Второй шанс

28.05.1963 Азирафаэль нервничал. Летать ему ни разу в жизни еще не доводилось. В США, в свое время, он прибыл на корабле и с тех пор перемещался по стране только поездом или на машине. Перелет, как назло, предстоял долгий, и что хуже — с пересадкой в Сан-Франциско. Уже сейчас, по дороге в аэропорт, Азирафаэль проклинал себя за свою мягкость. Энтони же, в отличие от отца, пребывал в приподнятом настроении и нисколько не волновался, хотя этот полет для него тоже был первым в жизни. Они поднялись на борт самолета и разместились в начале салона: мистер Моррисон не только оплатил обоим билеты, но и не поскупился на хорошие места. Хотя бы за это Фолл-старший был ему благодарен. Энтони уселся около небольшого круглого иллюминатора и с интересом рассматривал, как под брюхом самолета возились рабочие: кто-то загружал чемоданы в багажный отсек, кто-то обрабатывал каким-то раствором крылья и корпус самолета, кто-то просто бегал туда-сюда, размахивая цветными флажками. Азирафаэль выудил из кожаного портфеля чехол с очками и очередную книгу. На этот раз это был Говард Филлипс Лавкрафт и его «Тень над Иннсмутом». Погрузившись в чтение, Азирафаэль пропустил предполетный инструктаж и почти пропустил сам взлет, если бы не стюардесса, что мягко коснувшись его плеча, напомнила о необходимости пристегнуться. Азирафаэль тихо ойкнул, когда самолет резко стал разгоняться, впечатывая его спиной в кресло. Энтони же восторженно замер у иллюминатора, жадно глядя, как мимо быстро проплывали другие самолеты и здание аэропорта. Потом он даже восторженно взвизгнул, когда шасси самолета оторвалось от серого асфальта взлетной полосы. Его отец в этот момент, напротив, предпочел зажмуриться. Пальцы Азирафаэля судорожно впились в подлокотники, и ему приходилось прикладывать усилия, чтобы ровно и достаточно глубоко дышать. Нет, обратно в Штаты они отправятся по морю, никак иначе. Дома стремительно становились все меньше и меньше, самолет набирал высоту. Сердце в груди у Энтони заходилось от восторга, которого раньше он никогда не испытывал. Скоро родной город, пределы которого ему ни разу не доводилось покидать, скрылся в белой пелене облаков. Когда самолет набрал нужную высоту, Энтони почти потерял интерес к тому, что творилось снаружи, а его отец нашел в себе силы, чтобы открыть глаза. — Ты как? — поинтересовался Энтони, впервые за время полета посмотрев на отца. Его бледное лицо говорило само за себя. — Даже не спрашивай, — недовольно пробубнил тот. Энтони пожал плечами и решил послушаться совета. Совсем скоро он, как и его отец, уснул. Проснулись они уже в тот момент, когда самолет ощутимо тряхнуло при посадке. В Сан-Франциско Азирафаэль сразу же направился в забронированную для них с Энтони гостиницу, приводить себя в порядок и отсыпаться потому, что после сна в самолете он чувствовал себя совершенно разбитым. Энтони тоже чувствовал усталость, но, проводив отца, решил все же немного посмотреть город. Больше всего Энтони хотел увидеть знаменитые Золотые Ворота, самый большой висячий мост. Туда он добрался, когда сумерки уже сгустились, но это его не расстроило. Он потратил почти час, гуляя по мосту и наслаждаясь видом на залив. Еще несколько часов Энтони просто бесцельно бродил по городу, набираясь впечатлений, и вернулся в гостиницу ближе к ночи. Азирафаэль встретил его недовольным причитанием о том, что молодому человеку не следует шататься по ночам по незнакомому городу. Энтони ничего не ответил и даже постарался не закатывать глаза. В конце концов его отец всегда был таким… нервным? Второй перелет, продлившийся двенадцать часов, дался Азирафаэлю так же тяжело, как и первый. Но в этот раз в аэропорту Хитроу их с Энтони ждали. Мистер Моррисон, лично приехавший встретить своего нового коллегу и его сына, стоял с небольшой табличкой с коротким «доктор А. Фолл» в руках. — Добрый вечер, мистер Фолл, — голос Моррисона вживую звучал так же мягко и бархатисто, как и по телефону. Азирафаэль пожал протянутую руку, Энтони только коротко кивнул в знак приветствия. — Я отвезу Вас домой. — Спасибо, мистер Моррисон, — Азирафаэль улыбнулся устало, но постарался выглядеть как можно более доброжелательно. У дверей аэропорта их ждал новенький серебристый Роллс-ройс Сильвер Клауд*. Азирафаэль, удивившись такой дорогой машине, все же отметил про себя, что она отлично подходила своему владельцу: такая же строгая и одновременно вычурная. Дорога заняла чуть больше часа и прошла в полной тишине. Возможно отчасти потому, что Азирафаэль практически сразу бессовестно задремал, уронив голову себе на грудь. — Вы не зайдете на чай? — поинтересовался Азирафаэль у проводившего их мистера Моррисона. Не то чтобы он хотел сейчас принимать гостей, но природная вежливость взяла верх. — Нет, спасибо. Думаю, у Вас сейчас и без меня много дел, — он вежливо улыбнулся. — А когда мне надо будет… — Я завтра днем загляну к Вам, если не возражаете. Тогда все и обсудим, — мистер Моррисон пожал на прощание руку Азирафаэля и неспешно удалился. 31.05.1963 Утром следующего дня Азирафаэль проснулся в доме один, Энтони, приготовив завтрак, отправился изучать город, зная, что отец к нему присоединиться не захочет. Фолл-старший заварил себе свой любимый чай, взял с тарелки один из тостов и присел на широкий подоконник. Окна их дома (небольшого и удивительно современного) выходили на парк, который сейчас утопал в сочной зелени. Азирафаэль невольно залюбовался. В юности начало лета и середина осени были его любимым временем. Первое — потому, что наконец-то устанавливалась хорошая, теплая погода и можно было долго гулять, не слушая раздосадованные комментарии о том, какая в Англии промозглая погода. Второе — за то, что Лондон и его пригород утопали в ярких красках. Когда в квартире раздался телефонный звонок, Азирафаэль вздрогнул от неожиданности и чуть не пролил на себя порядком остывший чай. Аппарат противно звенел где-то в его кабинете, и Фолл поспешил ответить на звонок. — Добрый день, мистер Фолл. Чем могу помочь? — Азирафаэль! Я так рада тебя слышать! Значит все-таки добрались? — Лиза?! — немного удивленно произнес Азирафаэль. — Откуда у тебя… Откуда ты… — Азирафаэль, — голос на том конце телефонного провода звонко засмеялся, — не будь таким наивным! Габриэль дал мне твой номер. — Габриэль? — Ну, Джейкоб, доктор Моррисон. В Бетлеме его чаще называют Габриэлем, не спрашивай. Как вы? Как Энтони? — Энтони утром ушел смотреть Лондон, а я, — Азирафаэль растерянно пожал плечами, — все еще чувствую себя разбитым после перелета. И жду, когда ко мне нагрянет Моррисон. Честно говоря, он показался мне довольно странным. — Да-да, это нормально. Он производил такое впечатление столько, сколько себя помню. — А откуда ты его вообще знаешь? — вдруг Азирафаэль задал вопрос, который, наверно, стоило задать еще после первого его звонка в «Надежду». — Ну, — многозначительно протянула Лиза, — я с ним работала сразу после окончания университета. Он был кем-то вроде моего наставника. Замечательный мужик. Правда, занудный до ужаса, но мне кажется, — она коротко усмехнулась, — вы отлично сработаетесь. — Не уверен, — Азирафаэль покачал головой. — Я вообще все еще не уверен, что мне стоило приезжать… — Азирафаэль! — в голосе Лизы отчетливо послышались металлические нотки. — Прекрати немедленно! Ничего с тобой в Лондоне не случится. Даже если вы с ним встретитесь… — Лиза, не начинай, — Фолл нахмурился, — или я положу трубку и не буду отвечать на звонки. — Ладно-ладно, — в трубке раздался усталый и немного раздраженный выдох, — как знаешь. Не буду тебя отвлекать, — после нескольких секунд тяжелого, неловкого молчания мрачно произнесла Лиза. — Если что-то понадобится — звони. — Угу, — так же мрачно ответил Азирафаэль, — спасибо. После разговора с Лизой Азирафаэль почувствовал себя еще более разбитым и еще острее ощутил желание, как можно скорее разобраться с работой и вернуться домой, в такой привычный и спокойный Портленд. Азирафаэль отлично понимал, что вероятность встречи с его болезненным прошлым была крайне невелика, но все равно Фолл чувствовал себя неуютно от одной мысли о том, что она все же возможна. С другой стороны ему очень хотелось убедиться, что его «прошлое» живет счастливо. Азирафаэль даже решил изучить, кто сейчас дает фортепианные концерты. В конце-концов его «прошлое» было одержимо музыкой. А если встреча с ним произойдет в одностороннем порядке, то это будет, наверно, не так плохо. Потом Азирафаэль даже подумал, что мог бы и лично встретиться. В конце-концов прошло столько лет, что все обиды уже должны были забыться, а раны — отболеть. В два часа зазвонил дверной звонок и на пороге возник мистер Моррисон. Он, как и вчера, был одет в идеально отглаженный светло-серый костюм-тройку, на шее был аккуратно завязан серый, немного отливавший фиолетовым, атласный галстук. — Проходите, — Азирафаэль жестом пригласил своего нового начальника на кухню, где уже свистел закипающий чайник. — Чай, кофе? — Черный кофе, пожалуйста, — все тем же мягким голосом ответил мистер Моррисон, доставая из светлого портфеля какие-то бумаги. — Что-нибудь к нему? — Не нужно, спасибо. Мистер Фолл, — он положил бумаги на стол и остановил взгляд на немного взволнованном хозяине дома, — сразу должен Вам сказать, что в личном деле записано не все… — Габриэль сделал многозначительную паузу. — Так уж вышло, что до меня в Бедламе** творился полный… бедлам. Так что, не стесняйтесь задавать вопросы. — Угу, — кивнул Фолл, поставив кружки с чаем и кофе на стол и устраиваясь за ним. Он же бегло читал историю болезни своего нового пациента. Историю, которая была весьма увесистой и не умещалась даже в две достаточно объемные папки. — Ого, — пролистывая первую папку, воскликнул Азирафаэль, — три попытки суицида… — Первые три, — тихо прокомментировал мистер Моррисон. — Еще до моего появления в клинике. То есть за первые четыре года пребывания. — Причины? — Фолл бросил короткий взгляд на отпившего свой кофе Габриэля с интересом и некоторым беспокойством. — Первый раз — последствия нервного срыва и последующей депрессии. — А еще дважды? — Еще дважды, кхм, — Моррисон несколько стушевался, откашлялся в кулак и тихо добавил, — после двух изнасилований. — Кхм, — Фолл предпочел опустить взгляд обратно в бумаги и никак не комментировать эту информацию. — Вы сказали первые три. Были еще? — Еще одна была четыре года назад, когда я слегка изменил назначения. Это выдернуло Тони из очередной депрессии, но, как Вы сами знаете, слишком резкий выход из нее может привести к такому, — он развел руками. — Когда силы что-то делать уже есть, а желания жить — все еще нет. — Угу, — кивнул Азирафаэль. — Еще попытки были? — Да, последняя — почти месяц назад. Почему — непонятно, Тони говорить об этом отказывается. Он вообще с тех пор не разговорчив. — Угу, — снова кивнул Фолл, продолжив листать бумаги и ища что-то интересное. И вскоре он это нашел. — Диссоциативное расстройство личности? — Азирафаэль удивленно приподнял брови. — Не часто встретишь такой диагноз. Насколько я знаю, не все наши коллеги вообще согласны с существованием этого расстройства. — Диагноз ставил не я, — Моррисон поднял раскрытую ладонь. — И лично я в нем сомневаюсь. По разным причинам. Тони страдает от потери памяти, да. Он не помнит ничего, что было до того случая… — он посмотрел куда-то наверх, словно хотел избежать дополнительных вопросов. — Но я за все годы знакомства с ним никаких признаков расстройства личности не видел. — «Того случая»? — Фолл снова перевел взгляд с бумаг на Габриэля. — Да, это как раз и послужило поводом для смены руководства больницы. И моего назначения. Во время очередного изнасилования, — Моррисон тяжело выдохнул, и Фолл заметил, что эти подробности даются новому начальнику непросто, — Тони убил санитара, который… — Понял, не продолжайте, — Азирафаэль приподнял руку, прерывая рассказ. Подробностей, если они не имели отношения к работе, он знать не хотел. Хотя Фолл отлично понимал, что выяснить их ему придется. Прошло еще около получаса прежде, чем Азирафаэль вновь оторвался от бумаг. К концу медленно подходила первая папка. Кроме упоминаний о попытках суицида и расстройстве личности, в ней говорилось о панических атаках, которые начались во время пребывания в больнице и приступах мигрени, которыми пациент страдал еще с подросткового возраста. — Еще кофе? — Фолл забрал у Габриэля пустую кружку, когда встал из-за стола, чтобы слегка размяться. Моррисон в ответ кивнул. Через пять минут на кухне раздался резкий свист вскипевшего чайника, и Фолл, заварив очередную чашку чая для себя, принялся варить в небольшой медной турке кофе для гостя. Он поставил на стол небольшую тарелку с каким-то печеньем, которое утром принес Энтони, и снова принялся за чтение. Во второй папке уже не было ничего настолько интересного. Множества назначений, различные процедуры, описание панических атак, вспышек агрессии и так далее. В третьей папке бумаг пока что было мало, по крайней мере в сравнении с первыми двумя, и одна из них была причиной, по которой Моррисон и пригласил Фолла в клинику: направление на проведение лоботомии, подписанное опекуном пациента, но вчитываться Азирафаэль не стал. — Ну что ж, — закрывая папку и поднимаясь со стула, произнес Фолл, — примерное положение вещей я понял. Попробую помочь. — Он пододвинул закрытую папку Моррисону и только тогда обратил внимание на ее обложку. И тогда же понял, что за все время не задал один, возможно самый главный вопрос: «А как зовут пациента?» Теперь этот вопрос был излишним, тем более, что ответ на него лежал перед глазами. Ответ, от которого внутри у Азирафаэля в один момент все похолодело, кончики пальцев онемели, а на спине выступил противный липкий пот. Надпись на папке была лаконичной и ужасающей:

Энтони Дж. Кроули 13.12.1921 Лондон, Англия

— Блядь… — Азирафаэль резко осел обратно на стул, схватившись за голову. — Мистер Фолл? — Я… что? Нет! Да! — Фолл замотал головой, поднялся на ноги и сделал несколько быстрых кругов по кухне, сопровождаемый удивленным взглядом Габриэля. Фолл снова взглянул на папку, но надпись на ней, что не удивительно, не изменилась. — Пиздец, — тихо произнес Фолл, вновь опускаясь на стул. — Простите, мистер Моррисон, — он все никак не мог отвести взгляда от жирных, выведенных аккуратным почерком букв, — я не смогу ничем помочь. — Эм, — Моррисон не нашелся, что на это сказать, только удивленно вскинул брови. — Энтони, — Фолл старался держать себя в руках, но голос начал дрожать и срываться, — Энтони… был моим близким другом… Я… это будет… — он слегка ослабил светлый галстук-бабочку. — Это было бы в высшей степени непрофессионально, я… Личные интересы… и… и вот это вот все, — Фолл неопределенно развел дрожащими руками. — Плохо дело, — покачал головой Моррисон. В кухне повисла напряженная тишина. Азирафаэлю стоило больших усилий просто сидеть за столом, он нервно теребил собственные руки. Дернул некстати попавшийся заусенец, и вдоль безымянного пальца левой руки образовалась неприятно саднящая рана. Погруженные в свои мысли, мужчины не услышали, как в замке повернулся ключ, и в дом вошел Энтони. Фолл-младший, в свою очередь, еще с улицы услышав, что его отец ругается (да еще так сильно), решил не вмешиваться в разговор и даже не высовываться. Но природное любопытство взяло верх, и он, встав перед книжным шкафом, что так удобно расположился, почти напротив прохода в кухню, стал слушать. — Знаете, — Габриэль сидел с закрытыми глазами и массировал пульсирующие виски, — я не думаю, что Тони может…— он тяжело вздохнул, — стать хуже. Он не помнит ничего, что было с ним до… того случая, а значит… — Но я-то помню! — излишне эмоционально среагировал Азирафаэль. — И как мне с этим работать?! — Мистер Фолл, — Моррисон поднялся из-за стола и положил руку на плечо Азирафаэля, слегка сжав, — я пойму, если Вы решите сегодня же улететь домой, честно. Но… — он помедлил, подбирая верные слова. — Тони отчаянно нуждается в помощи. В вашей помощи. Если бы у меня был другой выход… Но у меня его нет. Вы же не хотите, чтобы… — Не надо! — Фолл подскочил так резко, что полупустая кружка с чаем со звоном упала на пол, разбившись. Он скинул тяжелую руку со своего плеча. — Не надо этих разговоров! — голос предательски срывался, но в нем отчетливо слышался металл. Азирафаэль в возмущении даже поднял указательный палец. — Не смейте на меня давить! — Мистер Фолл, успокойтесь, — Моррисон поднял руки в примирительном жесте, его голос звучал все так же спокойно и бархатисто. — Я не собираюсь на Вас давить. Сядьте, и выслушайте меня, — он опустился на свой стул и сложил перед собой сцепленные в замок руки. Возмущенный, расстроенный и злой Фолл хотел было послать гостя куда подальше, и как можно скорее вернуться домой, но спокойный и уверенный вид Габриэля, его ровный обволакивающий голос, холодные глаза заставили Азирафаэля послушно сесть напротив. — Тони нужна Ваша помощь, ок? — Габриэль уперся твердым взглядом в глаза Азирафаэля. Когда тот согласно кивнул в ответ, Моррисон продолжил. — Мисс Вельзевул сказала, что Вы — лучший в своей области. А ее слова, лично для меня, много значат. Я почти уверен, что Тони Вас не узнает, а Вы — сможете справиться со своими эмоциями, — он снова уставился на уже почти перебесившегося Азирафаэля, который теперь снова сидел, обхватив голову руками. — Надо попробовать. Вы, — