Лакрица

У неё опять свистнули все накопленные галлеоны. Перевернув очередной пергамент, Гермиона косо смотрит на бисерную сумку и прикусывает губу. Его слова про долг кажутся бессмысленной угрозой или уже свершившейся сделкой, ведь мерзавец обшарил её пожитки вдоль и поперёк, даже умудрившись поцарапать когтями портрет Финеаса Найджелуса Блэка. К слову, сам бывший директор возмущён до глубины души и отказывается поведать Гермионе подробности своей встречи с Грейбеком. Сначала она опешила, представив сцену их беседы, но потом с хрупким равнодушием махнула рукой, утомившись думать о мотивах своего оборотня. Стой! Предпоследнее слово — болезненная рана и повод для злости. Гермиона прикрывает веки и грустно вздыхает. Ей нужен перерыв. Последние дни она буквально оккупировала комнату Чарли Уизли, а всё из-за того, что его коллекция книг превосходит библиотеку Артура по всем важным для неё критериям. Если у мистера Уизли нашёлся только потрёпанный Кодекс поведения оборотней, который, по всей видимости, открывался лишь раз перед общим собеседованием на работу в Министерство, то у Чарли из-за его должности в драконоведческом заповеднике оказались не только справочники и книги по волшебной зоологии, но и учебники о классификациях магических существ. Гермиона выгибает спину и отодвигает стул, чтобы встать и с высоты посмотреть на все пергаменты, аккуратно разложенные на широком столе. Вместе с информацией о влиянии луны на оборотней, она кое-что узнала про волка Фенрира. Сначала взгляд останавливается на свитках профессора Марлоу Форфанга, изучавшего образ жизни оборотней, а потом Гермиона смотрит на справочник по целительству и с трудом сдерживает наплыв дрожи. Оборотничество настолько видоизменяет и перестраивает организм, что ни одна другая болезнь не способна ослабить крепкий иммунитет. Неудивительно, что Грейбек даже зимой носит холодную одежду, видимо, он вообще никогда не мерзнет. Если подумать… О, не начинай снова! Нет! Сейчас она больше не плачет и не торчит в ванной по три часа, отмываясь от его отметин и скверной памяти о насилии. Просто думает рационально, на будущее готовясь использовать знания во избежание нового нападения… и для защиты! Итак… Если подумать, то его кожа всегда была горячей, превышая стандартную температуру обычного человека. Что из этого следует? Что-что?! Он «не человек»! Говорил же! С пылу с жару лохматый сквернослов. Горячий нечеловек! Нет, важно другое: Инсендио, брошенное в профессора Люпина на третьем курсе, заведомо не спасло бы её от растерзания. Что для магов — сильный ожог, для обращённых оборотней — небольшое покраснение. Сложив руки на груди и поёжившись, Гермиона обходит стол, неспешно мерит шагами комнату и думает… Ежемесячные обращения — мучение в чистом виде. Теперь она понимает, почему он старательно осматривал её тело и сделал определённый вывод. Во время трансформации кости меняют форму, разрушая и растягивая хрящевую ткань. Оборотни чувствуют боль не столько от изменения костей, сколько от их давления на нервные сплетения. Именно поэтому Грейбек сказал ей про локтевой нерв и… ну, иногда по его виду сложно понять эмоции, но в тот раз он будто бы расстроился. Гермиона не знает, как оценивать такую реакцию: он огорчён из-за того, что ей будет больно, или от того, что из неё получится слабый оборотень… Думать об этом — всё равно что вновь содрогнуться от случайно проглоченного кислого плевка. Гермиона подходит к столику, где Молли оставила ей чай с молоком и… твою ж… ореховый пудинг… типично английский. Аппетит сразу исчезает под пятками. Гермиона зажимает переносицу и кривит лицо. В Норе оставаться опасно, но у ребят нет чёткого плана. Гарри ходит бледной тенью из-за смерти Добби, Гермиона с трудом справляется с душевной травмой, а бедный Рон бегает туда-сюда между ними, стараясь поддержать и успокоить то одного, то другого, но в итоге сам впадает в хандру, оставив эти обязанности для своей матери. Гермиона не сообщила ребятам, но в первый же день с горькими слезами