Второй шанс

20.5.1963 Рабочий день плавно подходил к концу, и мистер Фолл, известный в определенных кругах врач-психиатр, закончив все запланированные на сегодня сеансы, по привычке методично разбирался с бумагами. Нужно было сделать записи в личных делах пациентов, оформить несколько сопроводительных документов, подготовить два заключения для полиции и наконец-то разобраться с кипой рецептов на сильнодействующие препараты, что уже несколько дней сиротливо лежала в самом углу. Работы оставалось на час с небольшим. Закончив заниматься с бумагами, Фолл снял маленькие круглые очки для чтения и убрал их в футляр. Прошелся по кабинету и остановился перед большим, почти во всю стену окном, посмотрел в него, заложив руки за спину. Портленд утопал в свежей зелени и лучах клонящегося к горизонту Солнца. Май медленно подходил к концу, а это означало только одно — скоро на улицах станет невыносимо жарко. Но пока можно было наслаждаться приятной вечерней прохладой и свежим воздухом. Закончив наслаждаться видом, Фолл, готовясь покинуть кабинет, снял со спинки стула светлый совсем немного помятый пиджак, как раздался внезапный телефонный звонок. Фолл подумал было не снимать трубку, но просто уйти ему не позволяла совесть. Выудив из нагрудного кармана жилетки старомодные круглые часы на цепочке и убедившись, что до формального окончания рабочего дня еще оставалось время, пусть и совсем немного, он тяжело вздохнул и все же подошел к телефону. — Добрый вечер. Клиника «Надежда», доктор Фолл. Чем могу быть полезен? — Любые разговоры по телефону тут начинались именно с этой формальной фразы, которую Фолл произносил уже пятнадцатый год. — Добрый вечер, доктор Фолл. С вами говорит Джейкоб Моррисон, главный врач Бетлемской королевской больницы, Лондон, — голос на той стороне телефонной трубки был бархатистым и приятным. — Ваш контакт мне дала мисс Вельзевул. У Вас найдется свободная минутка? — Да, конечно, — с готовностью ответил Фолл, вешая пиджак обратно на спинку стула и усаживаясь за массивный дубовый стол. Если этому человеку, мистеру Моррисону, номер дала Лиза, то Фолл никак не мог отказать. — Слушаю Вас, — он закинул ногу на ногу, устраиваясь поудобнее. — Я хотел обратиться к Вам за помощью, мистер Фолл. Для одного моего очень, кхм, — голос на том конце трубки немного замялся, — сложного пациента Вы — последняя надежда. У нас в больнице он уже больше двадцати лет, лично я наблюдаю его последние пятнадцать. О всех его проблемах я позволю себе не рассказывать сейчас, а сразу перейду к самому важному. Его семья настаивает на проведении лоботомии в ближайшее время. Чего я, честно говоря, не хотел бы. По крайней мере до тех пор, пока не буду уверен в том, что ничто другое не поможет. — И Вы решили обратиться ко мне? — Мисс Вельзевул посоветовала, — согласился мистер Моррисон, — как специалиста, берущегося за самые тяжелые случаи. И просто как небезразличного человека. — Вы можете выслать мне копию его истории болезни, и я попробую найти время, чтобы как можно скорее с ней ознакомиться и что-то посоветовать… — Нет-нет, — спешно перебил голос, — мне нужна Ваша помощь непосредственно здесь, в Лондоне. — Простите? — Фолл удивленно приподнял брови, напряженно выпрямившись в кресле. — Вы предлагаете мне приехать в Лондон? — Да, именно, — спокойно подтвердил мистер Моррисон. — Мы оплатим Вам билеты, проживание и все необходимое. Но Вы нужны здесь. Лично. — Простите, я, — растерявшись, начал Фолл, — я не могу просто взять и бросить свою практику, своих пациентов и махнуть на другой континент, — он попытался мягко возразить. — Не беспокойтесь, я уже обо всем договорился с мисс Вельзевул. Она сказала, что готова взять Ваших пациентов и… — Лиза, — тяжело выдохнул в сторону мистер Фолл, не слушая голос в телефонной трубке и потирая пальцами переносицу. Все это напоминало очень плохую шутку, но ею явно не являлось. — Послушайте, мистер Моррисон, — Фолл решил перебить поток объяснений и аргументов, что сыпался на него с той стороны, — я с удовольствием помогу Вам советом, но приехать, извините, никак не могу. — Мистер Фолл, — с той стороны трубки послышался тяжелый, кажется даже усталый выдох, — я буду честен. У меня в этом вопросе, кроме Вас, надежды больше нет. Я знаю Тони уже давно, к нам он попал совсем юным, ему было 23 года. Потом он повидал тут всякого… — в трубке на секунду повисла тишина, потом раздался вздох, — дерьма. Я знаю его пятнадцать лет. И мне его безумно, по-человечески, жаль. Знаю-знаю, — Моррисон поспешил продолжить, не давая Фоллу даже шанса вставить слово, — жутко непрофессионально, но… Все мы люди. Сейчас его сестра, единственный его опекун, настаивает на том, чтобы я, — снова пауза и тяжелый выдох, — чтобы я фактически подписал ему приговор. Я… Поймите, я не могу этого сделать, если не буду уверен, что другого пути нет. — Мне надо подумать, — покачал головой Фолл, стараясь придать голосу твердость. Он уже догадывался, какой ответ он даст, но не готов был признать это вот так сразу. — Мне надо посоветоваться с семьей. — Да, конечно, я Вас понимаю, — голос мистера Моррисона прозвучал живее. — Когда я могу Вам перезвонить? — Дайте мне пару дней. И я ничего Вам не обещаю, — тут же поспешил сухо добавить Фолл. — Спасибо, — тихо произнес мистер Моррисон. Кажется, такой ответ его вполне устраивал. — Я перезвоню Вам в среду вечером. Фолл положил трубку и откинулся на спинку своего кресла, массируя пальцами виски. «Лиза, черт бы тебя побрал, знала же, что я не смогу отказать» — пронеслось у него в голове. Первым желанием было — немедленно позвонить виновнице происходящего и высказать все, что Фолл думал, но он решил не спешить. Прогуляться до дома пешком, привести мысли хоть в какое-то подобие порядка. Теплый свежий ветер трепал светлые, немного кудрявые волосы Фолла и приятно холодил лицо. Погода стояла прекрасная, и прогулка по набережной помогала расслабиться и отвлечься от ненужных мыслей. Светлый пиджак висел на согнутой руке, было слишком тепло, в нем не было никакой надобности. Над заливом с противными криками кружили чайки, изредка бросаясь в воду за рыбой. Теплый ветер пах солью и морем. Где-то вдали, в порту, гудели корабли. Время медленно подходило к половине восьмого, и на горизонте начинал загораться теплый рыжий закат. Фолл не слишком спешил домой, зная, что он тут же позвонит Лизе и потребует (на самом деле, конечно же, вежливо попросит — требовать Фолл не любил) объяснений. И Лиза, извинившись, расскажет все, как есть. И попросит за этого пациента. И за доктора Моррисона. И тогда Фолл точно не сможет отказать. Можно отказать кому угодно, только не Лизе Вельзевул. Спустя еще полчаса прогулки, Фолл наконец-то дошел до дома. Белый, со спрятанной под красной крышей мансардой, окруженный зеленью, он был настоящей крепостью Фолла. Местом, где можно было забыть обо всех неприятностях и просто отдохнуть, погрузившись в очередную книгу. Он проверил почтовый ящик и направился в дом. Еще в небольшой прихожей он услышал грохот, доносившийся с кухни, а услышав его, облегченно выдохнул — Энтони уже был дома. А значит, совсем скоро будет ужин. И все будет так же тихо и уютно, как и всегда. — Ну у тебя и видок, — констатировал худощавый юноша, возникший на пороге кухни и с безразличным видом подпиравший дверной косяк. — Ужинать будешь? — Угу, — проходя мимо, коротко ответил Фолл. — И завари мне чаю, пожалуйста. — Опять что-то в клинике? — уже вернувшись в кухню и заваривая чай, крикнул юноша. — Подожди минутку, — крикнул из ванной комнаты Фолл. Юноша что-то ответил, но из-за шума воды Фолл не расслышал его. Умывшись холодной водой и переодевшись в домашнее, Фолл пришел на кухню и сел за стол. Его уже ждала большая кружка с его любимым молочным улуном, от которой валил густой пар. Фолл, обхватил ее ладонями и сделал крупный глоток. — Ну так что там у тебя, пап? — уменьшив огонь под сковородкой, парень