Лакрица

— Ты уверен, что хочешь уехать? — на прощание шепчет она, крепко обнимая Рона. — Конечно! С драконами не соскучишься, Гермиона, — он улыбается и крепче прижимает её к себе. — Чарли обещал показать мне длиннорылого дракона! Гермиона мягко смеётся и отстраняется, скептически выгнув брови. — Который обитает исключительно в горах Португалии! — Нет же! Он сказал, что в Румынии этот дракон ко… Дальше она не слушает, глаза слезятся, и Гермиона вновь бросается в объятия. Рон не договаривает и на мгновение удивлённо замирает, но потом пожимает плечами и гладит её по волосам. Плохо, верно? Терять одного за другим: родителей, запертых под чарами памяти, друзей, погибших на войне, Рона, покидающего Англию… Фенрира… Нет! Она жмурится, пользуясь начальными навыками окклюменции, которую ей показал Кингсли. Забудь! Забудь! «Живи! Владей собой!» Гермиона теснее жмётся к Рону и чувствует ещё одно прикосновение на плече… — Гермиона, — тихо зовёт Гарри, чуть усилив давление на её плечо, — ты задушишь Рона быстрее, чем это сделает Чарли после его первого дня в заповеднике. — Эй! — Рон закатывает глаза, но всё же усмехается и отстраняет Гермиону. — Будешь писать мне? — требовательно спрашивает она. — Ты же знаешь, я не… — Пожалуйста! — она не улыбается, Рон вздрагивает от боли в её глазах и отвечает твёрдым кивком. *** — Я не вернусь в Хогвартс, Гермиона, — после того, как они провожают Рона в Румынию, Гарри рассказывает ей о своих планах. — Кингсли назначил Праудфута главным аврором и попросил меня работать в Министерстве. Гермиона безэмоционально рассматривает полупустой двор между Косым переулком и соседней улицей. С ночи битвы за Хогвартс календарь насчитывает три месяца. Макгонагалл при согласии остальных учителей подписала дипломы для золотого трио, но уточнила, что каждый из них может вернуться в школу и наверстать потерянный год. Не отводя взгляд от магических витрин, которые только недавно вернулись в торговый строй после режима Волдеморта, Гермиона поджимает губы. Прежняя она безусловно посоветовала бы Гарри вернуться в Хогвартс за пропущенными знаниями, но… — Я тоже, Гарри. — Что? — удивленно раскрыв глаза, он останавливается и берёт её за руку, чтобы повернуть к себе лицом. Гермиона вздыхает и невесело улыбается краешком губ. Смотрит в глаза и тихо произносит: — Я тоже не вернусь в школу. Гарри не может поверить в то, что лучшая ученица Хогвартса решает оставить школу, поэтому недоумённо спрашивает: — Ты поступишь в магическую академию? Скрестив с ним пальцы, она отрицательно качает головой. — Я займу должность в Министерстве. Улыбнувшись, Гарри продолжает идти по переулку, с неверием поглядывая на Гермиону. — Хочешь со мной в аврорат? — он задаёт вопрос и чуть щурится от яркого солнечного света, отражающегося от товарной витрины. — Если так, то я поговорю с Йонсом и… — Нет! — воскликнув громче, чем нужно, Гермиона понижает голос. — Я не буду аврором! Далее она рассказывает Гарри о своём заявлении, которое у неё принял глава отдела магического правопорядка. Гермиона ни за что и никогда не будет работать в аврорате. Ей больше по душе спокойная работа в кабинете, изучение магических теорий и практик, составление статистик и таблиц. Она достаточно потеряла во время войны, чтобы не иметь желания бороться с тёмными магами. Никаких Пожирателей! «Ведьма…» Никаких врагов! «Киска…» Никаких оборо… «Пташка…» Нет же, забудь и живи! Его больше нет в её жизни! Гермиона сглатывает и качает головой, а в голосе появляется высокая нотка: — Мне нужно время, чтобы вернуть родителей, поэтому я хочу работать в более спокойной обстановке. Гарри соглашается, они ступают по переулку. Гермиона отвлекается