рассказала Молли о связи с оборотнем. Миссис Уизли с жалостью обнимала её всю ночь, а потом покраснела и принесла дурно пахнущий отвар со словами «на всякий случай». Да, Гермиона всё же и эту тему обдумывает и приходит к мнению, что угроза Грейбека о сцепке имеет конкретные особенности. Отставив поднос с едой, Гермиона возвращается к столу и поднимает перед собой книгу румынского магозоолога. Удивительно, но как раз интимный вопрос позволяет ей узнать природу магического существа, с которым она познакомилась на первом курсе. В основном численность оборотней увеличивается из-за укусов и нападений, а не из-за потомства. Это связано с тем, что женщинам сложнее контролировать сознание, даже при использовании аконитового зелья. Оборотничество не всегда передаётся по наследству, значит, обычные дети рискуют погибнуть от рук собственных матерей в период полнолуния. Гермиона всем сердцем жалеет несчастных жертв ликантропии. Убить своего ребёнка… что может быть более ужасным, чем узнать чудовищную правду после обратного обращения?! Бедные женщины и их дети… Убрав прядь волос за ухо, Гермиона листает странички, уже зная содержание книги, которую успела прочитать дважды. Лёгкая улыбка касается губ, когда она подавляет плохие мысли и читает заветный абзац: «Официально подтверждено лишь несколько случаев появления на свет волчат, получивших впоследствии статус магических существ. Слишком редкий феномен: когда два оборотня решают спариться при первой полной луне, то в результате могут родиться разумные волчата, похожие на обычных волков, но с достаточным интеллектом, чтобы понимать человеческую речь». Подходит Фенриру. Гермиона лишний раз удостоверяется в том, что его волчья наружность является единственной и необратимой… судя по информации из книги, волчата не превращаются в людей, а так и остаются в облике животного, но с ясным сознанием. Единственная запись, которую Гермиона не может понять, это небольшое примечание: чтобы зачать такого волчонка, самка и самец должны быть оборотнями с рождения, а не обращёнными в период жизни. Таки раритетный Фенрир — чистокровный волк, раз не обращается в человека, но вместе с этим фактом, который вызывает у Гермионы чуть ли не гордую радость за своего уникального фамильяра, на поверхности появляется вопрос: кто, собственно, родится на свет, если один из родителей будет не чистокровным, а обычным человеком или новообращённым? Оборотень по виду Люпина или Грейбека? Полуволк? Просто волк? Никто? Быть может, недоразвитая псина… Гермиона вспоминает оборотней с тушами на плечах, вовсю удивляясь их различиям, и подводит итог: заразиться ликантропией — то же самое, что родиться заново, получив определённые отличительные черты и своеобразные навыки, вроде обострённого слуха и нюха. Вдох. Дыши. Спокойно! Она садится за стол и складывает ладони в замок. Держит спину прямой и хмуро смотрит в никуда, но на самом деле думает о Грейбеке. Вмиг становится страшно от вывода своих рассуждений: он не совершает ошибок относительно личных приоритетов. Почитав книги Чарли, да и вспомнив лекции профессора Снейпа и рассказы Люпина, Гермиона собирает факты из памяти и свои наблюдения за независимым командиром. Он заслуженно имеет статус лидера оборотней. Силён, вынослив, жесток, отлично развит физически, категоричен, агрессивен, расчётлив, настойчив, требователен до применения насилия и наказания. Идеальная машина для убийств, приемлемый слуга Тёмного Лорда, но… Ага, приемлемый, как же?! Он постоянно ворует деньги, не брезгует грязным сексом и по шокирующим обстоятельствам неравнодушен к её матке. Гермиона водит пальцами по вискам. Грейбек не только предал Волдеморта, когда помог ей сбежать, но и даже не удосужился предупредить Пожирателей о появлении Добби, хотя знал о нём. Неспроста оборотень сказал, что весь дом пропитан её запахом. В тот раз она не поняла подтекст, а сейчас в полной мере осознаёт, что обязана ему жизнью. Пусть он забрал из сумки галлеоны, но ничего более не забрал и вернул её вместе с волшебной