Лакрица

— Бомбарда Максима! — в конце длинного коридора раздаётся мощный взрыв. Гермиона и Рон резко тормозят, успев выставить перед собой щиты. В клубах сизого дыма крупные обломки разлетаются в разные стороны, сотрясая волну их защитного Протего. Барабанные перепонки попадают под трель громких звуков от бойни по ту сторону разрушенной стены. Гермиона тяжело дышит и щурится, пытаясь хоть что-то рассмотреть, но потом отчаянно сжимает руки в кулаки и кричит: — Сюда! — толкает Рона в другую сторону, в обход, им нужно найти змею. Они бегут, игнорируя крики и грохот позади, но неожиданно… — Авада Кедавра! — яркий зелёный луч сверкает в расщелине, образовавшейся в стене от недавней Бомбарды. — Конфринго! — Экспульсо! — вместе с другими заклинаниями звучат различные громкие голоса, но один из них сразу заставляет Рона остановиться. — Это Перси! Гермиона тормозит вслед за ним и поворачивается в тот момент, когда Рон устремляется к проёму, через который слышен истошный крик его брата и шум от множества дуэлей. — Рон! — она только собирается подбежать к нему и сократить расстояние, как вдруг… Доля секунды… По коридору проходит сильнейшая вибрация. Гермиона не видит источник, но слышит скрипучий треск где-то слева… «Уши — это глаза, которые никогда не моргают. Реагируй, пташка…» — Протего! — за секунду до нового близкого взрыва, сделав резкий взмах, Гермиона мгновенно поворачивается на мысках вокруг своей оси. Стена рядом с ней разлетается крупными блоками под силой чужого заклинания на той стороне. Гермиона закрывает себя защитным полем, жмурится от яркого света и напрягается от порыва ветра, держа перед собой палочку, а вокруг неё пролетают острые осколки и большие камни. Если бы она промедлила хотя бы на мгновение, потратив время на то, чтобы повернуться и посмотреть, то её снесло бы огромным блоком. «Шустрее, расторопнее и умнее, не робей, Гермиона Грейнджер.» Господи, она старается, она надеется и помнит… а ещё Гермиона тренировалась… *** — Это правда? — рука Рона подрагивает на её плече, когда они оказываются в безопасном месте после обмена пленными. — Что? — она сглатывает, прекрасно понимая, что он имеет в виду, и чувствует жгучие пятна на щеках. Сердце разрывается на части, не зная, как вести разговор. Будь рядом Грейбек, то сразу бы понял степень её смущения по сердечному ритму. Ребята подавлены и измождены, Рон пережил потерю родного дома, а Гарри пострадал в дуэли с Беллой на кукурузном поле. И вот, теперь, вернув Гермиону, они узнают, что командир оборотней использовал её в низменных целях. — То, что… — Рон переглядывается с Гарри, который сидит рядом и смотрит в ответ самым горьким взглядом на свете, — то, что сказал Грейбек, это правда? На какой-то миг, увидев в глазах Гарри боль, а у Рона подступающую злость, Гермиона думает об актуальности лжи, ведь в её простом отрицательном ответе таится много ценностей, но есть ли смысл прятать собственную слабость, когда ребята так сильно страдают из-за её состояния и совершённого похищения?! Не лучше ли показать другую сторону всего случившегося? Полезную сторону… «Ты же не слабая и не наивная! Докажи!» Гермиона моргает, услышав басовитый голос, будто бы шепчущий в его любимое местечко за её ухом чуть выше мочки. — Да, — глубокий вдох, она не станет лгать и прятаться. — Это правда, — ей стыдно, больно, но сейчас, когда война забирает невинные жизни, Гермиона воспринимает события, как способ хоть как-то повлиять на скорый финал, где в бою встретятся Орден Феникса и Пожиратели смерти, — но я не пострадала так сильно, как могла бы в других обстоятельствах, и узнала полезную информацию. — О чём ты? — поперхнувшись от нахлынувших чувств, Рон сжимает кулаки и горбится, едва сдерживаясь, чтобы не вскочить и не ходить туда-сюда, пока нервы не потеряют напряжение. А вот Гарри бледнеет как смерть. Гермионе знакомо это выражение. Сохраняя молчание, он просто опускает мертвеющий взгляд в пол. Покрытые красными сосудами, глазные белки поблескивают, на щеках напрягаются скулы. Ему очень больно… и именно эта реакция заставляет Гермиону схватить обоих ребят за руки и приблизить к себе, хотя они и так сидят рядом. Беспечное «к чёрту» здесь не работает, поскольку Гермиона обдумывает каждое своё слово, чтобы окончательно поставить точку в недосказанности. — Как вы думаете, почему на мне надето его пальто?! — она кивает на своё тело, которое закрыто мужской одеждой. Да, Грейбек не забрал его, а накинул ей на плечи перед тем, как покинуть амбар. — При чём здесь его одежда? Он принудил тебя к… — При том, Рональд, что он не только оставил меня в живых, но и проявил заботу. Нет, она явно говорит неправильные слова. Гарри хмурит лоб, бледнея ещё больше, а Рон недоуменно кривит рот. — Ты не в себе, Гермиона, какая ещё забота? — голос Рона повышается, как и градус ярости. — Такая, — тихо вздохнув, она набирает воздух в лёгкие и, отведя взгляд, наделяет голос утвердительной интонацией, — которая поможет нам победить. Выгнув бровь, Гарри спрашивает: — Как? Гермиона устало приподнимает уголок губ в мягкой улыбке и отвечает: — С волчьими подсказками… *** Выставив перед собой другую руку, чтобы закрыть глаза от яркого света, Гермиона щурится и усиливает защитное заклинание, оказываясь в воронке, закрывающей её от обломков. — Гермиона! — хвала великим магам, камни не задевают Рона, который зовёт её с другого конца школьного коридора. — Протего тоталум, — новый взмах отталкивает камни, позволяя ей рвануть вправо, где больше пространства. — Я здесь, Рон! Гермиона только собирается использовать заклинание Тергео, чтобы очистить путь, как вдруг со стороны Рона раздаётся новый взрыв, но он успевает защитить себя. Пол разрушается, отделяя их друг от друга. Вместе со взрывом одна из стен рядом с Гермионой вовсе исчезает, и последнее, что ей удаётся услышать от своего друга, это отчаянный зов её имени. Гермиона падает в напольный пролом, крепко держа палочку и контролируя чары, создающие вокруг неё защитную сферу. Камни и острые доски огибают невидимое поле, но Гермиона крутится, как в колесе, с трудом различая очертания. Всё-таки на миг ослабляет защиту, ужаснувшись месту приземления. — Импедимента! — Авада К… — кто-то теряет палочку, так и не пустив смертельное заклинание. — Экспеллиармус! — Экспульсо! — чей-то знакомый голос. Гермиону ослепляют вспышки и лучи. В носу жжётся от пыли и дыма. Неудачно приземлившись на груду камней, Гермиона ощущает щемящую боль где-то под коленкой и на правом боку. Она оказывается в огромном зале для дуэльных