окклюменцией и краем глаза подмечает серую вывеску магазина магического снаряжения. Чуть нахмурившись от мутного воспоминания, Гермиона отвечает на вопрос Гарри про обратное действие Обливиэйта и… Хлоп! Они не вздрагивают, но оба обращают внимание на рослую брюнетку, случайно споткнувшуюся у крыльца магазина магического снаряжения… Хлоп… только на этот раз звук раздаётся в голове Гермионы. «Единственная выжившая волшебница Фелисити Гилмор доставлена в отделение.» «Цела, значит?! Живучая шлюха, а ведь визжала, как сучка при течке.» Побледнев, она с жалостью смотрит на хромую женщину, открывающую ключом замок на двери. Это хозяйка магазина, и Гермиона узнаёт изувеченное от когтей лицо. — Кто это? — шепчет Гарри, заметив бледность Гермионы. Глубоко вдохнув и прикрыв веки, она печально отвечает: — Фелисити Гилмор, — отвернувшись, Гермиона поясняет, — жертва нападения оборотней. Пройдя до конца переулка, где Гермиона арендует квартиру, Гарри осторожно предполагает: — Грейбек… — Да. Интонация не требует продолжения. Гермиона не хочет ничего вспоминать. Прощается с Гарри и поднимается на последний этаж небольшого жилого домика на несколько квартир. Аренда — чушь, просто Гермионе повезло с друзьями, в особенности с Кингсли, который занял пост министра и помог ей с жильём. Вот только… «Живи!» Да, конечно. Почему нет?! Ноль эмоций. Она внушает себе это. Но больное сердце исколото и промерзает… Поэтому без единой эмоции на лице Гермиона садится в кресло и, подогнув под себя ноги, закрывает глаза. Дыши! Она дышит. Она просто дышит и тоскует… Иссыхает. *** Четвертый месяц расставания знаменуется усиленным самовнушением о более высоком предназначении, чем положение волчьей подружки. Гермиона работает в Министерстве и пытается избавиться от памяти, где её эмоции были раскалены до максимума, но… Странное дело, но, оказывается, стереть внешний образ любимого человека легче, чем те чувства, которые он в ней вызывает, а именно — голод. Гермиона в самом деле сравнивает свою тоску с чувством голода, потому что до трепета нуждается в ощущении… просто в ощущении, что Грейбек где-то рядом… такой невидимый, но близкий, он должен быть рядом! Ей достаточно уловить в Косом переулке запах лакричных изделий, чтобы в тот же момент активно покрутиться вокруг своей оси в поиске оборотня. Он нужен, ей хочется… Но его нет, и голод превращается в мучение. Помнить его голос, представлять его вкус на кончике языка, думать о нём… Гермиона ненавидит глаголы, мешающие забыть о Фенрире. Однако окклюменция успешно закрывает облик высокого мужчины с кудлатой гривой и голубыми глазами… ох, если бы… Если бы Гермиона могла всё забыть и жить дальше! Искать его черты в других мужчинах… сравнивать речь… внушать его присутствие. Боль имеет срок давности? А любовь? Гермиона ругает себя за любовь, потому что попадает в зависимость от воспоминаний. Сердце хоть немного согревается от холода только тогда, когда она возвращается в пустую квартиру и подолгу смотрит в окно, тайно надеясь увидеть в толпе крупную фигуру в тёмном пальто. И вот, когда совсем плохо, она задумывается о карьере в Министерстве, заставляя себя верить в важность своей должности и светлого будущего… где нет Фенрира… Больно. Так уж выходит, что ни книги, ни работа, ни друзья не способны вызвать в ней того трепета, который порождает Грейбек. Иной раз Гермиона даже забывает покормить Живоглота, но, к счастью, умный котик продолжает ластиться к хозяйке, будто утешая и не требуя ничего взамен. Ей сложно жить дальше, ей сложно просто жить: дышать, смотреть, ходить, есть, спать… Тем не менее полная занятость в Министерстве спасает от увядания и является важным пунктом плана, с помощью