Лакрица

«Искусаю!» Вечерний туман окутывает эбеновую рощу, мешая найти правильный путь. «Загрызу!» Обувь слетает с ног из-за резвого бега. Голые ступни кровоточат, наступая на лесные груды острых валежников. «Обглодаю!» Хрустят коленные суставы. Носоглотка и лёгкие страдают, не справляясь с дыханием при быстрых манёврах. «Разорву!» Могучие корни эбена торчат из земли до самых коленок, вынуждая перепрыгивать и после каждой неудачи крутиться на земле, дабы спешно вскочить и спастись от длинных клыков. «Истерзаю!» Из горла рвётся истошный крик, когда огромный, неукротимый зверь нападает со спины, сбивая с ног, и придавливает её к земле… *** Хлоп! Дремота рассеивается, забирая с собой память погони и опасного монстра. Мозг реагирует быстрее тела, когда раздаётся скрип входных петель. Ей бы вскочить, как во сне, и бежать, бежать, бежать, но в реальности ресницы с трудом отлипают от кожи и медленно, до жути вяло поднимаются, чтобы увидеть входящую лохматую фигуру. Соображать тяжело. Гермиона отчуждённо пытается сфокусировать взгляд, но не выходит. Ей больно, холодно. Мучительно ломает и жжётся, вдобавок можно умереть от жажды, по-прежнему необходима ванная комната и прочее. — Правь хвост, киска, — в голосе вошедшего звучит странное сумрачное веселье. Она не помнит, как потеряла сознание и что сказала ему напоследок. Сколько прошло времени? Грейбек куда-то уходил и сейчас вернулся. О нет! Гарри! Гермиона в панике пытается сесть, испугавшись времени, когда с лица Гарри спадёт её заклинание. «Тёмный Лорд убьёт твоего дружка сегодня вечером, грязнокровка!» Слова фризски, точнее Беллы, отбивают по мозгу шумную дробь ужаса и отчаяния. Недавняя связь с Грейбеком теперь ощущается будто бы издалека, из параллельного мира, где у неё не было никаких забот, кроме борьбы за право отстаивать свою честь, а теперь Гермиона погружается в липкий страх за встречу Гарри и Риддла. Покрасневшие глаза наполняются слезами, у неё не остаётся надежды. Сморгнув солёную пелену, Гермиона смотрит на оборотня, ища спасителя, и… Ага, минутка на параллельный мир всё же остаётся, ведь иначе бы Гермиона не покраснела и не испугалась его пытливого взгляда. В ровной стойке с прямой спиной и опущенными вдоль тела руками Грейбек смотрит на неё из-под полуоткрытых век с каким-то необоримым господством. Гермиона шумно сглатывает, зацепившись за мысль: люди так не смотрят! Слишком сладострастно, но это не чувственное любование своим партнёром, а что-то другое, вроде жадного упоения от захвата желанной территории и вожделенного трофея. Бездонная, лукавая лазурь омывает её тело с головы до ног. О! Гермиона неуклюже прикрывает себя плащом, ведь до этого лежала совершенно обнажённая. Будто за компанию с лазурью, карие омуты скользят вниз, прослеживая многочисленные отметины, царапины, синяки и… Засохшие красноватые, белёсые разводы на промежности и бёдрах вынуждают судорожно вздохнуть и обречённо расслабить шею, чтобы опустить непривычно тяжёлую голову на пол и зажмуриться от всего случившегося. Она открывает глаза, когда его ботинок толкает по голени. — Подчиняйся и делай, что говорю, — невзирая на разную интонацию первых двух глаголов, где первое произнесено властно, а второе с примесью насмешки, Грейбек кажется весьма расслабленным, — вставай! Её мучают противоречивые чувства. Не то чтобы она ожидает от него какого-то особенного отношения после секса, но Грейбек ведёт себя так, словно между ними вовсе ничего не произошло. Да ведь?! Гермиона слегка хмурится, вспомнив, как часто он советует ей подчиняться, и только сейчас она удивлённо замечает, что его интонация при этом слове всегда звучит с одинаковой тональностью без примеси