тренировок, хотя едва ли помещение напоминает школьную арену. Кругом творится хаос из всполохов заклинаний и разрушающихся стен. По всему залу разбросаны столы, дуэльные помосты пылают, отправляя вверх клубы дыма. Повсюду сражаются Пожиратели и участники Ордена. Гермиона зажимает рану на ноге, изо всех сил стараясь быстро подняться. — Редукто! — она отскакивает, вслепую выставляя защиту. Кувырок отзывается новым страданием, поскольку она задевает раны. Веки сами по себе закрывают глаза, а пальцы слабеют, почти выпуская палочку, но… «Боишься боли?! Не допускай её появления, а если допустила, то терпи и не реви!» Терпи, боже, больно, но не реви! Гермиона с ужасом слышит крик Джинни и голоса Дина и Симуса. Они где-то рядом, но… — Грязнокровка! — кто-то со смехом и удивлением замечает её совсем близко. — Авада Кедавра! На секундочку… может, умереть, а?! Однако… «Дай клятву, ведьма.» Она поклялась, и почему-то данная клятва кажется важнее всех остальных. Гермиона не давала подобных обещаний Гарри и Рону, но если бы они потребовали, то она тоже поклялась бы, но своеобразная степень важности была бы другой. Почему? Потому что давать обещания друзьям — это другой вид ответственности. Поклявшись Грейбеку, она будто бы поклялась своему сердцу, поклялась ради любви, а ещё… «Ты платишь, я не убиваю. Умираешь, я убиваю.» Если она погибнет, то он порвёт всех её друзей, а так, даже если Орден проиграет, у неё есть жалкий шанс как-то повлиять на его решения, ведь отпустил же он их в мэноре, верно? Хотя мог бы и схватить! Учитывая всё, что он ей рассказал в амбаре, боевой командир — тот ещё предатель в рядах Пожирателей… в переносном смысле, конечно же. «Без подробностей, пташка, мне плевать на прихвостней Тёмного Лорда, но твоя вагина мне нужна в живом виде, а не в мёртвом.» Какая постылая, грязная романтика, ей-богу. Гермиона ни за что не умрёт. Пусть так, пусть с болью, но покажет ему, что в ней нет слабости. — Ступефай! — новый кувырок, ещё рывок, чтобы убраться с траектории Авады. — Круцио! — теперь она узнаёт противника в лице Амикуса Кэрроу. — Ступефай Дуо, — усилив оглушение, она превозмогает боль и подскакивает на ноги, двигается, не переставая переступать в сторону… как он и говорил… затем новое заклинание, — Экспеллиармус! Амикус теряет палочку, глаза расширяются, он бросается влево, чтобы укрыться за высоким валуном и получить секунды для беспалочкового заклинания: — Акцио, моя палочка! — древко, упавшее ранее недалеко от Гермионы, взлетает, дабы отправиться к нему, но… «Бывалый охотник не чает на встречу со слабым противником. Не ожидай пощады и жалости даже от безоружных. На замену силе всегда приходит хитрость.» Вспомнив об этом, вместо подготовки к нападению, Гермиона рефлексивно шепчет Протего и… — Импедимента! — Амикус выскакивает с правой стороны ограды и нападает на неё беспалочковым проклятием, хотя древко в то время подлетает к левой, видимо, он и вправду хотел её обмануть. Но заранее наколдованное Протего спасает, вызвав секундную заминку врага, и Гермиона сразу же направляет луч точно в цель: — Ступефай! — заклинание попадает Амикусу прямо в солнечное сплетение, и он с громким воплем отлетает назад, врезавшись в дальнюю стену. Он кашляет кровью и зажимает живот. Гермиона срывается к выходу, ей нужно найти Рона, у которого спрятан меч Гриффиндора. — Авада Кедавра! — Диффиндо! — Орбис! За спиной звучат крики, как вдруг она вспоминает: «После противника уничтожь его оружие.» Она тратит время, уворачиваясь от новых атак, вроде бы узнаёт среди толпы отряд Корбана Яксли, который отправлял пойманных магглорождённых на поцелуй дементора. Наколдовывает чары помех и вновь атакует, но потом всё же возвращается, чтобы уничтожить волшебное древко Кэрроу, и… — Нет! — она кричит, увидев незнакомого Пожирателя, который поднимает это древко с пола. — Волате Аскандере! — чёрт, прямо на её глазах он направляет проклятие в сторону… о нет, это один из авроров, который не предал Орден. — Редукто Максима! — спасибо, боже, аврор успевает защититься и атаковать в ответ. Пожиратель теряет сознание, выпустив древко Кэрроу, и теперь уже Гермиона не тратит время, уничтожая оружие: — Инсендио! — палочка вспыхивает, она мельком встречается взглядом с аврором. Как же его… ах да! Сэвидж! Он кратко кивает ей и отвлекается на другие дуэли, а Гермиона разворачивается и выбегает из зала, то и дело отстреливаясь от всевозможных атак, а в голове ругает себя за ошибку, которая могла произойти: ей надо было сразу сжечь волшебную палочку Амикуса, а она промедлила… чёрт. Если бы Сэвидж не смог защититься, то Пожиратель убил бы его из-за её ошибки! «Шустрее!» — Знаю! — про себя рычит она, чувствуя во всём теле небывалое напряжение, кровь горит, мускулы на пределе. Она всё сделает правильно! Обещала же… *** — Ты как шпротва в масле, — глумится он, когда она еле живая поднимается с пола после очередного броска на татами. — Зачем ты это делаешь? — Гермиона встаёт в ровную стойку, но тяжело дышит и вскидывает нож. — Забочусь, забыла?! Ну да, действительно, очень мило. Особенно в свете последнего часа, где он валяет её по полу, невольно заставив подумать, что секс и тот лучше, чем происходящее сейчас. Кстати, он так и не надел рубашку, что лишний раз отвлекает её мысли и подавляет концентрацию. Гермиона замирает, когда он зажимает ладонью её лезвие. Тот факт, что оно теперь острое, не мешает ему вытягивать нож из её пальцев. — Ну? — высокомерно спрашивает он. Она сжимает ладонь на рукояти плотнее, но всё равно пальцы скользят. Грейбек скрипит зубами и шипит: — Чего застыла? — Что я должна делать? — добавив нотку злости, она хватает рукоять двумя руками. — Двигаться! Как безумная сука! Она со страхом сглатывает и выворачивает нож. Двигает не на себя, а по кругу. Лезвие ранит его пальцы, заставив отпустить нож. Что ж, хорошо, надо крутить, если хватают за кромку, она запомнит, но… — У тебя кровь, — Гермиона расширяет глаза, смотря на его пальцы, и сразу же себя ругает за слабохарактерность, но Грейбек кажется совсем не замечает, наоборот скалится и встряхивает ладонь, будто на ней не кровь, а несколько пылинок. — Всего лишь кровь, — тянет он. — Всего лишь кровь и боль?! — в тон ему. — Завиральные причины для слёз, м?! — Если ты не боишься крови и боли, то это не значит, что не боятся другие. — О да, мне нравится, что они боятся, но… — схватив Гермиону за нижнюю челюсть, он приближает её к себе и шепчет в сантиметре от губ, — тебе лучше бы закрыть все дырки, из которых может течь кровь, — а потом его оскал