которого она собирается посетить Австралию и вернуть родителям память. Это важно, отвлекает. Помогает. Даёт надежду и полезное время на то, чтобы сердце оттаяло, а его клыки наконец-то отпустили её горло… Помимо работы она спасает себя убеждением о правильности выбора. Гермиона не хочет жить в стае и зависеть от луны. Хоть сердце и умирает, но разум твердит об одном: она поступает правильно. Вот только… Любовь не бывает правильной, потому что она состоит из чувств и эмоций, не соответствующих рациональному мышлению. Раньше Гермиона этого не понимала, а теперь страдает от последствий своей халатности. Тоска удаляет из жизни все яркие цвета. Солнце — серое, облака — серые, вода — серая. Всё теряет краски под навесом мрака из печали и отчаяния. Гермиона боится задаться вопросом, что чувствует Фенрир, потому что ответ находит до боли неприятным: вдруг он забыл её! «Сменится сезон. Начнётся охота.» Действительно! У него много дел, ведь так? Временами она ведёт себя эгоистично, обвиняя Фенрира в том, что он так легко её бросил… это помогает, она начинает злиться на него, и душевное страдание немного уменьшается, а наибольшая часть вины за расставание переходит на оборотня, но сердце усердно качает боль вместо крови, напоминая об обещании хранить свою любовь во что бы то ни стало. Но хранить безвозмездно не получается. Гермиона с ужасом понимает, что даже её любовь приобретает меркантильные черты, нагло требуя отдачи. Как же быть? Грейбек нужен ей… хотя бы на минутку… просто увидеть, но… — Мисс Грейнджер, — она вздрагивает, услышав голос из камина, — ваш запрос на подключение к каминной сети для перемещения при помощи летучего пороха одобрен главой отдела магического транспорта. Гермиона подходит к камину, чтобы ответить, но зелёное пламя вновь становится жёлтым и искрится, напомнив о волчьих глазах. Вздрогнув, она хмурится, поскольку в голове появляется образ волшебного существа из Запретного леса. Фенрир… тот другой… который волк… «Он мой фамильяр, а я его хозяйка!» Когда-то она сказала эти слова Грейбеку, а он… Кожа терпит мурашки. Появляется неприятное чувство скорой опасности, ведь… «Если он навредит мне, то встретит достойного противника в твоём лице.» О нет! «Я победил бы его одним ударом.» Она вспоминает их разговор в амбаре и шокировано содрогается в страхе за жизнь волка. А что если Грейбек взаправду убьёт его, тем самым отомстив ей?! О нет! Даже тогда, прижатой к полу его тяжёлым телом, Гермиона думала о том, чтобы обезопасить волчонка от гнева оборотня. И что наиболее важно: если они всё же встретятся в лесу, то она не выдержит ранений Грейбека, а ведь волк может его одолеть, о нет, нет, нет… *** Судьба насмехается над ней ровно через час, когда на подоконник приземляется сова из издательства. Гермиона просматривает «Пророк» и с замиранием сердца читает про удачные миссии аврората по пленению бывших приспешников Волдеморта, среди которых есть несколько егерей и оборотней. Глаза читают строки, не находя знакомого имени… хорошо, но… «На границах Англии, Шотландии и Уэльса зафиксированы массовые побоища между разумными волшебными существами и группой опасных наёмников, заражённых магической болезнью — ликантропией. Подробности на стр.4.» О Мерлин! Она в растерянности, не зная за кого больше следует переживать. Пролистнув странички, она изучает статьи. Глубоко вздохнув, пытается успокоиться, но волнение захлёстывает, как удавка на шее. — Гарри, что ты думаешь про статью в «Пророке»? — она отправляет ему Патронус и беспокойно ходит по комнате, ожидая ответ. — Это может быть кто угодно, — отвечает серебристый олень голосом Гарри. Что ж, ладно, хорошо, замечательно. Гарри прав. В магической