послабления. Видимо, так он приказывает своим волкам в стае. Неприятно чувствовать себя очередной жертвой, ведь судя по всему, сейчас он поведёт её наверх, отдаст на потеху фризской кобыле… да хватит, забудь про лошадей! Что ж, отдаст Белле, а то и Лорду, вот и всё… Есть ли шанс умереть раньше Гарри и Рона?! Она хочет первой, ведь в противном случае откусит себе язык, не справившись с горем от увиденной казни своих друзей, и в муках погибнет от кровопотери. Нет! Она должна! Должна попытаться ещё! — Фенрир, — глухо шепчет, с отчаянием хватает его за колено после ещё одного несильного пинка, он выгибает брови, прикусив правую щеку и едва сдерживает усмешку, а Гермиона крепче сжимает колено и умоляюще смотрит в его глаза, — они убьют меня! Пожалуйс… — Чёрта с два. Сначала шайри поджарит тебя в котле, потом зальёт своей похлёбкой и… — Я не понимаю! — … и только потом прикончит. — Кто такой шайри? — Такая, — всё же Грейбек открыто ухмыляется, но зубы активно сдерживают оскал, поочерёдно кусая щёки и губы, такое чувство, что он вот-вот сорвётся на хохот. — К-кто такая шайри? — Скаженная травница. Гермиона понятия не имеет, почему он так называет Алекто Кэрроу. Видимо, он вообще не называет имён и всех делит на конские масти… кроме самой Гермионы. Давай же! К чёрту гордость! Жизнь на кону! Гермиона не сдерживает слёз и, морщась от ломоты в теле, приподнимается, обхватывая его колено двумя руками. Лоб упирается в его ногу, она просит: — Пожалуйста! Не позволь им убить меня! Помоги мне и моим друзьям, прошу тебя! — перед глазами сверкают сцены последних дней и все её мысли про него. Кто бы подумал, что начиная мирно посиживать на сене, в итоге она окажется в столь унизительном положении у его ног, но в данный момент ей всё равно. Если он заставит сейчас лобызать свои ботинки, она сделает это, лишь бы выбраться из мэнора и спасти ребят. Услышав то ли смешок, то ли фырканье, Гермиона садится на колени, позволив плащу сползти с груди, и задирает голову, встретившись с ним жалобным взглядом. Его выражение лица призывает мгновенный озноб. Да! Она помнит похожий образ перед полнолунием: бледная кожа поблескивает, ноздри часто раздуваются, глаза чуть прищурены, а на веке выделяется синеватая складка с быстро пульсирующим сосудом, но это не влияние времени и погоды как раньше. К счастью, на губах по-прежнему ухмылка, что даёт ощущение безопасности. Гермиона не знает, как оценивать его реакцию, пока вдруг… Проясняет язык. Мокрый кончик медленно увлажняет нижнюю губу, даже задерживается на серединке, когда оборотень смотрит на её руки, цепко держащие его колено. Если бы Грейбек не был одет и не приказывал подняться, то Гермиона подумала бы… нет, она уверена, что он бы сейчас снова вдавил её поясницу в жёсткий пол и… он будет держать так крепко, двигаться так быстро, так громко дышать… Гермиона жмурится на мгновение, избавляясь от воспоминаний. — Признай, ведьма… — наклонив голову к плечу, он улыбается одним уголком губ и понижает голос до хриплого шёпота, — ты будешь так же умолять шайри, если она поможет твоим щенкам? Гермиона усердно ищет ответ, не понимая, зачем он вообще спрашивает об этом. Так и оставив кончик языка торчать изо рта, Грейбек направляет взгляд на её оголенную грудь… то есть на сердце. Гермиона знает правду. Конечно, она будет умолять тех, кто сможет помочь, но, с другой стороны, Грейбек… ну, особенный вроде, его она умоляет искренне от души. Язык пропадает в его рту, а губы изгибаются, когда Гермиона нервно бегает зрачками по лицу. Так же нервно, как и бьётся страдающее сердце. Что ж, теперь она немного подлизывается, отвечая неправду: — Нет, — к удивлению Гермионы, он наигранно утомлённо