палочкой. И здесь, наконец, в мыслях наступает всеобщий коллапс. Грейбек — хороший вожак для своих оборотней, но плохой исполнитель для Лорда. С одной стороны, это хорошо для Ордена, ведь враг не верен идеям Пожирателей, с другой, это плохо для самой Гермионы, поскольку сложно не заметить его ненормальный интерес по отношению к ней. Интерес? Мягко сказано, скорее всего, она закрепляет какой-то вирулентный статус в его глазах и обещание, что долг будет выплачиваться ещё очень долго. Даже режет слух: долгий долг, будто отдать или исполнить его вовсе невозможно, только и остаётся заикаться с этим «д». Определенно, Грейбек опасен в первую очередь из-за того, что сохраняет ясность ума, не совершает ошибок и живёт согласно своим прихотям. Раз он обходится без аконитового зелья, то сила воли завышена до предела. Он остановил себя перед полнолунием, терпеливо охранял её от Пожирателей, выбрал момент для соития, когда его клыки и когти не вонзились бы во внутренние органы, отогнал фризску, толкнул Гермиону к друзьям в аппарационную воронку. И это теперь долг! Но разве с неё недостаточно?! Он уже забрал всё, что можно было… «Если захочешь спасти своих дружков от укуса…» Можно ли считать это условием сделки? Он серьёзно намекает, что способен забыть приказы Лорда, или же просто угрожает?! Гермиона злится на себя за простую правду, заключённую в том, что она постоянно ищет двусмысленность в его речи, как если бы разгадывала характер и поведение хитрого человека. Нужно рассуждать иначе, ведь в этом заключается спасение: как ни грустно, но Гермиона должна отбросить гуманность. Думать о Грейбеке проще, когда она напоминает себе: — Животное, — выдохнув, она закрывает глаза и занимает руки новым пергаментом. Ей легче, когда она думает о нём, как о животном. Раньше она наоборот убеждала себя в его человечности, а сейчас так думать нельзя, ведь в этом случае их контакт станет чересчур личным. Он зверь, зависимый от луны, хорошо! За несколько минут его лицо меняется от обычного до дикого, глаза начинают пылать, даже движения становятся более рьяными или наоборот бесшумными и гибкими, как у волка. Если всё это детально изучить, то в каком-то смысле можно направить знания в свою пользу. Ха! Он не позволит. Подчиняйся, кстати… Но… Не получится… Но если думать, как о животном, то любого зверя можно приручить… Но он… Животное! Животное! Тебе неприятно, но так и вправду легче! Что ж, ладно, агрессивное животное, у которого в приоритете частое совокупление, еда и… и всё, видимо. Не совсем, ещё есть потребность в свободе звериных инстинктов. Ведь именно поэтому Грейбек поддерживает Лорда. Ему позволено открыто бесчинствовать и кусать всех подряд. Гермиона сводит брови на переносице. Тогда почему он её не укусил? К счастью, конечно, но ведь угрожал, запугивал, а в итоге просто отпустил. Гермиона не может понять его отношение к ней… Стоп! Снова ошибка! Животное! Животное! Думай, как думает зверь! Ну, тогда она ему просто нравится, как самка, по запаху, по виду… по сексуальной совместимости, если такая вообще есть. Просто несмотря на боль от потери невинности, Гермиона смогла кончить, что указывает на некую совместимость. Ладно! Животное! Он — животное, и обладает мощным половым влечением, способным отправить партнёра в длительный сексуальный загул. Точка. Ни чувств, ни сожалений, лишь голый инстинкт. Сложно. Гермиона переступает через моральные принципы, насильно заставляя себя не видеть в нём человека. Так проще! В ином случае, совесть погубит остатки гордости и здравого смысла. Задумавшись, Гермиона с удивлением обнаруживает в своих руках зубную связку. Оказывается, из них двоих ворует не только Грейбек. А ещё её вновь поражает чувство, испытанное в Королевском лесу: чем дальше от оборотня, тем сильнее страх. В подвале, отбиваясь от его лап, она злилась и сопротивлялась, в определённый момент позабыв трепет страха, но теперь, изучая жизнь оборотней и думая о Грейбеке, тело само по себе содрогается от одной только мысли, что она