Великобритании часто случаются столкновения разумных существ, и совсем необязательно, что среди них окажутся два её Фенрира. Это может быть кто угодно! К слову, от оборотней за последние четыре месяца мало что слышно, в основном — случайные нападения во время полнолуний на магглов, участвовавших в лесных походах и попавших на границу с магическим миром. Ровнее дыши! Спокойно! Гермиона открывает шкаф и достаёт повидавшую всякое бисерную сумку. После окончания войны портрет Блэка возвращается на Гриммо, но другие вещи по-прежнему хранятся в глубинах сумки. Пару мгновений Гермиона буравит её взглядом, чувствуя боль от воспоминания, где Грейбек забирает своё пальто. Ага, он забирает всё! В том числе её душу. Гермиона качает головой и в течение двадцати минут обновляет чары баула, выбрасывает лишнее и перебирает оставшиеся вещи, пока вдруг… Засунув руку по локоть, она жмурится от острого укола на указательном пальце. Замирает, а потом… Аккуратно достаёт металлическое кольцо с трофейными зубами, один из которых покрывается алым разводом. «Для чего вам это?» Собственный вопрос из прошлого пронзает подобно самому болезненному воспоминанию. Гермиона по неопытности столько времени потратила на страх, а ведь ещё тогда, в мэноре, могла изменить своё отношение к Фенриру и… собственно, что «и»? И получила бы больше приятных воспоминаний? И провела бы с ним больше времени? Какой смысл?! Ведь итог один — тот, который есть сейчас. Сглотнув, она просматривает каждый зуб, а лицо неосознанно показывает самую печальную гримасу на свете — скорбную, наполненную чувством безнадёжности. Прикрыв глаза и зажав связку в ладони, Гермиона слышит его голос: «Для продажи.» О! Она раскрывает глаза и замирает, активно размышляя над этими сведениями. О… нет! Да! О… не делай этого! Но… Гермиона опирается ладонью на шкаф, поскольку ноги с трудом держат трепещущее тело. У неё есть шанс, чтобы предотвратить встречу Грейбека и волка. Она лишь попробует! Просто спросит! Просто узнает, чем занимается Грейбек! И на этом всё! Точно всё. И сердце, тоскующее по хозяину, здесь вовсе ни при чём! Просто ей надо удостовериться в безопасности волка! Да-да! Будто бы сердечко вспыхивает… и гаснет. Вспыхивает и гаснет. Гаснет, но чуток теплеет. Гермиона одевается максимально неброско, дабы не привлекать внимания: джинсы, серая футболка и чёрные кроссовки, а поверх — тёмно-синяя мантия, скрывающая тело почти до лодыжек. Она заколдовывает карманы чарами расширения и прячет в них сумку и зубную связку. Эбеновый нож, словно по привычке, попадает в ножны, которые крепятся на пояс джинсов, а волшебная палочка остаётся лежать в правом кармане мантии. На лице появляется румянец. Всё это время Гермиона добросовестно пыталась тренироваться и повторяла навыки, которые ей показал Грейбек. Пусть она не будет аврором, но ей никто не мешает посещать тренировочные залы в Министерстве. Особая гордость — навык вращения ножа в руке… бесполезный по большей части, но всё же приятный и напоминающий о Фенрире. Стоп! Не думай о нём! Важное дело! Скрутив волосы в небрежный пучок, Гермиона гладит на прощание Живоглота и, получив ответное урчание, отправляется в Министерство, чтобы разузнать обо всех подозрительных местах Лютного переулка… *** Мистер Горбин не занимается куплей-продажей волчьих трофеев, поэтому Гермиона пропускает магазин «Горбин и Бэркес». Сверившись с рабочим списком на маленьком пергаменте, она аккуратно ступает по переулку, придерживая волшебную палочку через карман. — Маски! Маски! — из одной из самых невзрачных лавок доносятся гогот и смех. Проходя мимо, Гермиона замечает через стекло торговца, размахивающего полуразбитыми масками погибших