вздыхает и, сохранив ту же ухмылку, кивком указывает на её грудь. — Ложь. Она уже ожидает худшего за враньё. Скорее всего, он думает, что Гермиона просто платила ему за помощь. В страхе выпускает его ногу и прикрывает тело плащом, не зная, как объяснить свои непонятные чувства. Опускает голову, потеряв зрительную связь, но грубая мужская ладонь зарывается в кудри на затылке и дёргает. Грейбек делает шаг ближе, почти касаясь бедром её подбородка, вновь облизывает губы и рычит: — Проси и ползай сколько угодно… — она всхлипывает, готовясь к оскорблениям, но почему-то он как раньше ухмыляется и внезапно выдаёт, — у моих лап, — вдруг совершенно нагло он придвигает её голову к своему паху, нос почти касается ширинки, — или здесь, — хватка ужесточается, когда Гермиона рефлексивно упирается ладонями в его бёдра, чтобы оттолкнуться, — но ни одна кобыла не должна видеть твоё бессилие. Так, она не понимает. Он обижен и угрожает или наоборот предостерегает, мол, перед ним унижайся, а возле других играй в гордыню?! Гермиона срывается на крик: — О чём ты… я… По всей видимости, его терпение доходит до пика. Улыбка меркнет, переходя на саркастический изгиб рта. Вздёрнув её за гриву, Грейбек заставляет подняться с пола. Гермиона успевает зажать в кулак плащ и прикрыться, но когда выпрямляется в полный рост, то теряет равновесие от боли в теле и врезается в его грудь. На спине ощущаются острые когти. Оборотень прижимает её к себе, а другой рукой выше запрокидывает голову. Начав говорить, он обжигает её губы своим теплым дыханием: — Самки загрызут и не подавятся. Никогда не слабей в их присутствии, — теперь Гермиона не знает, чьё сердцебиение сотрясает грудину, её пальцы невольно царапают его ключицы, где кожа не скрыта под чёрной рубашкой, а Грейбек добавляет жёсткие ноты в голос. — Если поджилки слабые, то рычи связками и кусайся так свирепо, как если бы я вновь рвал твою целку! Потеряв дар речи, Гермиона высоко поднимает брови, изумляясь дикому, даже какому-то вдохновенному блеску в его глазах. Правда во взгляде ещё присутствует загадочная хитринка, которую она не может разгадать. Уже позже она будет удивляться себе, почему вдруг почти невинно слетает с губ: — Почему ты говоришь только о женщинах? Теперь брови поднимаются у Грейбека. Его рука скользит по спине, нажимая на позвонки. Гермиона неумышленно начинает дрожать, застыв взглядом на его губах. — Впредь твоя слабость перед ними будет меня злить. Впредь? Гермиона сглатывает и едва слышно переспрашивает: — Но почему только перед жен… почему перед самками? — А перед кем ещё?! — на лице начинают ходить желваки. Гермиона так сильно пугается резкого понижения тембра на этих словах и появления звериной гримасы, что интуитивно отстраняется, но он не позволяет далеко отпрянуть. Хватает за запястье, держа на расстоянии вытянутой руки. Рот оборотня искривляется в злости, а в глазах, будто бы из самых глубин, воспламеняются жёлтые крапинки. Боже, её дыхание ускоряется от страха или от… нет, про «или» она подумает потом, а сейчас замечает, как клыки задевают кожу… — Вздумала вилять хвостом? — когти вонзаются в запястье, но Гермиона смотрит только в его глаза, потихоньку понимая, в какую страшную беду её завела эта безрассудная ночь с врагом. О Господи! По телу проходит новая судорога, а разум подло смеётся чужим скрипучим голосом. Не смеётся, а лает, через раз сплёвывая в душу куски ядовитой лазури! Только сейчас она вдруг в полной мере осознаёт серьёзную истину, что переспала с независимым боевым командиром, лидером армии оборотней и вожаком собственной стаи, где заложены чёткая иерархия и система подчинения-доминирования. — Ну? — рычит