Лакрица

Как только с губ срывается такое незатейливое слово, Гермиона ловит одну простую мысль: Грейбек не понимает или не хочет понимать степени её привязанности к нему. Помимо поведения, об этом говорит многое, особенно глаза. Скорее всего, он воспринимает её признание о том, что она скучала по нему, как отвлекающий приём, с помощью которого Гермиона сможет сбежать и спастись от принуждения. Возвышаясь над ней, он кажется ещё более высоким. Она судорожно сглатывает и поджимает пальцы ног, а в голове быстро бегут мысли, пытаясь найти подходящие слова. К сожалению, Грейбек явно не будет её больше слушать, а если и будет, то из-за своего неустойчивого состояния точно не поймёт, как сильно ей не хочется сопротивляться ему. Но даже отчаянно желая Фенрира, Гермиона не разрешит ему бесчинствовать и причинять физический вред. Сложно понять, почему он вернулся, однако этот вопрос она закидывает очень далеко, в отличие от первостепенных мыслей, которые ищут способ для обуздания его инстинктов. Грейбек делает шаг вперёд, немного пошатываясь, что очень непривычно для его обычной ровной поступи. Левое плечо слегка косит вперёд, а пальцы касаются передней части бедра. Он шумно дышит ртом и часто моргает, периодически жмурясь, словно ему тяжело сохранять контроль. Гермиона на секундочку представляет ситуацию, в которой Фенрир не является оборотнем — тогда бы она без всяких условий хотела, чтобы он лишился контроля и потерял от неё голову, другими словами: чтобы был без ума от неё, как и она в те моменты, когда тоска сжигала сердце. Но Грейбек не человек, теперь Гермиона знает это так же ясно, как и правду, что избыточная провокация не приведёт её ни к чему хорошему. Он оборотень, и у него особая манера поведения, с которой нужно считаться. Она не знает, почему он не прислушивается к её сердцу в данный момент, но сделает всё, дабы его слух вернул себе концентрацию. Качнув головой, Гермиона подаётся назад, а он медленно приближается, но примерно за метр останавливается, а она видит, куда направлен его взгляд… Сглотнув, Гермиона опускает голову и чуть разводит колени. На полу перед ней заметны капли смазки из влагалища, оставленные при последних движениях, вульва мокрая, волоски липнут к губам, а запах вагинального секрета усиливается. Несмотря на открытые окна, томительная духота соседствует с бурным возбуждением, заставляя изнывать от жары. Не прячась от искренних эмоций, Гермиона испытывает трепетный страх и показывает его Грейбеку, а также очень надеется, что он видит в её глазах неприхотливую радость от неожиданной встречи. Тем не менее он не отвечает одобрительным или понимающим взглядом, а показывает устрашающую маску. Наклоняет голову чуть вбок и вперёд, сжимает ладонь в кулак, надавив когтями на собственную кожу, и тихо хрипит: — Не кичись, самка, — глаза начинают ярче сверкать, а гримаса искривляется в надменной злости, — мне безразлично, чего ты хочешь! Гермиона вздрагивает от угрожающей интонации. Грейбек говорит так, будто за одно только опровергающее слово из её уст, готов сломать ей все кости, но… Риск — неопределённая опасность, к которой нельзя полностью подготовиться, но можно заранее настроить себя на негативные последствия. В данный момент Гермиона непреднамеренно предвкушает наплыв адреналина от его реакции на свои повадки… поведение! В другой ситуации она бы гордо сказала ему о своих правах, отрицая влечение и его власть над ней, но сейчас… Отодвинувшись чуть назад, Гермиона немного запрокидывает голову и приподнимает брови. Смотрит на него без злости, почти доверительно, с лёгкой игривостью, которую заметно лишь слегка, и с показной смелостью, граничащую с упрямым капризом. — Мне небезразлично… — одним выдохом, — я хочу, чтобы ты… Но он сразу же смеётся тем жутким, скрипучим смехом, похожим на отрывистый лай, и не даёт продолжить. — Вновь кобылья прихоть?! — усмехается он и наклоняет голову, понизив голос до пугающего шёпота. — Хочешь, чтобы я не делал тебе больно?! — оскал кривится, а потом он пренебрежительно сплёвывает на пол и резко наклоняется. — Может, отпустил, а?! — и в притворном восклицании продолжает низким голосом. — Ну да, как забыть, я уже это сделал… — секундная пауза, в течение которой он хватает пятернёй