имеет извращённую ценность для него. «У оборотней нет ценностей, только приоритет…» Грейбек отпустил её исходя из личных мотивов, наплевав на службу Лорду. Что ж, Гермиона ещё раз просматривает книги, собирает нужные в свою сумку и покидает комнату Чарли. Если она для него считается приоритетом, то существует вероятность как-то повлиять на челове… на животное. *** — Это моя вина, Гермиона, — Гарри отстранённо водит палочкой по карте мародеров, наблюдая за Джинни. — Я назвал имя Сама-Знаешь-Кого, когда ты вышла из палатки, а потом на наш лагерь напали. Гермиона не знает, кто из них двоих более бледен и измучен, но страдание Гарри в одно мгновение призывает совесть из глубины души. Глупая она, пропадала в своем горе вместо того, чтобы быть рядом с ним! С решительным выражением она садится рядом и дотрагивается до его руки. — Ты не виноват. Лагерь был защищён сильными чарами, которые блокируют связь с именем Сам-Знаешь-Кого. — Тогда как нас нашли? — Оборотень услышал. — Я не верю в такое совпадение. Гермиона прикусывает губу и тяжело вздыхает, устало помассировав затылок. — По-моему, это из-за меня нас… — Опять Паркинсон! Моргнув, Гермиона удивленно переводит взгляд на Гарри и думает, что ослышалась. — Ты посмотри, — с недовольством он показывает ей карту, — они встретились в коридоре, а теперь Джинни направляется в больничное крыло! Гермиона хмурит лоб, смотря на карту. Панси и вправду не спеша спускается в подземелье, а точка Джинни быстрыми шагами преодолевает расстояние до лазарета. Что между ними произошло? — Уже второй раз за неделю! — Гарри зарывается ладонью в волосы и сводит губы в тонкую линию. — Уж лучше Паркинсон, чем Кэрроу, — бормочет Гермиона, — слизеринка не сможет сильно навредить. Через некоторое время в комнату заходит Рон, и каждый из них старается абстрагироваться от личных терзаний, чтобы обсудить дальнейшие действия по уничтожению крестражей. *** — Хочешь посмотреть? — голос Рона заставляет её вздрогнуть и схватиться за сердце, но потом она смеётся и возвращает взгляд на… — Нет, просто думаю, почему твой отец хранит столько ножей? Наклонив голову к плечу, Гермиона рассматривает настенные сувениры, украшающие кабинет Артура, и удивляется несоответствию некоторых вещей с мягким характером их хозяина. Рон подходит и встаёт сбоку, скептически всматриваясь в рукоять абордажной сабли, где нечётко можно увидеть дату ковки. — Когда мне было десять, отец получил задание от Министерства, — Гермиона мягко улыбается, представив Артура за сбором этих клинков, — изучить маггловскую обработку металла и сравнить с магической мастерской. — Ты… — замявшись, Гермиона задерживает взгляд на небольшом ноже с клиновидной заточкой, — ты умеешь… — не подобрав слово, она кивает на клинок, но Рон отрицательно качает головой. Когда-то она видела по телевизору, как оружейники кидают и вращают ножи… так, как Грейбек тогда на дереве. Гермиона сглатывает, вспомнив свои напрасные попытки обороняться. Он голыми руками схватил лезвие и просто выдернул его из её ладони, но… «У тебя не дрожит рука.» Можно ли считать, что у неё есть задатки для крепкого удара? Честно сказать, она потрясена от своих же мыслей, но при каждой встрече с Грейбеком волшебная палочка становится бесполезной. Этот кинжал или нож мистера Уизли… она не знает различий… неплохо подошёл бы для крепления на ноге. — Рон! — за своими мыслями Гермиона пропускает момент, когда он тянется к клинку. — Вот, — лезвие поблёскивает, навевая мысли о добавлении в сплав серебра. — Я не могу его взять! — Ничего страшного, Гермиона, папа давно говорил, что нужно сменить обстановку. На глаза наворачиваются слёзы. Гермиона так давно не чувствовала нежной заботы. Такой простой подарок вызывает скромное счастье просто потому, что появляется ощущение настоящей дружеской поддержки. — Гермиона, — Рон с лёгким смущением проводит рукой по её волосам. — Спасибо. Просто обнять, просто прижаться, просто надо для сердца. Аккуратно положив нож на стол, Гермиона приобнимает Рона, а он