расширяется, взгляд шалит, показав лукавый огонёк, — кроме той, что между ног. Минутку они тратят на странный поцелуй с участием одних лишь языков, но потом Грейбек делает шаг назад и хватает за предплечье, нападает… Гермиона уже знает, что делать, он показывал четверть часа назад… *** Под гул портретов парящие лестницы перемещаются очень быстро, некоторые из них горят, другие полуразрушены. Отпрыгнув от магического Лайтинго, пускающего вертикальные молнии в сторону противника, Гермиона едва не падает с лестницы, но выставляет защиту, как вдруг справа от неё поднимается огненная волна. — Инсендио! — она не видит заклинателя из-за горящих падающих картин. — Локомотор Мортис! — спрыгнув на соседнюю лестницу, она кидает заклинание через плечо. — Круцио! — её задевает проклятие, тело омывается болью и резкими судорогами. Оступившись, она поскальзывается и кубарем слетает с лестницы, чудом уцепившись за последнюю ступеньку. Палочка катится рядом, ещё чуть-чуть, и упадёт вниз. Лестница продолжает перемещаться то вправо, то влево. Гермиона подтягивается, кое-как забравшись на ступень, и подхватывает палочку. — Конфундус! — Протего, — её противник оказывается на вершине лестницы. — Лайтинго! — ещё одни мощные разряды и светло-голубые вспышки. Гермионе приходится спрыгнуть с траектории. Она падает на другую лестницу и кричит в ответ: — Редукто! — пробивает ступени, которые сразу же разлетаются на куски. Из-под маски Пожирателя слышится женский крик. Она отскакивает, потеряв опору, и приземляется на ту же лестницу, что и Гермиона. — Экспеллиармус! — Пожирательница выпускает палочку из рук, но успевает броситься вперёд. Гермиона тяжко морщится, когда на неё наваливается упитанное женское тело. Уши болят от пронзительного крика противницы, когда Гермиона ударяет её коленом в живот. Сверху, на других лестницах тоже слышны выкрики заклинаний. — Дрянь! — Пожирательница дёргается, схватив Гермиону за запястье и отведя палочку в сторону. Узнав голос Алекто, Гермиона замахивается и ударяет её по лицу. Маска спадает, показав раскрасневшуюся, злобную рожу. Ещё один вдох! Дыши! Вспомни! Он показывал ей! Одним быстрым движением Гермиона выхватывает с пояса нож… Но не успевает ударить, как с соседней лестницы в них рикошетом отбивается заклинание от чужой дуэли. — Конфринго! — отблески жёлтого и фиолетового накрывают их, подобно невидимой волне, а спустя пару секунд раздаётся взрыв и воспламеняются перила. Летят вместе. Крутясь и отбиваясь друг от друга, пока Гермиона не выкрикивает: — Протего! Мобиликорпус! — заклинание отталкивает Алекто, но из-за того, что та держит Гермиону за запястье, не позволяя правильно взмахнуть, мощь не кажется такой сильной. — Мобилиарбус! — это попытка защититься от падающих портретов в деревянных рамах. — Протего! Протего! Они задевают последнюю лестницу. Гермиона продолжает колдовать, замедляя падение, и наконец вырывает ладонь из захвата Алекто. — Арресто моментум! — к сожалению, чары замедленного падения действуют не только на Гермиону, но и на Пожирательницу. Они падают с последней лестницы и приземляются в холле. Слух поражается новыми криками. Гермиона вскакивает, как только Алекто нападает на неё, пытаясь отнять палочку. Нет уж! Гермиона вновь ударяет её коленом, а боковым зрением замечает движения толпы, где попеременно происходят рукопашные и магические бои. Совсем далеко слышны скрежет и лязг ядовитых жвал. «Хелицеры, пташка!» Точно! У пауков нет жвал! — Ступеф… — Гермиона не договаривает заклинание, получив затрещину от Алекто. Господи, нет времени! Она слышит не только скрежет хелицер, но и различный рык. К счастью, сегодня нет полнолуния, и оборотни вступают в бой как обычные люди. — Грязнокровка Поттера! — со стороны бойни звучит до жути знакомый возглас Долохова. Секунда… Нет! Не замирай, не медли! Он нападёт! Нападёт, как и тогда в отделе тайн! Нападёт, пока Алекто отвлекает её! Проклятие, нет! Миг… Алекто хватает её предплечье, зажав руку с волшебной палочкой. Миг… сбоку вспыхивает фиолетовое пламя от Долохова, которое отправляется в её сторону. Миг… звучит новый рык. Миг… вдох. К удивлению Алекто, Гермиона разжимает пальцы, позволив палочке упасть на пол, и вонзается ногтями в её предплечье. Получается, что они скрещивают руки, вот только… Миг… Гермиона выкручивает её руку в другую сторону, сразу же услышав мученический вопль от напряжения мышц. Почувствовав ослабление хватки Алекто, Гермиона одной ладонью резко поднимает её запястье, а второй без сильного замаха вонзает нож в середину её предплечья, случайно попав в чёрную метку. Алекто вопит, Гермиона до боли прикусывает губы и слегка прокручивает нож… «Мне нужно больше подопытных грязнокровок. Она умрёт в муках только к следующему утру!» Гнев на Алекто прибавляет сил. Гермиона повторяет то, чему её научил боевой командир. Пока Алекто отвлекается на рану, Гермиона хватает её за грудки и толкает в сторону на траекторию фиолетового луча Долохова. Выдёргивает нож и резко наклоняется, чтобы поднять палочку, и сразу бросается прочь, не глядя выпуская несколько заклинаний: — Ступефай! Депульсо! — на всякий случай защита. — Протего! Её крики не затмевают криков Алекто, которая отлетает назад, столкнувшись с заклятием Антонина. Пространство заполняется вонью обгоревшей кожи и… В моменты новых заклинаний, попадающих не только в Долохова, но и в других врагов, Гермиона случайно встречает не к месту пылкий взгляд своего болвана, но… Лишь на секунду. К чёрту! Не до него сейчас! Гермиона в данный момент так горяча и неукротима, что не задумывается о вреде, причиняемому родной школе. Просто ей нужно сбежать и найти Рона, а потом прикончить змею. Поэтому она защищается от заклятий, дёргает головой, смахивая чужую кровь с лица… видимо, брызнувшую из руки Алекто… и ловит свободную секунду, чтобы направить заклинание на соседнюю стену: — Бомбарда! — ещё раз, для мощи. — Бомбарда Максима! — силы хватает через край, поскольку на куски разлетается не только стена, но и все окна вместе с потолком. Наколдовав помимо амортизирующих, ещё и дезиллюминационные чары, Гермиона выпрыгивает в соседнее помещение, прячет нож за пояс и бежит, следя за тем, чтобы не было погони. — Алохомора! — с разбегу открывает дверь, бросаясь в коридор, который тоже разрушен. Боже, вся школа! Душа обливается слезами. Гермиона перепрыгивает через балки, с болью на сердце замечая тела убитых. Добегает до следующей двери, но неожиданно по её щиколотке проскальзывает чужая рука. Она вскрикивает и резко разворачивается, намереваясь