся куда-нибудь студенты. Пользуясь моментами свободы, младшекурсники с радостью начинали пихать друг друга, а особенно задиристые сразу же ввязывались в спор со старшими товарищами, наживая себе очередные проблемы. Лиза стояла около стены, воровато озираясь по сторонам и ожидая момента, когда на горизонте появится кто-нибудь из преподавателей. Прямо перед ней завязалась потасовка из студентов, и она рисковала пропустить столь удобный случай. Ладонь девушки в кармане мантии крепко сжимала небольшой круглый шарик, в ожидании подходящего момента для его использования. Что она будет делать, если её поймают, девушка не знала, и в последний момент решила, что можно будет списать свою неадекватность на болезнь. Наконец-то она увидела МакГонагл, идущую в конце коридора с толстой стопкой пергаментов в одной руке. Задержав дыхание, рейвенкловка медленно достала руку из кармана и сделала всего одно лёгкое движение, будто махнув рукой. Через секунду послышалось оглушительное «БАМ!» и в коридоре невыносимо завоняло навозом. - Так! – услышала она грозный голос профессора Трансфигурации прямо над своим ухом, и испуганно обернулась, готовясь лепетать объяснения своему поступку. – Мистер Смаджи, я вас уже предупреждала! Свободной рукой женщина держала за ухо упитанного мальчика, курса с третьего – Турпин часто замечала, как он лез драться ко всем подряд. Она умудрилась подставить ученика своего же факультета. - Это не я был! – упорно твердил мальчик, пытаясь вырваться. - Не смейте мне врать, - сказала МакГонагл, оглядывая коридор – толпившиеся здесь ученики быстро разбежались, а все, кто шёл мимо, старались побыстрее пробежать, зажав носы. – Мисс Турпин, а Вы почему не в больничном крыле? - Мне разрешили выйти. Я шла на обед, - немного смутившись, добавила девушка, собираясь как можно скорее уйти отсюда. - Хорошо, тогда Вы передадите мисс Патил и мистеру Голдстейну, что я жду их у себя в кабинете прямо сейчас, - женщина повела с собой рейвенкловца, которому, по-видимому, предстояла сейчас большая взбучка. Сейчас Лизе становилось смешно от только что проделанной выходки. Она и так знала порядок, принятый в школе, и никакой необходимости для дополнительных проверок не было; зато теперь она чувствовала себя ещё более раскованно, постепенно свыкаясь с мыслью о том, что иногда нарушать правила может быть довольно… волнительным. И иногда обманывать людей – тоже. Не то, чтобы ей хотелось поделиться с Забини этим неожиданным открытием, или сказать ему «спасибо» за предоставленный шанс раскрыть для себя новые необычные развлечения, но… Мерлин, кого она пыталась обмануть. Ей просто действительно начинали нравиться эти игры. С трепетом изучая огромное расписание занятий, вывешенное под стеклянной рамой прямо напротив входа в Большой зал, она еле сдержалась, чтобы не запрыгать на месте от радости, сопоставив колонки «понедельник» и «второй урок». Всё складывалось очень удачно, и оставалось лишь не допустить обидного промаха в какой-нибудь мелочи. - Какая неожиданность видеть тебя здесь, - с нескрываемой издёвкой протянул Блейз, подходя вплотную к её спине, обняв руками за талию и почти по-настоящему поцеловал в шею. Его дыхание было очень горячим и ей хотелось скорее отодвинуться в сторону, чувствуя себя крайне неуютно. Вот таких жестов до этого никто себе с ней не позволял, и становилось обидно, когда особенно чувственные, почти интимные моменты приходилось делить с ним, а не с кем-нибудь настоящим. Настроение резко испортилось. – Я не шутил, что сдам тебя обратно Помфри. - Я пришла на обед. Или мне и поесть уже нельзя? – всплеснула руками девушка, еле скрывая за улыбкой сильное раздражение. Она развернулась к нему, к своему огорчению при этом так и оставшись в плотном кольце сжимающих её талию рук. Здесь было не лучшее место и время для внезапного выяснения отношений, они оба это понимали, как и то, что ни одному из них уже не хватало сил притвориться, будто всё нормально. Лицо Забини, чуть осунувшееся за последние пару часов, выражало злость, очень знакомую ей, после которой непременно последует череда оскорблений и угроз в адрес её и близких ей людей. – Вообще-то, Забини, если бы не твоя великолепная идея с тренировкой, мне бы не пришлось сутки провести в небытие. Странно, что после такого у тебя ещё хватает наглости снова от меня чего-то требовать… - Отлично, - сказал Блейз, убирая руки в карманы брюк и даря ей наконец-то полную свободу. Его губы презрительно изогнулись, а тон не предвещал ничего хорошего. – Благодарность очень в твоём духе, Лиз. Надеюсь, ты не вляпаешься ни в какое дерьмо прямо сейчас, потому что мне уже надоело тебя из него вытаскивать. Он развернулся и пошёл в Большой зал, оставив её стоять одну в недоумении. По инерции сделав пару шагов вслед за ним, Турпин внезапно развернулась, чуть не сбив с ног какого-то хаффлпаффца, и побежала вверх по лестнице.