Пожирателей. — Всего двадцать кнатов! — Тринадцать сиклей! — кричит другой торговец. В общем-то, в Лютном переулке ничего не меняется, за исключением парочки торговых лавок. Гермиона натягивает капюшон на лоб и смотрит на пергамент, где выписаны названия магазинов, как вдруг срабатывает инстинкт к самозащите. Пальцы обхватывают волшебное древко через карман. — Протего! — шепчет она, отбивая маленькое проклятие какой-то безумной старухи, ступающей навстречу. Гермиона открыто достаёт палочку и до конца пути внимательно следит за окружением. *** — Продать изволишь? — со смешком сопит лысый, одноглазый амбал за прилавком. Гермиона опасливо наблюдает за тем, как он перебирает связку. Эта странная лавка — последнее заведение, которое она посещает. Первые пять — пустая трата времени. Гермиона никогда не заходила так далеко в Лютный переулок. Из-за высоких, накренившихся зданий в эту часть города почти не попадает солнечный свет. Хозяин ветхой хижины занимается куплей магических шкур и иных охотничьих трофеев. Помимо Гермионы в магазине присутствуют несколько магов и одна волшебница, рассматривающая дальнюю стойку с измельчёнными копытцами гранианских коней. — Нет, — она направляет взгляд на его лицо, а он в ответ поднимает клочковатую бровь, — мне нужна информация. Из дальнего угла хижины раздаётся рычание пятнистой шишуги. Гермиона следит за посетителями, но ничего подозрительного не замечает… пожалуй, только один маг в грязно-серой мантии медленнее набирает в мешочки порошкообразные ингредиенты для зелий, словно прислушиваясь к диалогу. Гермиона находит в этом выгоду, ведь кто-нибудь из них может знать что-либо о вожаке оборотней. — И что же хочет узнать такая сладкая малышка, как ты? — амбал наклоняется к прилавку, растянув жуткий оскал из гнилых зубов. Страшно… страшно, беги! Но… Нет, ей больше не страшно, и война позади, как и детство. Гермиона выпрямляет плечи и, медленно вздёрнув подбородок, осторожно снимает капюшон. К счастью, торговец напрягается и слегка хмурится, по всей видимости, узнав Гермиону из нескончаемых газетных статей. Она говорит тихо и указывает кивком на связку: — Когда в последний раз вы покупали трофеи у оборотней? *** Разочарование горько струится по венам. Совершенно разбитая, Гермиона выходит из магазина со связкой в руке, не узнав ничего полезного. Даже магия не помогает. Торговец сообщил, что видел Грейбека ещё до поражения Тёмного Лорда. Проклятие! Проклятие! На вопрос, посетит ли оборотень хижину, торговец в неосведомлённости покачал головой. Гермиона зажимает переносицу и, преисполнившись отчаянием, ступает по переулку к следующему магазину, как вдруг… — Ты! — позади звучит разъярённое шипение. Даже невербальное Протего не срабатывает. Гермиона успевает заметить его лишь краем глаза — настолько он быстро и тихо подкрадывается со спины. Незнакомая туша резко захватывает шею и, толкнув в темную нишу переулка, со всей силы придавливает её лицом к стене. — Ты! — повторяет он высоким голосом, по которому Гермиона определяет средний для мага возраст. — Кто ты? — вскрикивает она, заметив серый рукав на его мантии. Это тот самый, перебирающий порошки с зельями. Так… рефлекс работает быстрее логики. Гермиона отталкивается коленом от стены и запрокидывает голову, чтобы ударить его затылком. Он удивлённо шипит, на мгновение ослабив хватку, и у неё появляется пространство для разворота. Засаленные светлые волосы, подбитый глаз, голубые глаза… Гермиона ошеломлённо вспоминает этого оборотня, спасшего её во время боя в Хогвартсе. Он вновь нападает, излучая жгучую ярость, но Гермиона стремительно достаёт клинок из ножен и волшебную палочку. Оборотень замирает, увидев эбеновую рукоять своего вожака, а потом… К её удивлению, он морщится в неприязни и делает шаг назад. — Ты! — в третий раз шипит он. — Чего вынюхиваешь? Прищурившись, она отходит подальше, держа перед собой нож и палочку. — Мне нужна информация, — повторив свои слова, сказанные торговцу, Гермиона прочищает горло и не моргая следит за оборотнем, который неприязненно осматривает её с головы до колен. — Информация, — передразнивает он и сплёвывает ей в ноги, заставив отступить. — Командир сам решает, что тебе нужно! Гермиона застывает, широко открыв глаза. — Г-г… где Фенрир? Либо его шокирует нежная интонация вопроса, либо сама Гермиона меняется до неузнаваемости, но оборотень как-то по-собачьи наклоняет голову сначала к левому, а потом к правому плечу и выгибает брови. Правда затем он звереет… и очень напоминает этим Грейбека. Кожа бледнеет, скулы выпирают, и глаза становятся ярче… — Скучаешь по насесту? — вдруг злобно усмехается он. О боже, до чего эти оборотни испорчены гульбой! Гермиона только открывает рот, чтобы ответить дерзко, как вдруг… Вспоминай! Ты достаточно узнала Фенрира, чтобы понимать логику оборотней. Если ответишь грубо, вызовешь агрессию! А тебе нужны сведения! Оборотень ещё выше поднимает брови, когда Гермиона чуть опускает нож. Голос пропитан опаской, но в то же время — решимостью: — Нет. Он никогда не разрешал мне сидеть на нём. Сначала оборотень вообще не меняется в лице, но потом внезапно… Гермиона в душе выдыхает с облегчением, потому что у оборотня начинают дрожать губы, а потом он переходит на смех. — Ага, — злоба смягчается, он кивает в издёвке, но уже не так гневно, — ещё бы разрешил! Ты ведь… — Где Фенрир? — теперь жёстче спрашивает она и рискует немного надавить. — Я ведьма твоего вожака, и ты не можешь причинить мне вред. Ответь на вопрос! Но ожидания оправдываются лишь наполовину. Оборотень резко перестаёт смеяться и смотрит на неё с неверием в то, что слышит приказ от девушки. Гермиона встаёт в ровную стойку, вновь поднимая нож. — Отвечай! — ей не хватает терпения. Оборотень делает шаг ближе и сжимает кулаки, явно с желанием напасть на неё. Гермиона упрямо запрокидывает голову, делая взгляд грозным, и перемещает вес тела в стойку, удобную для поединка, но… Неожиданно оборотень вздрагивает, его ноздри широко раздуваются. Он останавливается и тяжело вздыхает. — Прибить бы тебя как псицу… — мычит он под нос. И внезапно разворачивается в сторону улицы. Гермиона срывается с места. — Постой! — кричит она. — Где… — На охоте! — рычит он и, надев капюшон, устремляется вглубь переулка. Гермиона заворачивает за угол и врезается в толпу, но всё же кричит: — Как твоё имя? — это ей для отчётности, для работы… мало ли. Удивительно, но он поворачивает к ней лицо, скептически нахмурив лоб, и почему-то отвечает: — Рео, — а потом презрительно ухмыляется, — он узнает, как сильно ты скучаешь по насесту. — Нет! — вскрикивает она, но поздно. Он исчезает. Не аппарирует, а делает рывок в сторону, и за секунду Гермиона теряет его из виду. У этого оборотня очень быстрая реакция. Она ставит себе заметку — потренироваться в скорости движений, вспоминая его рост и телосложение в качестве следующего противника, с кем она скрестит клинки. Возвращаясь домой, Гермиона будто бы чувствует слежку, но… губительная, глупая мысль: быть может, так даже лучше? Оборотни теперь знают, где она живёт… возможно, Грейбек узнает. *** После случая в Лютном проходит неделя, и Гермиона наконец закрывает стопку пергаментов и откидывается в кресле. Министерский архив потрясает воображение. Используя поисковые чары и поговорив с министерскими сотрудниками, Гермиона тратит вечера на архив, изучая популяции магических