атаковать, как вдруг… — Г-гермиона! — из-под завала деревянных досок она замечает рыжую макушку. — Билл! — в страхе за его жизнь она округляет глаза и от шока с трудом сглатывает. — Подожди… я-я сейчас! — направляет палочку на завал. — Вингардиум Левиоса, — дополняет, — Мобилиарбус! Затем из её груди вырывается горестный всхлип, когда она осматривает раненое, окровавленное тело Билла. Лицо уродуют две порванные раны от когтей, нос и губы разбиты, под правым глазом синеет гематома, а шея… — Билл, — Гермиона помогает ему сесть и прислониться спиной к стене, — не двигайся, я помогу! Она использует целительные заклинания, всхлипывая после каждого его мученического стона, а глаза не отлипают от растерзанного, кровоточащего горла. — Не выходит, — в панике шепчет она и с удивлением видит, как он кривит губы в жалобной улыбке, полной боли. — Оставь, Гермиона, я всё равно не жилец, — Билл поднимает дрожащую руку, указав на плечо, — меня укусил оборотень, — поморщившись, он говорит шёпотом, — даже если выживу, я не хочу быть одним из них, — на его плече вырван кусок мяса. — Нет! — Гермиона продолжает колдовать и открывает свою бисерную сумку. — Сегодня они не обращены! — Но с такими ранами бесполезно бороться! Это правда! Целители не всегда могут остановить кровотечение. Треклятые оборотни ранят, как изуверы, глубоко и сильно! Раны не закрываются под действиями заклинаний. Билл теряет кровь даже после того, как Гермиона заставляет его выпить крововосполняющее зелье. Он просто умрёт от потери крови. Нет! Нет! — Билл! — он закрывает глаза и бледнеет, поэтому Гермиона зовёт его дважды. — Билл! Посмотри на меня, всё будет хорошо! — она суетится и вытряхивает содержимое сумки, молясь всем богам, чтобы успеть… Из её мешка рядом с Биллом падают тонкие бруски ниобия… Гермиона делает глубокий вдох и направляет на них палочку… *** — Фенрир! — больно. — Фенрир, хватит! — больно. — Фенрир, прошу! — едва не упав на потухший костёр, Гермиона обессиленно поднимает перед собой руки. Она устала, мышцы горят, а болвану всё нипочём. Он отводит плечи и ухмыляется. — Уже не стыдно, нет? — облизнувшись, он медленно проводит взглядом по её телу и выгибает бровь. Стыдно?! Гермиона совсем забывает о том, что её грудь так неприлично открывается его взору при каждом движении. Позор! Какой позор! Но на стыд у неё не остаётся сил. Будь она голой, то всё равно не смущалась бы, потому что слишком занята сохранением своих конечностей в их целом состоянии. — Нет, — зачем-то отвечает, при этом собирая пальцами разорванные края футболки. Ей нужна передышка. Минутный отдых. Пожалуйста! И когда он наступает, заставив её внутренне сгорать от негодования, Гермиона выкрикивает первое, что приходит на ум: — На ноже есть вставка из серебра? — Нет. Правда?! А она думала, что есть. Глупая! — Многие учёные пишут о том, что серебро убивает оборотней. — Ну-ну, — скалится он, в наигранном удивлении выгибая брови, и подходит ближе, хватая её за руку. Гермиона выворачивает запястье и бьёт правой ногой по голени… это она уже запомнила… а второй рукой цепляется за его плечо, подаваясь ближе. Пользуясь такой опорой, отталкивается от пола левой ногой и пинает коленом прямо в пах. Естественно, будь это кто-то другой, тогда, возможно, она бы и застала врага врасплох, но Грейбек перехватывает пятернёй её коленку и, сжав сустав, резко дёргает вверх… Гермиона падает назад на спину, пролетев долгих два метра. Колено ноет, но… в общем-то, она сама понимает ошибку: чтобы такого не произошло, ей нужно сильнее цепляться за его плечо, не разрешив оттолкнуть себя, второй рукой сразу бить, а зубами, например, клацнуть по подбородку… Главное правило — использовать сразу все конечности, уж на какую-нибудь из них враг точно не успеет отреагировать… В этом, по мнению Грейбека, заключается основа расторопности. — В учебнике по защите от тёмных сил… — часто дыша и прижимая ладонь к пояснице, Гермиона поднимается на ноги, — указано, что порошок серебра и измельчённый белый ясенец можно нанести на свежий укус оборотня, чтобы остановить кровопотерю. — Дешёвая бравада в духе Марлоу. Опешив от того, что ему известно имя профессора Форфанга, Гермиона пропускает захват. Грейбек разворачивает её, схватив за волосы, и придвигает спиной к своей груди. Гермиона ударяет его затылком и наклоняется вперёд, стараясь извернуться и оцарапать руки. — Если меня укусит оборотень, то… — она не произносит конец вопроса, потому что он грубовато толкает её вперёд. — … ты не жилец, — хрипит он. Мгновение… вместо побега и разворота, она резко склоняется к полу на четвереньки и, опираясь руками на татами, с размаху бьёт ногой по его лодыжке. Получается немного неуклюжая подножка. Подсечка, а не подножка! Он говорил, что это две большие разницы! Ладно, хотя, по её мнению, разницы вообще никакой! Грейбек сразу реагирует, но не подпрыгивает, чтобы пропустить её удар под собой, и не делает шаг назад, а быстро ударяет в ответ по её стопе. Больно… больно! Гермиона хватается за свою лодыжку, упав на бок и промычав что-то неразборчивое. Однако Грейбек кратко кивает и вкрадчиво выдаёт: — Сносно. Сильнее бей. Ага, как же! Чёрт! Она, между прочим, босиком! Куда уж ей пробить его железную голень. Тем не менее за эту ночь Гермиона поняла главное: Грейбек не сдерживает эмоций во время борьбы. Если сейчас он спокоен и вполне разговорчив, значит её попытки и упорство можно оценить хотя бы на «удовлетворительно». В ином случае, он бы злился и ругал Гермиону за бездарность. Не в этом суть! Он говорит с тобой, а ты говоришь с ним! Пользуйся! — Фенрир, — мягко обращается она, вставая перед ним в горбатую, усталую позу, — Марлоу ошибся? Следующий удар он совершает медленно, показывая ей, как и куда бить, а потом берёт руку Гермионы в свою. Сгибает её пальцы в кулак, заставив упираться им в его раскрытую ладонь. — Да, — он отвечает на вопрос и следом спрашивает, — чувствуешь? — прищурив глаза, он кивает на её кулак и поднимает его на уровне её подбородка. Гермиона вопросительно выгибает брови, не зная, что ей нужно чувствовать. Выпрямляет плечи и под наказом Грейбека упирается кулаком в его ладонь. — Что я должна чувствовать? Оборотень не отвечает прямо, а сам задаёт вопрос: — Какой из пальцев имеет наименьший перегиб и не ощущает неудобств? Гермиона сильнее надавливает кулаком на его раскрытую ладонь и удивленно восклицает: — Мизинец, — странно, но это и вправду так. Грейбек приподнимает уголок губ и задирает голову, смотря на неё из-под полуопущенных ресниц. — Какой, по-твоему, самый