за её волосы на макушке и запрокидывает голову, чтобы был зрительный контакт, — поэтому не скули и не проси, сука! Без разницы, чего именно ты хочешь! — согнув руку в локте, он склоняется и шипит ей в лицо. Гермиона морщится от боли из-за натянутых волос, но смотрит в его глаза и опровергает его предположение отчаянным выкриком: — Тебя! — капля слюны из её рта попадает на его губы, Гермиона рефлекторно кладёт руки на его бёдра, но пальцы скользят по влажной коже, и ногти случайно царапают колени. — Я хочу тебя! — она ставит особое ударение на последнем слове и жмурится от стягивания волос. Его рука замирает, но на лице мелькают необузданные эмоции. Ноздри раздуваются шире при свистящем вдохе, в глазах сверкает лазурь, а с нижней губы начинает стекать кровь от прокушенной кожицы. Оборотень морщит нос будто бы в отвращении, но под глазом начинает пульсировать взбухшая венка, которую Гермиона часто замечает, когда Грейбек возбуждён. Собственно, возбуждение во плоти находится прямо перед её лицом. Если Грейбек выпрямит спину, то член ткнётся прямо ей в рот. Гермиона повышает голос и с пылом всматривается в его глаза, получая неизъяснимое удовольствие от того, что может открыть свои чувства: — Я думала о тебе каждый день, боясь, что ты забыл меня! — она стонет от более сильного сжатия, но догадывается, что Грейбек неумышленно усиливает хватку в волосах, просто он не ожидает такой откровенности от Гермионы. — Я искала тебя, желая узнать, что ты не получил раны в схватках с оборотнями! — она предельно прижимает колени к груди, вонзается ногтями в его бёдра и дёргает головой с намерением освободить волосы, но он держит стальной хваткой, только его пальцы подрагивают на затылке и щекочут кожу. У него дёргаются мускулы на щеках. Он шумно сглатывает, переведя мутноватые глаза на её уста, продолжающие молвить: — Я хочу, чтобы сейчас ты был рядом со мной! — наконец, она договаривает то, что не сказала раньше. Однако после этих слов её накрывает волной паники, потому что Грейбек продолжает топить её в голубых омутах. Он снова делает глоток, но затем кривит уголок рта и, наклонив голову в сторону, плюётся густым сгустком крови и слюны. Гермиона чувствует запах железа с кисловатым привкусом и задаётся вопросом, почему от него не пахнет лакрицей. Ладно, зуб он больше не лечит, видимо, наплевав на здоровую эмаль, но и лакричного запаха от сигарет она не чувствует. Первая стрела: сердце грустно сжимается от запоздалой догадки. Помимо шрамов, заметного утомления и потери веса, у Грейбека не наблюдается прежнего ехидного кощунства, словно ему теперь вообще всё равно, что происходит с ним и с людьми вокруг. Быть может, ему и правда не важно, сохранит ли он клык или нет… хотя уж что точно должно быть важно для вожака оборотней, так это крепкие зубы и когти. Вторая стрела: Гермиона задумывается о причине его угнетённого состояния, предполагая связь между их чувствами… и сердце благоговейно пылает от второй догадки. Возможно ли, что он тоже сильно скучал по ней… Мысли воодушевляют и придают храбрости, но Гермиона не уверена, что права, и по-прежнему боится ошибиться, ведь Грейбек не реагирует на её признание, он… Он странный. Гермиона робко перебегает зрачками с одного его глаза на другой, а он… Оборотень делает то же самое, только периодически задевает взглядом и её губы, а потом… Словно с первичным желанием вновь сплюнуть, Грейбек медленно поворачивает голову в сторону, но затем кратко жмурится и сглатывает, а когда открывает глаза, его взгляд останавливается на её сердце и становится более жарким. Мир замирает. Есть только Фенрир и Гермиона. Голые, кстати говоря! Наконец-то! Мерлин! Годрик! Моргана! Гермиона раскрывает глаза шире, заметив у него вспыхнувшие искорки вокруг тонких чёрных зрачков. Поверхностный взгляд кажется осмысленным, а чуть глубже — изумлённым и до дрожи плотоядным. Сначала Гермиона думает, что ещё немного, и он смягчится, страстно ответив на её теплоту, но… Мир отмирает. Интимность в зрительной связи пропадает, когда по его телу проходит дрожь. Гермиона слышит глухой хруст в позвонках. Он кривит лицо, но не издаёт ни звука. — Ф… — начинает она с имени, желая спросить про полнолуние, но оборотень резко выпрямляется, вздёрнув её за