существ. Углубляется в историю и перечитывает Кодекс поведения оборотней. Выписывает на пергаменте волчьи черты Рео и Фенрира, и с иронией улыбается, называя себя новым Марлоу Форфангом. Она начинает много записывать и строить таблицы, чтобы потом дополнить архив полезными сведениями, которые помогут аврорам понять волчьи повадки и использовать их при задержании. — Вот! — на стол Гермионы опускаются словари по древним рунам. — Это всё? — Сьюзен Боунс, одногодка Гермионы с Пуффендуя, улыбается и указывает на книги. — Всё, — кивает Гермиона. — Спасибо! Сьюзен работает в архиве и сохраняет хорошие отношения с золотой троицей, поэтому Гермиона доверяет ей искать книги и часто спрашивает про архивные заметки. Именно Сьюзен навела её на мысль, что все магические существа, переходящие за границу английских лесов, автоматически попадают в списки миграций, но ни названий, ни точной даты узнать нельзя, за исключением факта путешествия, однако… После теории Гермиона всегда приступает к практике. Пишет письмо профессору Флитвику и получает от него по почте учебник по чарам, где описаны связующие чары между фамильяром и хозяином. Пусть волк Фенрир не её личный питомец, но если использовать амулет, принадлежащий ему, и проследить примерную миграцию, то… Ей нужно удостовериться, что с волком всё в порядке и по возможности предупредить, чтобы он не калечил Грейбека, если встретит того в лесу. Гермиона возвращается домой с порталом в виде пера, созданным ею самой. Одевшись потеплее в красную зимнюю куртку, она распускает волосы, чтобы волчонок мог учуять её. Поправляет амулет на груди и, прошептав связующее заклинание, касается палочкой портала: — Портус! В тот же миг она оказывается в пространственной воронке. Впервые за долгое время мысли далеки от печали, ведь портал работает, а это значит, что она найдёт волка Фенрира! Хоть бы с ним всё было хорошо! Хоть бы она сейчас увидела его спокойно спящего на открытой поляне или точащего когти о высокий дуб… Но, естественно, чего уж точно она не ожидает, так это… Не успев появиться в пространстве, Гермиона уже слышит жуткие, свирепые рыки и различные хрусты. Громкий вой сотрясает перепонки. О нет! И при яркой, короткой вспышке Гермиона появляется в пространстве и падает с десятиметровой высоты, краем глаза заметив вокруг себя густой лес под ночным небом. Местность терпит бойню из десятков волков и магических существ. О боги, как не вовремя она воспользовалась порталом и попала в пекло сражения! Из горла вырывается случайный возглас, привлекающий всеобщее внимание. Она несётся ногами вниз и… Где-то за спиной рычат звери, а прямо перед ней с изумлёнными, огненными глазами, в уже начатом прыжке, летит знакомый волк… о нет! Он не успевает сгруппироваться, и они сталкиваются в воздухе. Гермиона кричит от боли, врезавшись лбом в волчью морду… Хуже не придумаешь… Гермиона помешала его атаке, а ведь он прыгал на врагов… о боже! — Фенрир! — шепчет она, когда они приземляются на землю. Он — на спину, она — на него сверху, попав будто бы в объятие всех четырёх лап. Её уши оглушаются неожиданно высоким, но коротким рыком, когда Гермиона оседает на нём и случайно давит коленом ему в пах… Хуже быть не может… Может… особенно тогда, когда Гермиона в пылу эйфории забывает о бойне вокруг и, почувствовав запах крови, поднимает голову прямо над его лицом, скрещивает взоры и с придыханием выдаёт: — Ты ранен? Она навсегда запомнит, какими многозначительными могут быть волчьи глаза в данном выражении — в полнейшем потрясении. Ну или в полнейшем мучении, потому что её колено случайно соскальзывает и придавливает паховую область к земле… И почему вспоминается Рео и его «насест»?!