крепкий? Здесь уже ощущения не дают подсказку, но логично предположить, что… — Средний. Он медленно кивает. — И как же моя дотошная пташка распределит силу безупречного удара? Покраснев от незнания сих тонкостей и его насмешливой интонации, Гермиона хмурится, а Грейбек изгибает губы в кривую линию, сдержав широкую ухмылку, наклоняет голову к плечу и игриво начинает поглаживать костяшки её пальцев. Почему-то мозг додумывается о равноценном обмене, и судя по хитрому взгляду оборотня, он тоже согласен на сделку. Если она правильно ответит на этот вопрос, то он в свою очередь расскажет про влияние серебра на оборотней. Гермиона расслабляет лоб, уставившись на собственный кулак, делает усилие, сильнее надавливая костяшками в центр его ладони… Думай! Костяшки мизинца, безымянного и среднего составляют нарастающую прямую линию… которая неожиданно ломается из-за более низкого указательного. Если мизинец идеален по расположению, что делает удар жёстким, а средний крепок для наибольшей силы, то… Правильно распределяй силу! Золотая середина всегда побеждает! Её глаза светлеют от осознания, дыхание становится прерывистым от ожидания правильного ответа. Гермиона слегка отодвигает кулак от его ладони и вновь приближает, примеривается и снова отодвигает. Раньше она всегда ударяла прямо, врезаясь в первую очередь костяшками указательного и среднего, но сейчас… — Д-д… дотошная пташка распределит силу безупречного удара… — она шепчет, отстраняя кулак, — так! — и сместив правую кисть чуть влево, в полную мощь бьёт в его ладонь, стараясь распределить основную силу на костяшку безымянного пальца. Грейбек издаёт короткий смешок, когда его ладонь дёргается от её жёсткого удара. Гермиона поднимает на него горящий взгляд… горящий, потому что ей нравится думать о соотношении силы. В магии тоже есть отдельные книги о том, как правильно взмахивать палочкой и верно смещать пальцы. Грейбек прикусывает внутреннюю часть щеки и хмыкает, явно забавляясь от её вдохновленной реакции. — Тоже сносно, правда это самый травмоопасный удар, но… Гермиона в ужасе округляет глаза и открывает рот, а он ещё разок ухмыляется и непринужденно пожимает плечами. — … но раз уж мы решили, что боль это всего лишь боль, то перелом кисти ты точно переживёшь, — она сглатывает, а он неожиданно зажимает пальцами кожу на её щеке и, потрепав как зверька, с фальшивой лаской шепчет, — не куксись, пташка. Сломаешь правую, у тебя в запасе есть ещё одна культя. Так и бей, да посильнее! — потом щёлкает по её кулаку и растягивает воистину коварную лыбу с примесью непонятного, почти упоительного задора. Скотина! Да он просто морочит ей голову! Действительно! Ты правда думаешь, что неистовый зверь будет соблюдать какие-то правила в бою?! Да если ему надо, он будет лупить свою жертву и пальцами, и не пальцами, и всем подряд, даже одним мизинцем или собственной башкой! Гермионе впору закатить глаза, что она, как дура, воспринимает Грейбека учителем, а ведь в реальности он — простой драчун без чести, который не считается с правилами и чужими принципами. Нападёт со спины, пнув ногой, и потопчется, а ещё с ножом полезет на безоружного! Подавив приступ раздражения и огромное желание вцепиться в его косматую гриву, она прикрывает глаза. Дышит. Открывает глаза. Грейбек располагает к диалогу. Он ответит. Она знает, чувствует, что он ответит. Не зря же смеётся над ней и веселится как болван! Всё нормально. Внимание, вопрос: — Если Марлоу ошибся, и смесь серебра с ясенцом не затягивает раны, полученные после нападения оборотня, то как остановить кровотечение? *** — Анапнео! — направив палочку на Билла, она прочищает его дыхательные пути, а потом промывает водой раны. — Агуаменти! В это время рядом с ней поднимается голубое пламя, в котором потрескивают бруски светло-серебристого металла. Гермиона следит за огнём, а потом… — Билл, будет больно, но ты должен потерпеть! Он кивает и стискивает зубы, мужественно терпя её попытки исцелить его раны. Гермиона выдыхает сквозь сложенные в трубочку губы, ей страшно, руки дрожат, но она направляет палочку на нагретый, измельчённый её стараниями, металл и левитирует небольшую массу к его ране… «Мои зубы прогрызают кости, а уж мягкие металлы наипаче, киска. Но у одного старого маггла в ушах был ниобиевый протез, из-за которого я повредил клык.» Бедный Билл! Из её глаз текут слёзы жалости и сострадания. Он стонет от боли, когда она прижигает раны горячим ниобием. Гермиона пытается хоть как-то справиться с паникой и отвлекает себя воспоминаниями. Грейбек, сам того не ведая, утолил её давний интерес по поводу своего правого клыка, который он постоянно лечит лакричной пастой. Оказывается, оборотни уязвимы перед чистейшими металлами, но если раньше учёные маги надеялись на пользу серебра, то теперь, после рассказа Грейбека, Гермиона уверена в преимуществах ниобия. Подумать только… если об этом узнают целители Мунго, то безусловно в магическом мире отношение к волчьим увечьям изменится, ведь ниобий способен не только сужать раны, но и очищать кровь. Быть может, даже есть шанс найти лекарство от ликантропии. Она вспоминает разговор с Гарри и Роном. Под волчьими подсказками Гермиона имела в виду как раз информацию про ниобий и ещё про кое-что… — П-поразительно, — шепчет Билл, когда Гермиона охлаждает раны и использует заклинание Ферула, накладывая шину на левую руку. Она сама изумленно наблюдает за сужениями ран, кровь останавливается. — Агуаменти! — она промывает его лицо, на котором остаются тонкие полосы от когтей, но не такие большие, какие были раньше. — Чтобы не было жжения… — Знаю, — кивает он, доставая собственную палочку, и обновляет охлаждающие чары. Гермиона на минутку в бессилии оседает, не сдерживая слёз тихого счастья. Слава богу, с Биллом всё в порядке. Она помогает ему подняться, и они покидают мрачный коридор. Спустя какое-то время Билл выпускает её руку и выгибает плечи, оценивая своё состояние, а Гермиона выдыхает с облегчением и, внимательно осмотревшись, спрашивает: — Кто тебя ранил? И ответ стрелой повреждает сердце. — Грейбек. *** Хогвартс в огне! — Рон! — Гермиона замечает его среди других участников Ордена. — Осторожнее! — Билл толкает её в сторону, защищая от атаки Пожирателя. Они снова оказываются в пылу сражения, попавшись под обстрел с дальней стороны Большого зала, где стоят столы для учителей. Чертыхнувшись в мыслях из-за того, что раньше она так глупо потеряла Рона, сейчас Гермиона смело вступает в схватку. По полу проходит вибрация, через окна заметен красный цвет. Скорее