волосы, но не подняв с пола. — Рядом… — Гермиона не сразу понимает, что Грейбек повторяет слово из её последней фразы, потому что он бормочет очень хрипло и неразборчиво. Не успев поймать зрительный контакт, она боится прежнего недопонимания, но… Атмосфера пропитывает насквозь. Гермиона ощущает это на уровне подсознательных чувств без участия тактильности. Воспламеняется каждый нерв, а всё из-за того, что на долю секунды, когда Фенрир распрямляет плечи, она видит едва заметную улыбку… О боже, она помнит! Впервые за этот вечер оборотень показывает намёк на своеобразное веселье. Всего лишь на миг, но Гермиона замечает это, а потом… — «Хочу», — тянет он высоким голосом, имитируя её интонацию, — «хочу, хочу»… — он ещё раз вздёргивает за гриву, но не так сильно, чтобы вырвать волоски, просто ставит Гермиону более ровно и устойчиво на колени перед собой, — это важно, так ведь?! — один уголок рта поднимается, обнажив левый клык, его дыхание ускоряется, взгляд прожигает Гермиону, которая начинает чаще моргать от непонимания его дальнейших действий. Не зная, нужно ли отвечать, она осторожно подбирает слова. Доверяет своему чутью, поскольку атмосфера и правда стремительно меняется после того, как Фенрир услышал её слова и подтвердил правдивость, уловив сердцебиение. Он… он… Такое ощущение, что он немного успокаивается, усмиряет ярость, на месте которой мелькает послабленная ехидность… будто бы он верит ей… Будто бы ему нравится слышать эти слова. Фенрир, пожалуйста… В душе она взывает к нему, но снаружи… Мурашки бегут по покрасневшей коже. Гермиона стонет, когда он задирает ей голову, и томно шепчет: — Важно… д-да! — выдохнув, она чуток хмурится, не поняв его выражения. Оборотень сдвигает руку, ослабив цепкость пальцев в её волосах. Ухмылка выравнивается, глаза чуть прищуриваются, скользя по телу Гермионы. Она сильнее хмурится, но неожиданно он обращается к ней хриплым голосом: — Самка… — она вздрагивает, когда он отклоняет свою голову, направив на неё взгляд из-под полуопущенных ресниц, — так и быть, самка. Что? Что? Она почти жалобно сдвигает брови в вопросе. Держит зрительную связь… и боится. Он чувствует её страх и непонимание. — Так и быть, — поясняет он, — мне не плевать, чего ты хочешь, — не успевает она обрадоваться этим словам, как он добавляет, — ты подчинишься. Вновь нахмурившись, она сглатывает и открывает рот, но… — Нет-нет, — усмехается он, натянув волосы на кулак, — ты хочешь подчиниться! И вдруг она понимает. Грейбеку до трепета нужно подтверждение, а ей необходимо подкрепить слова действиями. — Я… — с робостью шепчет она, но внезапно он хватает свободной рукой за нижнюю челюсть и сжимает пальцы на щеках. — Хочешь, самка! — угрожает он, заставляя её со всем согласиться. «Сама сделаешь всё, что прикажу.» Когда-то в новолуние он уже предлагал ей подобный расклад, но в тот раз Гермиона могла стать своеобразным товаром за то, чтобы он вернул ей волшебную палочку и отпустил в Орден, но сейчас… Сердечко бьётся быстрее. Сейчас Гермиона борется не за волшебное древко и не за своих друзей. Она хранит и защищает свои чувства. Сегодня ночью она поступит так, как велит сердце… Подчиниться? Удар по гордости… Нет же. Гермиона пусть и неохотно, но признаёт его власть над собой. Подчиниться любимому человеку — всё равно что покориться его силе. Как не покориться Фенриру? Она уже это сделала. Вот только… — Хочешь! — с нажимом хрипит он и облизывает припухшие губы. Этим словом он и утверждает, и спрашивает. — Да, — очень тихо отвечает она и задерживает вдох. Его дыхание сбивается. Она слышит вибрацию связок, из его горла нарастает прерывистое рычание. — Сделаешь всё, что прикажу, — видимо, он специально повторяет те же слова. Но теперь без условий. К счастью, страх немного охлаждает воспалённый разум, поскольку Гермиона отвечает: — С одним условием, — Фенрир сжимает пальцы в волосах, но она сразу добавляет, — ты расскажешь мне подробнее про ниобий и всё, что знаешь про другие стаи, которые восстают против Министерства! Его брови поднимаются на лоб, а Гермиона… Она тоже умеет предлагать сделки… вот только с одной хитростью: ей не сложно подчиниться любимому оборотню. Да и сделкой она это не считает… Когда-нибудь он тоже подчинится своей самке…