он. — Вздумала? — Нет! — мотнув головой, Гермиона делит свои эмоции на страх и злость. — Но как мне тогда вести себя перед другими… — заминка для выбора между «самцами» и… — мужчинами? — либо намеренно, либо нет, но его пальцы сильнее сдавливают запястье. — Больно! — вскрикнув, Гермиона пытается вырвать руку и толкает его в грудь свободной ладонью, что снова позволяет плащу упасть на пол. — Отпусти! Мне больно! Его глаза спешно бегут по её телу. Чуть запрокинув голову, Грейбек медленно выдыхает через рот и бросает её запястье, да так, что Гермиона едва не падает вслед за одеждой. — Никак, — беззаботно пожав плечами, Грейбек вновь делает глубокий вдох и прерывисто выдыхает, явно успокаивая ревнивого зверя и вспышку ярости, а Гермиона поднимает плащ и кутается в него, трясясь от холода, — ты сука, вот и спасай себя от квёлых сук, а с этими я сам разберусь. Не злись! Но она хочет засунуть ему мыло в рот, а лучше рот в мыло, всю голову в мыло! Нет-нет, лучше прополоскать его за шкирку в ведре, обмыть, промыть ублюдка, скрутить и дёрнуть чёлку и чесать, чесать, чесать эти патлы жёсткой расчёской и тереть, тереть… Не злись же! Что-то тут странное! Он так безусловно говорит о будущем, словно уверен в твоём побеге от смерти! Думай! Я думаю! И что? Помыть и расчесать… ох боже, нет! Гермиона хочет, чтобы он перестал считать её слабой, но при этом помог сбежать! Однако она не уйдёт без Гарри и Рона. — А кто меня спасёт от тебя? — язвительность, так легко сошедшая с губ, удивляет обоих. Стрельнув новой вспышкой алчного блеска, Грейбек хватает её за волосы и ведёт к лестнице, придерживая перед собой. Гермиона поднимается босыми ногами по холодным ступеням, упрекая себя за то, что тратила время на Грейбека, вместо поиска своих штанов и ботинок. Несколько раз непослушное тело заваливается на стену. Гермиона подавляет приступ слёз, чувствуя ноющую боль в пояснице и ниже. Когда же они достигают первого этажа, она чуть ли не с горькой радостью за окончание подъёма тянет руку к двери, дёргает ручку на себя, её встречает полоска света по ту сторону, как вдруг… Продолжая стоять позади, Грейбек давит ладонью на дверь, захлопнув её, и резко прижимает Гермиону спиной к себе. Она замирает, ощутив касание губ к ушной раковине. — От меня тебя никто не спасёт, — Гермиона влажными ладонями цепляется за края плаща в области своих ключиц, но его рука всё равно прихотливо пробирается под ткань и, зажав грудь, начинает мять, будто с желанием глубоко впиться в плоть. Он шумно выдыхает, поводив сосок между пальцами, и слышит её тихий, встревоженный писк, когда другой ладонью грубовато отодвигает ткань у бедра и бесстыдно начинает поглаживать ягодицу. Гермиона склоняет голову, отстраняя ухо от юркого языка, но тем самым вызывает у него более хриплый стон с придыханием и рычащей ноткой. Попытавшись выгнуться, она жмурится от резкого сжатия обеих его ладоней. Грейбек вдавливает её в своё тело, заставляя встать на мыски, и носом зарывается в волосы у виска. Помяв грудь и ягодицу, его руки обхватывают тело плотными кольцами. Одна из них придерживает шею. Влажные губы скользят по её щеке. Перед тем как сказать, он издаёт неопределённую гортанную вибрацию: — Обглодаю до костей… — в другой ситуации она бы с ужасом приняла слова за угрозу и скорую расправу, но он произносит это таким блазнивым тоном и нескромно тискает тело, что другого посыла, кроме эротического, просто не может быть. Дежавю? Ей снилось что-то… Грейбек ещё раз зарывается носом в волосы, шумно делает вдох, а потом наполовину удовлетворённо, наполовину будто бы с сожалением выдыхает и резко отпускает, чтобы открыть дверь… *** В тёмном коридоре она спотыкается, услышав из