всего, пылающие факультетские башни разрушаются и падают, а обломки попадают в проёмы нижних этажей. — Авада Кедавра! — Авада Кедавра! Два трупа. Чьи трупы, она не знает. Слышит голос Кингсли, когда окна Большого зала взрываются, и через них в помещение врываются огромные существа: — Акромантулы! — Араниа экземи! — специальное заклинание, отпугивающее пауков, но, к изумлению многих присутствующих, оно не действует. Как только заклинание касается мохнатого тела, то мгновенно растворяется, теряя соответствующую мощь. — Араниа экземи! — акромантул нападает на профессора Вектор, игнорируя заклинание. — Ступефай! — Авада Кедавра! — аврор всё же попадает в цель, убивая одного паука, но из окон появляются другие, огромные и ловкие. Что ж, ещё одна волчья подсказка. Помимо ниобия Грейбек рассказал ещё кое-что… «В бою Пожиратели убивают быстро, но твари, вроде акромантулов и великанов, рвут долго и мучительно. Тёмный Лорд наделил их дополнительной защитой.» Сейчас среди магов Хогвартса Гермиона узнаёт участников отряда Дамблдора, старших Уизли и профессоров вместе с аврорами, верными Брустверу. Билл бросается в атаку, а Гермиона ищет глазами Рона и пытается пробиться через отряды своих, по пути отчаянно крича: — Сначала используйте Фините! Она срывает горло и повторяет, сама целясь в пауков и выкрикивая: — Фините, — только после снятия защитных чар, она атакует антиарахнидным заклинанием, — Араниа экземи! О Мерлин, спасибо, кто-то догадывается сам, кто-то слышит её и тоже начинает с Фините, но затем… — Бомбарда! — Гермиона с ужасом слышит выкрик у себя за спиной, кто-то из учеников направляет взрывающее заклинание на паука. — Нет! — кричит она, но поздно. Заклинание отбивается от паука рикошетом в одну из стен Большого зала, мгновенно разбивая её на огромные куски. Толпу учеников сбивают с ног летящие блоки. Гермиона падает на спину, а мимо неё пролетает настенное крепление, вонзившись острыми краями в шестикурсника с Гриффиндора. Гермиона жмурится, чувствуя на лице капли чужой крови! Нет! Нет! Нет! А справа раздаётся лязг хелицер… Из разрушенной стены нарастают новый гул борьбы и крики заклинаний. Большой зал теперь не отделяется перегородкой от вестибюля. «У арахнидов есть два незащищённых места…» — Фините! Ступефай! — сделав кувырок, она вскрикивает и случайно роняет палочку, практически врезавшись в одну из восьми ног гигантского паука. «Хелицеры пускают яд спереди.» За секунду до укуса Гермиона вырывает с пояса нож. Со всей силы замахнувшись, ударяет по морде. Паук резко дёргается, встав на задние лапы, его трясёт, а из разрезанных хелицер извергается густой поток яда… Гермиона на мгновение цепенеет, когда её окропляет жидкий поток, жмурится, закрываясь рукой, но… «Но наиболее опасное место — это брюхо.» Боже! Она вздрагивает! «Паутину они пускают с хвоста.» — Гермиона! — через заложенные уши она слышит Рона, но реагирует лишь на внутренний мужской бас. — Араниа экземи! — а это голос Билла, он хочет ей помочь, но расстояние и другие акромантулы не позволяют. Мгновение, и она уворачивается от хвоста, который паук поджимает под себя, чтобы пустить в неё паутину… такую же опасную и ядовитую, если её проглотить… Крутанув в руке нож, она сама хватается за одну из лап и, используя опору, смещается в сторону, ударив ножом по паутинным бородавкам на кончике хвоста. Паук издаёт громкое шипение, одновременно похожее на жужжание и скрежет, а Гермиона быстро поднимает палочку и кричит: — Фините! Араниа экземи! — паук отлетает назад, хотя по факту в этом уже нет необходимости. Гермиона сама удивляется, что убила его не магией, а ножом, но на эмоции нет времени. — Экскуро! — очищает себя чарами. Рон подбегает к ней и дёргает вверх, помогая встать. — Где меч? — спрашивает Гермиона. — У Невилла! Он видел змею! Перед тем как выбежать в вестибюль, Гермиона дотрагивается палочкой до своего горла, наколдовывая Сонорус, увеличивающий громкость голоса. Вкладывает большую силу в магию, а раскалённое чувство бегущего адреналина даёт дополнительную мощь. Её громкий голос захватывает несколько помещений, а может, и этажей: — Пауки и великаны защищены заклинанием Фианто Дури! *** В вестибюле их сносит ударной волной от заклинания Конфринго. Дым забивает глотку, Гермиона кашляет, а Рон выкрикивает заклинание. Она тянется к нему, но в прочном тумане её кто-то неожиданно отталкивает. Гермиона ничего не может понять и глухо произносит: — Тергео! — пыль рассеивается, но… Её ударяют по лицу, нож и палочка падают на пол, как и сама Гермиона. — Нет! — она вслепую ударяет рукой, попадает в кого-то, слышит гнусавый стон и наконец в дыму различает очертание. Неизвестный оборотень кривит лицо в жутком оскале и замахивается, но Гермиона двигает коленями, пытаясь оттолкнуться лопатками от пола. Задевает его, но всё же получает царапины. У него когти! Мерлин! Боже! Кто-нибудь! Вокруг столько шума, а в дыму она едва видит своего соперника. Где-то рядом Рон зовёт её. Оборотень хватает за горло, перекрывает кислород и замахивается другой рукой, Гермиона кричит и… «Любая сука совладает с толпой, если отрастит острые когти.» «Чего застыла?» Действительно! Сжав кулак, она ударяет по лицу и, поймав мимолётную заминку врага, подносит ко рту другую ладонь. Стремительно, быстро! Она кусает ноготь, ранит себя, потому что прикусывает слишком сильно, тем не менее в следующее мгновение острый край ногтя глубоко давит на его руку, держащую её горло. Затем сразу же Гермиона раскрытой ладонью попадает по его лицу… что ж, снова чужая кровь на лице. Сколько ещё брызг она испытает на себе?! Громко взвыв, он отскакивает от неё, держась за раненый глаз, который она поцарапала острым ногтем. Ей тоже больно, лицо горит, живот… да, ей больно в области живота, мерзавец сильно давил коленом… больно, больно! К тому же сегодня, как назло, именно тот день месяца, когда она пускает собственную кровь… больно… — Тварь! — не успев поднять палочку и нож, она вновь получает удар от выпрыгнувшего из тумана другого оборотня. Этот, такой же облезлый и худой, наваливается на неё, схватив за запястье, и скалит полугнилые, но острые зубы. Гермиона шокировано округляет глаза, у неё недостаточно пространства для сопротивления, он придавливает её и собирается укусить. Не думая о том, что Грейбека нет рядом и логичнее звать на помощь именно Рона, Гермиона всё равно собирается закричать: — Ф-фенр… — но внезапно её голос обрывается из-за того, что оборотня кто-то грубо хватает за плечо, предотвращая нападение и укус. Господи, неужели… С секундочку она