обнимает в ответ. *** — Экскуро! — снова и снова. Чисто! Но… — Экскуро! — Гермиона знает, что ткань абсолютно чистая, но такое ощущение, что его запах преследует её повсюду. Походив по комнате, она несколько раз останавливается напротив гардеробной двери, где висит пальто Грейбека. — Экскуро! — лёгкий взмах, и ещё дополнительные чистящие чары. На столе лежат кремни, которые так же, как и связка, частенько оказываются в её руках. Гермиона глубоко вздыхает и прячет его трофеи в бисерную сумку, а пальто… тоже нужно убрать, но она подходит ближе. Так странно, и рост такой же, как у него. Тянется к вороту, чтобы убрать несуществующую пылинку, а про себя думает, что его слова про новолуние, к счастью, так и останутся словами, ведь скоро эта фаза луны пройдёт, и… — Гермиона! Вздрогнув, она резко поворачивается в сторону двери, но голос миссис Уизли сразу объясняет: — Здесь Джинни! Что? Спустившись на первый этаж, Гермиона застаёт обнимающихся Гарри и Джинни. — Макгонагалл помогла мне! — радостная Джинни сжимает Гермиону, улыбаясь во все зубы. — Разрешила провести выходные в Норе! — Это замечательно! — скорее всего, Минерва догадывается, где скрывается золотое трио, но в момент, когда Джинни начинает рассказывать, что Лорд отозвал всех Пожирателей из Хогвартса на ближайшие дни, в её душе вспыхивает страх, а шестое чувство заставляет переглянуться с Гарри и нахмуриться, встретив в зелёных глазах похожую тревогу. *** «Предатели крови несколько недель скрывали семью грязнокровных волшебников, но отдел Корбана Яксли вовремя нашёл доказательства виновности, в связи с чем супруги Патил отправлены в Азкабан, а маггловские выродки, которые скрывались в их доме, подлежат казни через поцелуй Дементора.» Магическое радио ввергает всех присутствующих в ужас и оцепенение. «После ареста родителей местонахождение Парвати и Падмы Патил остаётся неизвестным…» — Они в Выручай-комнате, — Джинни закрывает ладонью глаза, сдерживая слёзы, — их тоже обвиняют в сговоре со своими родными. Молли беспокойно смотрит на часы, ведь мистер Уизли редко задерживается на работе. Гермиона с силой сжимает подлокотники, пытаясь отогнать волнение, но… — Мы должны уходить! — её тихий голос кажется совсем сиплым, тем не менее все поворачиваются к ней. — О чём ты, дорогая? — Молли поочередно смотрит на своих детей и на Гарри с Гермионой. О том, что угроза Грейбека принимает серьёзный оборот. — Пожиратели могут прийти сюда! — Гермиона встаёт с кресла, но в глазах мутнеет, её ведёт. — Но они уже проверяли… — Грейбек сказал, что… — покраснев, она говорит уклончиво, — что в новолуние есть вероятность нападения. Гарри тоже встаёт с дивана, принимая её сторону. — Скорее всего, Том приказал проверить все дома ещё раз. Возможно, для этого он вызвал к себе Кэрроу, — печально и наполовину гневно чертыхнувшись, Гарри прижимает пальцы ко лбу, — для новой зачистки. Нет! Нет! Только не… «Я порезвлюсь с тобой в новолуние, ведьма.» Это совпадение, он не мог знать, что Лорд готовится проверять всех лиц, которые раньше контактировали с Гарри или с Дамблдором. Почему не мог? Командир, ведь! По-видимому, Пожиратели заранее знали и готовились… Господи! У неё застревает комок в горле от страха и подозрения о новой встрече. — Гарри, я возьму сумку и… Не успев договорить, Гермиона резко поворачивается на вскрик Джинни, которая подбегает к окну и говорит: — Горностай! Всё. Она даже не смотрит в окно, догадываясь о том, что перед ними скоро появится телесный патронус Артура. Бросается на второй этаж, на ходу колдуя манящие чары. Всё необходимое, включая пальто, отправляется в сумку, но… Этажом ниже раздаётся взрыв. Горностай Артура не успевает и слова сказать, патронус рассеивается. Гермиона теряет драгоценную минуту и пропускает атаку на дом. — Гарри Поттер! — когда она бежит с лестницы, камин разрушается, а через открытое окно вдалеке раздаётся крикливый голос Беллы. — Отомсти мне за Сириуса Блэка! — Сюда, — Молли толкает Рона и Джинни в сторону кухни, где есть запасной камелёк, подключенный к каминной сети, но… — Гарри, нет! — надсадный голос Джинни почти оглушает перепонки, когда Гермиона пытается что-то разглядеть в клубах дыма. Опять чувство дежавю? Палатка тоже пылала… Провокация Беллатрисы — рычаг давления на Гарри. Он выбегает из дома, а Джинни за ним. — Аква эрукто! — Молли пытается потушить огонь. — Тергео! — Рон прочищает выход на улицу. Гермиона тоже колдует, но в итоге чувствует всплеск адреналина и, закрыв глаза, бросается через дымовую завесу, кубарем вылетев на крыльцо и получив ожоги. Что теперь? Успев заметить рыжую макушку Джинни среди кукурузных всходов и убедившись, что Рон с Молли покинули горящий дом, Гермиона перебрасывает сумку через плечо и устремляется вперёд. — Гарри! — зовёт, заметив вспышки заклинаний на поле. — Джинни! — стебли ударяют по коленям, Гермиона задевает лицом колючие бутоны. — Ступефай! — среди зелени она замечает фигуру Пожирателя. О нет! Шаги повсюду. В небо поднимаются зелёные лучи, и звучит смех Беллатрисы. Краем глаза Гермиона видит искры и заворачивает, пытаясь найти Гарри и Джинни. Ей сложно дышать. Связки едва выпускают крик: — Джинни! Гермиона резко останавливается, в панике крутясь и не зная, куда дальше, как вдруг… — Экспеллиармус! — она слышит Джинни, моментально чувствует облегчение, но… — Редукто! Нет, пожалуйста! Боже… Гермиона так сильно сжимает палочку, что хрустит сухожилие. — Помогите! — Джинни снова кричит. — Помогите! И тут неведомая сила, даже без участия какого-либо расчёта, придаёт решимости. Она спасёт Джинни, обязательно спасёт. Гермиона выбегает на открытый участок, где кончается кукурузное поле и начинается перелесок с высокими деревьями, и делает только одну ошибку: на мгновение замирает, издав судорожный вздох. «Если захочешь спасти своих дружков от укуса…» Он замечает её сразу же. Гермиона испуганно раскрывает глаза. Грейбек держит Джинни спиной к себе, сжимая горло. Его лицо искривлено дикой, яростной гримасой, изо рта выделяются клыки, глаза пылают жаждой убийства… они стоят к Гермионе боком. Джинни сильно жмурится и не замечает её, только дёргается и кричит: — Гарри! Кто-нибудь! Пожалуйста! Любое заклинание заденет Джинни, но Гермиона всё равно быстро вскидывает палочку, намереваясь атаковать, как в то же мгновение округу заполняет визг Джинни, а острый коготь вспарывает кожу на сонной артерии и давит… Нет! Нет! Бывает такое, что одна секунда как вечность. За это время Гермиону оглушает хриплый, скрипучий голос в сознании: «Если захочешь…» Она не знает, что происходит в его голове в этот момент, но такое ощущение, что Грейбек точно понимает её метания, ведь за какие-то мгновения его рот изгибается в косой ухмылке, а глаза сужаются. Безотрывно держа зрительную связь, он вонзает коготь… текут алые капли на шее Джинни. Потом он укусит! Один, два, три… Гермиона мученически морщит лицо в жалости и осознанно, а может и нет, бросает палочку перед собой. Идиотка! Он не человек чести. Грейбек просто порвёт её горло, а потом возьмётся за тебя, но… Джинни снова вскрикивает, когда оборотень откидывает её в сторону. Так и не заметив Гермиону, она срывается наутёк, продолжая искать Гарри. Её до костей омывает жар его взгляда. Звучит пара слов: — Новолуние, киска. А в голове её жалят осы. Гермиона пускается вперёд, чтобы схватить с земли палочку, но он реагирует быстрее. И она бежит, бежит в другую сторону, оставляет древко и со всей прытью несётся в перелесок. Боже, боже, нет! Она слышит его за спиной. Слышит хруст веток, а разум предательски вспоминает сон. Нет! Нет! Он искусает! Вокруг собирается ночной туман. Он загрызёт! С ног слетает домашняя обувь, и голые ступни начинают кровоточить. Обглодает! Нос сопит. Чьё она слышит дыхание: своё или его? Разорвёт! Гермиона задевает корни деревьев. Перепрыгивает и падает, крутится по земле и вскакивает… Истерзает! Рука нащупывает нож за поясом, выдёргивает его, и Гермиона истошно кричит… когда огромный, неукротимый зверь нападает со спины, сбивая с ног, и придавливает её к земле…