соседнего зала различные голоса: Люциуса, Беллы и Гарри. О нет! Это конец! Сейчас Пожиратели вызовут Лорда и всё! Смерть! Поражение! Грейбек придерживает её за локоть и даже не останавливается, когда она в панике поворачивается к нему, на ходу ухватив за ворот его рубашки. — Отпусти меня! — взмолившись, она пятками упирается в пол, но он грубо тащит её вперёд. — Я сделаю всё что угодно! Дёрнув головой, Грейбек выгибает одну бровь и усиливает хватку. Словно утомившись от её слёз, он произносит с недовольством: — Не дёргайся, ведьма, здесь и так всё пропитано твоим запахом, — встретившись с ней взглядом, Грейбек морщит нос, но открыто ухмыляется. Гермиона хмурится и дрожит. До поворота остаётся совсем чуть-чуть. Ладно, она встретит смерть достойно. Гарри и Рон могли что-нибудь придумать. Но перед тем как выйти, Грейбек встаёт за спиной и неожиданно сжимает её плечо, останавливая на секунду, чтобы низким тембром сказать на ухо: — Даже эльф. Что? Гермиона поджимает губы. Они проходят в зал. Гарри и Рон сначала с облегчением встречают её с дальней стороны зала, но затем их глаза наполняются болью от увиденного. Да уж, остаться в одном пальто без обуви и с поцарапанным лицом — однозначно худшая картина. Но не хуже безумного довольства Беллатрисы из-за её потрёпанного вида. — Наконец-то, — с укором сплёвывает Лестрейндж в сторону оборотня и внимательно осматривает Гермиону. Грейбек толкает её к ребятам, едва не отправив лицом в пол, и хрипит: — Брыкалась, — и отходит в тень, либо вовсе покидает зал. Гермиона на мгновение утыкается носом в плечо Гарри и рядом зажимает ладонь Рона. Просто она рада, что они живы. Мерлин, она без сил, Грейбек, как ни печально, бросил её, но вдруг… — Здесь Добби! — под видом успокаивающих слов Гарри очень тихо шепчет ей на ухо. Гермиона не успевает удивиться и обрадоваться. Гарри и Рон специально близко стоят друг к другу и обнимают её. Следующие события она помнит как во сне, а именно — очень плохо. Беллатриса громко объявляет: — Тёмный Лорд долго ждал твоей смерти, Поттер! — осклабившись, она подносит волшебную палочку к предплечью, начав призыв. — Не разочаруй его! — и смеётся. В этот момент наверху раздаётся скрип, и с потолка прямо между ребятами и Пожирателями падает огромная, венецианская люстра, задевая Малфоя, который теряет палочку. — Добби! — эльф щёлкает пальцами после зова Гарри и передаёт ему палочку Люциуса. — Экспеллиармус, — Гарри вступает в дуэль с Беллой. Рон обнимает Гермиону, отступая назад, но… — Круцио! — в дверях появляется Амикус Кэрроу. — Редукто! Гарри успевает их защитить, но отдача взрывного проклятия проносится по стенам, разбивая окна, а вблизи от Гермионы разрушается высокая колонна. — Гарри Поттер! — Добби появляется рядом с ним, чтобы схватить и аппарировать, но Беллатриса невербально задевает его проклятием, вынудив вновь исчезнуть. — Бомбарда! — направив заклинание на упавшую люстру, Гарри получает несколько секунд, чтобы броситься к Рону и Гермионе, но… — Бомбарда Максима! — то же использует Амикус, ребята в разные стороны отскакивают с траектории воспламеняющейся мебели. Гермиона отлетает в другой угол зала, обречённо думая, что в отличие от неё, Гарри и Рон успевают сгруппироваться, а она слишком далеко… — Уходите! — Гермиона кричит, не справляясь со слабыми конечностями. Поскольку она безоружна и слаба, Амикус и Белла не обращают внимания на беспомощную жертву и продолжают атаковать ребят, а те защищаются. — Гермиона! — в свете ярких лучей и вспышек она слышит голос Рона. Нет! Она не успеет, не сможет. Пытается, встаёт, но расстояние слишком большое, её заденут заклинания. — Бегите! — вновь старается закричать, но, к её ужасу, кто-то сзади резко закрывает ей рот и двигает назад. Перед её глазами, на место, где она только что стояла, падает широкий металлический карниз и загорается огненная завеса из упавших гардин. Нет! Нет! Её схватили. Она успевает заметить на другой стороне рядом с Гарри раненого эльфа. Добби сейчас схватит друзей и исчезнет. Только эльфы и слуги Лорда могут аппарировать в доме Малфоев. И вдруг ощущения чужого тела становятся знакомыми. Гермиона прерывисто дышит ему в руку. Как и раньше Грейбек опаляет её ухо хрипотцой: — Я порезвлюсь с тобой в новолуние, ведьма, — он говорит быстро, но с привычной насмешкой. — Если захочешь спасти своих дружков от укуса, возжелай снова лечь под меня в обличье липкой, осклизлой суки! — она краем глаза видит его удлинённые клыки. — Теперь за тобой долг, Гермиона Грейнджер. Завозившись в его руках от услышанного оклика Гарри, она мычит ему в ладонь: — Какой д-долг? — спросив, замирает и сводит брови от потрясения, почувствовав, как Грейбек вкладывает в её руку приметную ткань с бисерной вышивкой. «Ну-ка, киска, помурлычь мне про награду!» «Сколько захотите.» Что? Пальцы нащупывают торчащее из её сумки виноградное древко. — Гермиона! — Гарри и Рон хватаются за Добби, но без неё не бегут. Краткий укус за ушной завиток и рычащее слово про долг: — Этот! Захлебнувшись спёртым потоком воздуха, Гермиона жмурится. Её стискивает воронка аппарации. Куда… Другая сторона зала. С правой стороны от Рона. Грейбек из тени толкает её к ребятам. — Подруга Гарри Поттера! — пищит Добби и щёлкает пальцами, ухватив всех троих. — Нет! — крик Беллатрисы и блеск кинжала в её руке. Ещё одна аппарация… Гермиона приземляется на мокрую траву и… — Добби, — голос Гарри, полный скорби, глубоко ранит душу, а домовик, одетый в сорочку, вязанную её руками, навсегда закрывает глаза. *** Гермиона обещает, что плачет в последний раз. После смерти Добби проходит неделя. Всё произошедшее теперь не кажется ночным кошмаром. То ли влияние слов оборотня о слабости, то ли смерть милого эльфа, но сейчас Гермиона не убегает от кошмаров и рационально обдумывает прошлое и будущее. С трудом верит в то, что Грейбек солгал Долохову о том, что не знает, где её сумка. Очевидно, именно он её и стащил, когда Белла использовала Круциатус, но что более невероятно: Грейбек не отдал вещи Пожирателям, хотя на момент разговора с Антонином вовсе не подозревал, что Гермиона способна ответить взаимностью на физический контакт. Значит, он с самого начала хотел помочь ей сбежать?! Получив плату за Гарри, собирался спасти только её? Нет, она не понимает ход его мыслей, но должна разобраться! — Мы не можем подвергать вас такому риску, — мрачно говорит Гарри, обращаясь к Молли. — Глупости! Пожиратели уже проверяли Нору. Молли ставит перед Гарри большую чашку чая, а Гермиона сидит поодаль в кресле, поджав ноги, и смотрит в пустоту. Всё же травму ублюдок ей нанёс, как физическую, так и эмоциональную… — Дорогая… — со второго раза Гермиона слышит Молли и поднимает лицо, встретив тёплый взгляд, — это… ты устала, наверное. Хочешь, я посижу с тобой? — миссис Уизли опускается на соседнее кресло, а Гермиона… Заторможенно смотрит туда, куда и Молли: на свои пальцы, перебирающие зубную связку. Вместе с пальто, к ней в руки попали кремни и трофеи Грейбека. Проклятие… больше она не убегает. Спрашивает у миссис Уизли разрешения почитать в библиотеке Артура. Ей нужно узнать всё, что известно про оборотней, но не информацию из учебников, которые она читала на третьем курсе, а более глубокую историю и влияние каждой фазы луны на поведение. Почему Грейбек сказал, что кулон Фенрира окроплён и… Да, она хочет узнать, что её ждёт в новолуние…