думает, что её спас сам командир, но… — Это Грейнджер! — неизвестный спаситель с острыми клыками и светлыми волосами отпихивает худого оборотня. — Он приказал не увечить! Что? Что? Она не моргая потрясённо замечает, как бледнеет её несостоявшийся убийца. — Грейнджер?! — недоверчиво он смотрит на неё и вроде бы в его глазах нарастает панический страх. О боже… он боится ей навредить! Потом он отпускает и резко отодвигается, а Гермиона получает возможность мельком увидеть более взрослого и широкоплечего оборотня, который напомнил про приказ командира, но он лишь недовольно поджимает губы и скрывается в дыму. — Гермиона! — Рон, я здесь! — сморгнув пелену с глаз, она ищет палочку и нож, а в уме повторяется недавняя сцена. Грейбек приказал оборотням не трогать её… Против воли Гермиона вымученно, но с любовью улыбается, хотя едва ли хаос и горе вокруг позволяют думать о любви… *** Вой из окна сотрясает амбар. Грейбек надевает рубашку, а Гермиона усмиряет дыхание и прячет эбеновый нож в сумку. Ей о многом нужно подумать, в особенности о своём сердце и отношении к Грейбеку. Она так пылко проникается им, что забывает о печальной реальности. Спрятав нож в глубину сумки, Гермиона нащупывает ткань пальто. Прикусив губу, поднимает взгляд на Грейбека, а он… Ну да, он в последний раз осматривает пожитки Уизли и разочарованно морщится, явно печалясь, что здесь нечем поживиться. Встретив настороженный взгляд Гермионы, он выгибает бровь и подходит ближе. Она вздрагивает, но не от его приближения, а скорее от своих мыслей — от того, что не хочет уходить. Покусывает губы и, наклонив вперёд голову, осторожно достаёт из сумки его пальто. Протягивает и почему-то чаще начинает дышать, отчасти от страха, что он заберёт его. Гермиона не знает, почему боится этого… Его губы подрагивают, глаза долго смотрят на пальто, а потом он делает шаг ближе и, выхватив его, одним движением накидывает на Гермиону, накрыв её с головой. Хвала богам, улыбка скрывается за тканью. Гермиона кутается в пальто, закрывая себя в кокон. Он так близко. А она не хочет уходить. Грустно, ей печально! Они ничего друг другу не говорят, пока их не отвлекает новый вой. Это оборотни зовут своего вожака… Гермиона сглатывает и поджимает губы, а Грейбек сокращает расстояние. Её тело, привыкшее к манёврам за последние часы, отодвигается назад, врезаясь в стеллаж. Его губы выдыхают в её макушку: — Страшно? Гермиона неопределённо отводит одно плечо и поднимает голову, а Грейбек тянется вверх, доставая с верхней полки её палочку. — Страшно, — отвечает она одними губами, скрестив с ним взгляд. Убрав виноградную лозу за пояс, оборотень приподнимает уголки губ, показав тонкую улыбку, и как-то мягко, будто это привычное дело, касается ладонями её талии. Ведёт пальцы, помяв ягодицы, и прижимает Гермиону к своему телу. Странное дело, но она тоже как-то легко и свободно кладёт руки на его грудь, поймав время взаимного притяжения. Смотрит в его глаза, но потом, когда он начинает говорить, останавливает взгляд на губах и облизывает свои. — Потому что я могу в любой момент разорвать тебя на куски?! — предполагает он, понизив голос до шёпота и шире улыбнувшись. Забавно, но этого она уже не боится. Нет, ей страшно по другой причине… Гермиона отрицательно качает головой, а он наклоняет голову к плечу, чуть сузив глаза и сохранив улыбку. Мерлин, дай сил! Это ли ошибка? Она смотрит в голубые глаза и говорит очень тихо, частично со страхом, частично со страстью: — Мне страшно, потому что ты мне нравишься… — она медленно опускает взгляд на его губы и томно выдыхает имя, — Фенрир Грейбек. Страх в данной ситуации, как похоть, разжигает кровь по венам. Его пальцы перестают мять её кожу, губы сами по себе чуть приоткрываются. Гермиона закрывает глаза, сильно жмурится, зажав в кулаки его рубашку на груди. Зачем она созналась? Зачем? Глупо, но… Его руки до боли сжимают ягодицы, заставив Гермиону тихо застонать. Она открывает глаза, но не встречает взгляд оборотня, потому что… кто бы сомневался… на темечке появляется боль от его подбородка. Гермиона врезается носом в его ключицу, а над ней звучит долгий, будто бы саркастический смешок. — Напрасно, — он крепче вдавливает её в своё тело, проскользив пальцами по бёдрам. — Когда Тёмный Лорд покончит с Поттером и уничтожит Орден, у тебя не будет другого выбора, кроме как пожалеть об этом. Затем он вздыхает и неохотно убирает одну руку с её тела, чтобы достать волшебное древко и аппарировать на лесной массив к пленным… *** Его взгляд. Господи, великие силы! Он здесь. Вновь, в пылу борьбы. После всего произошедшего его взгляд проникает под кожу, ломает рёбра и поражает сердце… Но на секунду… Гермионе достаточно секунды. Она больше не медлит, как тогда на кукурузном поле. Секунда уходит на то, чтобы увидеть Лаванду и его острые окровавленные когти. Это он! И в этот момент, защищая Лаванду и атакуя его, Гермиона вдруг понимает, что не только влюблена, но и одержимо любит. Беда… — Ступефай! — прямо в цель. Его глаза расширяются. Грейбека сносит волной в дальнюю сторону вестибюля. С потолка падают балки и бруски, заваливающие место падения. — Лаванда! — Рон подбегает к ней, а Гермиона облегчённо понимает, что оборотень не успел навредить гриффиндорке. — Рон, — Лаванда едва держится на ногах, но цепляется за Рона, он отводит её за колонну, и в это время… — Уизли, сзади! — с верха парадной лестницы раздаётся крик Праудфута. Гермиона реагирует быстрее Рона и защищает друзей от атаки Пожирателей, выбежавших из Большого зала. — Локомотор Мортис! — Круцио! — Импедимента! — Авада Кедавра! Зрение подмечает всё, но Гермиона теряется и не знает, что делать и как защищаться по такому большому радиусу. Повсюду враги. Весь вестибюль завален, одна из стен горит. С потолка падают свечи. Парадная лестница разрушается. Она встаёт с Роном спиной к спине и атакует. — Диффиндо! Протего! — вместе с Праудфутом наверху находятся ещё авроры, они сражаются с Пожирателями. — Редукто! — главные двери на улицу взрываются, и через кривые деревянные щели Гермиона с ужасом замечает всполохи красно-зелёных заклинаний. — Гарри… — шепчет она, на короткий миг увидев его дуэль с Волдемортом. Проклятие! Гарри, держись! Пожалуйста! У Гермионы не остаётся сил. Она продолжает колдовать, защищаясь от заклинаний Пожирателей, как вдруг… — Смотри! — кричит Рон, указав вверх. На лестнице, чуть выше отряда Праудфута они замечают Невилла. — Бежим! — защищаясь, они пытаются подняться, не теряя Невилла из виду. *** — Зачем вам змея? — так получается, что за ними