с размаху плюхнулся на стул рядом с Фоллом. — Звонил коллега Лизы, попросил помочь с одним тяжелым случаем. Вероятно, нам придется отправиться в Лондон… — В Лондон?! Круто! Ты же не откажешься? — юноша, казалось, моментально весь напрягся, а в глазах у него загорелся восторженный огонь. — Э-э-энтони… — Фолл тяжело вздохнул и закатил глаза. — Я так надеялся, что ты… — Ты надеялся, что я откажусь? Серьезно? — он звонко рассмеялся, запрокинув голову. — Ты же в этом году хотел поступать… — Значит подожду, — бойко перебил Энтони. — Устрою себе академический год*, как все нормальные ребята. Мир посмотрю. Может, поработаю в какой-нибудь газетенке или издательстве. Это же прекрасно! — Ну вот и все, — обреченно произнес Фолл, отставив чашку с чаем и глядя в восторженные глаза напротив. Последняя надежда на убедительную причину остаться дома и не ехать ни в какой Лондон была растоптана его же собственным сыном. — Это значит «да»? — приподнятая бровь Энтони изогнулась под совершенно невообразимым углом. — Это значит, что ты — засранец, — недовольно буркнул Фолл, качая головой. — Каким воспитал, — беспечно пожав плечами и широко заулыбавшись, Энтони поднялся со стула и вернулся к плите, где в сковороде на медленном огне томилось овощное рагу. — Дважды засранец, — уже чуть менее обреченно произнес Фолл, отпивая горячий чай из кружки. В конце-концов, может поездка в Лондон не была такой уже плохой идеей.

***

— Азирафаэль, ты же понимаешь, что это — не решение проблемы? — доктор Вельзевул отложила в сторону ручку, а листок с пометками вложила в соответствующую папку «Азирафаэль Фолл, 15.09.1921. Клиническая депрессия». — Ну-у-у, — Азирафаэль запрокинул голову, упираясь затылком в мягкую спинку дивана, и закрыл глаза, — если подумать, то у моей проблемы решения нет. — Это неправда, — покачала головой Вельзевул, поднимаясь из-за стола, и занимая место в кресле напротив Азирафаэля. — Ты мог бы с ним связаться и… — И что?! — Азирафаэль, распахнув глаза и выпрямившись, возмущенно развел руками. — «Привет, Энтони! Это Азирафаэль. Да-да, тот самый мудень, что пять лет назад послал тебя с твоими чувствами нахер. Хотел извиниться за это. Давай опять станем друзьями?» Ты себе это так представляешь?! — его мелко потряхивало от переполнявших эмоций. — Не совсем, но мысль ты уловил верно, — врач мягко улыбнулась. — Лиза, я… Я тогда поступил, как последняя скотина, и я надеюсь, что он просто забыл меня. Понимаешь? Вычеркнул из жизни. И живет себе счастливо. — Но ты-то не забыл. Тебя это все еще мучает, Азирафаэль. — Я как-нибудь переживу, — молодой мужчина пожал плечами, снова закрыв глаза и стараясь снова придать себе невозмутимый вид. — Тем более у меня есть Марта. — Марта тебе его не заменит, — упрямо произнесла Вельзевул. — Никто мне его не заменит, — тихо, чтобы его не услышала доктор Вельзевул, выдохнул Азирафаэль. — Я не хочу снова сделать ему больно, — уже громче произнес он. — Если ты извинишься, то не сделаешь ему больно, поверь. — Лиза, милая моя, Лиза, — Азирафаэль сцепил руки в замок и уместил их у себя на животе, — ты не знаешь, что и как он тогда мне кричал. Господи, я никогда в жизни, за все наши пятнадцать лет знакомства, его таким не видел. Он был не просто в ярости. Он был… — Азирафаэль махнул рукой, не желая вспоминать те события подробнее, чем уже вспомнил. — И я его не виню, после того, что я сделал… — Но я бы на твоем месте все же подумала о том, как с ним связаться. Ты уехал из Англии и оборвал все контакты почти пять лет назад. О семье не вспоминаешь, по дому не скучаешь, а из-за него мы с тобой уже два года видимся регулярно. — Но мне уже лучше, — Азирафаэль попробовал безмятежно улыбнуться. — А послушай ты меня, мог бы быть уже в полном порядке, — Лиза Вельзевул покачала головой. За окном было уже совсем темно, когда сеанс подошел к концу. Азирафаэль в который раз поблагодарил свою коллегу, что не отказала ему в помощи и покинул кабинет.