увязываются Праудфут и несколько авроров. Их преследуют Пожиратели. Все спасаются от пожара в вестибюле. Одно из заклинаний с дуэли Гарри и Лорда попало в здание, и произошло возгорание. Теперь горят первый и второй этажи. — Это крестраж! — Рон тяжело дышит и тащит за собой Гермиону, которая странно себя ведёт… Просто она боится за болвана, попавшего под её Ступефай… а этаж-то горит! Праудфут сплёвывает, сказав что-то оскорбительное в адрес Пожирателей, и направляет палочку на врагов. — Авада Кедавра! — он тоже пользуется непростительным и убивает одного из них. Они добегают до библиотеки, но внезапно коридор рушится, заставив их защищаться чарами… Огонь с первых этажей поднимается вверх, колонны разрушаются, и на ребят падают конструкции верхнего этажа. Влетев в соседнее помещение, Гермиона поскальзывается и падает. Везде камни и доски, перевернутые столы и разбитое стекло. В полу зияют широкие дыры, через которые она слышит множество голосов, но один из них отчётливо отпечатывается в сознании. — Так ты выжил! — рычит он с издёвкой. — Очередной живучий Уизли! — Пока в Хогвартсе есть такие волшебницы как Гермиона Грейнджер, — отчаянно кричит Билл, — вы никогда не одержите победу! О нет… судя по мелькнувшей гордой нотке в голосе Билла, он явно указывает на своё лицо, на котором остаются следы ниобия. Боже, Грейбек свернёт ей шею. Она атаковала его Ступефаем, наболтала по Сонорусу про пауков… он наверняка её слышал… вылечила Билла ниобием, так ещё… Взрыв! Звенящая боль в ушах от оглушения. Пол скрипит. Гермиона, Рон и Праудфут колдуют левитационные чары, но всё равно вместе с мебелью проваливаются вниз и приземляются в очередной длинный зал. — Ты! Стерва, выбившая мне глаз! — совсем некстати в этом зале её замечает оборотень, которого она поцарапала ногтем. — Инсендио! — рядом дуэль. — Протего! Баубиллиус! — яркая белая молния пролетает мимо Гермионы. — Кингсли! Осторожно! — Праудфут тоже вступает в дуэль, заметив своих в противоположной стороне. Гермиона мотает головой, однако полный слух не возвращается. Её слишком сильно оглушил взрыв. Но всё же она слышит жуткое шипение. Что? Рон хватает её за руку в тот момент, когда огромная острая пасть появляется за ближайшей колонной. — Назад! Импедимента! — Рон отступает, Гермиона за ним. Заклинания не причиняют змее вреда. — Инсендио! — Гермиона прижимается к Рону, а змея приближается к ним. — Невилл! Давай! — она замечает его за змеёй с мечом в руках, но… Дальше некуда отходить: только широкие окна и стены, заваленные камнями… Рон и Гермиона оступаются и оседают на пол. Вокруг бои, везде дуэли. Вроде бы Праудфут тоже целится в змею, пытаясь спасти гриффиндорцев… — Невилл! — отчаянно зовёт Гермиона, но… Как только он замахивается мечом, намереваясь отрубить ей часть тела, Нагини резко бьёт хвостом, сшибая его с ног. Невилл падает, прижимая к себе меч… Нет! Нет! Всё кончено! — Уизли! — восклицает Праудфут, видимо, фамилию Гермионы он не помнит. — Рон! — истошный вопль Билла. — Гермиона! — с придыханием в последний раз шепчет сам Рон, прижимая её к себе. Она кричит… Змея нападает на них, открыв зубастую, ядовитую пасть… три метра, два… Как вдруг… Из горла Гермионы вырывается сдавленный, до жути остервенелый вздох, когда перед ними появляется крупная фигура и загораживает собой, не разрешив змее напасть… — Фенрир… — немым голосом она произносит его имя, наблюдая ужасающую и в то же время спасительную сцену. Бросившись к змее, Грейбек приземляется на колени и хватает руками её раскрытую пасть. Нагини яростно шипит и хочет закрыть пасть, но он держит её очень крепко. Длинные змеиные клыки насквозь вонзаются в его ладони. Правой рукой он держит её нижнюю челюсть, а левой верхнюю и, превозмогая струящуюся кровь и боль от прокушенных костей, вертикально растягивает её пасть в разные стороны. Нагини оглушает весь зал диким шипением, из её зубов выпрыскиваются струи яда. Она извивается и хвостом пытается обвить Грейбека, но он давит сильнее… Её клыки мощнее вонзаются в его ладони… на пол падают ошмётки кожи, кости трещат, но… — Слабее чем твои клыки, — в исступлении выговаривает Грейбек, — может быть только глотка! — и в следующее мгновение его лицо приобретает все признаки остервенения и жажды крови. Он напрягает ладони и растягивает её пасть. Из рвущихся углов сочится кровь. Нагини шипит, а Грейбек в тон ей рычит подобно дикому зверю. Выворачивает пасть пока её верхняя челюсть не прижимается к телу… к затылку, если можно так говорить… Челюсти трещат и ломаются, глотка разрывается, показывая выпадающие куски плоти, но Грейбек не отпускает, а… Гермиона содрогается всем телом, услышав хруст… нет, это не кости. Грейбек резко и сильно дёргает её челюсти в разные стороны, отрывая их от тела. Гермиону и Рона накрывает волной крови, а Грейбек… Небрежно отбрасывает куски и, презрительно скривив рот, выдёргивает змеиные клыки из своих ладоней. Один, два, три… оборотень поднимает звериный взгляд на Гермиону… Он выдыхает, господи, он выдыхает так, будто испытывает облегчение, что с Гермионой всё хорошо. Она тоже смотрит. Смотрит проникновенно, цепко, а внутри сгорает от яркого пламени… Гермиона забывает обо всём. Кстати, даже в зале становится тише. По всей видимости, и врагов, и друзей удивляет тот факт, что командир оборотней спас гриффиндорцев и убил любимого питомца Тёмного Лорда! Он здесь! Он рядом! Он защитил! Он… он… И вдруг… — Ав-в… — удивлённое, но затем более уверенное, — Авада Кедавра! Всё происходит в мгновения: Гермиона поворачивается на голос, увидев потрясённого от недавней сцены Праудфута, который направляет смертельное заклинание на Грейбека. Четыре, пять, шесть… она успевает перевести взгляд на своего спасителя и увидеть его яростную гримасу в сторону Праудфута. Семь, восемь, девять… довольно! Она никому не позволит. Пусть на глазах у всех, но… — Нет! — следуя за повелением сердца, Гермиона стремительно подскакивает на ноги и бросается к Грейбеку, защищая его от Авады. Правда, одного не учитывает: оборотень, будучи натренированным командиром, может сам себя защитить. Он реагирует на атаку, сорвавшись в сторону, чтобы увернуться, и… И Гермиона случайно врезается в него. Оба теряют равновесие из-за наваленных под ногами камней и дёргающейся в конвульсиях мёртвой змеи. Гермиона цепляется за Грейбека, и они вместе наваливаются на окно, которое мгновенно трескается, и… Последнее, что она замечает перед совместным падением с высоты, это ошарашенные лица всех присутствующих и Невилла, добивающего змею гриффиндорским мечом…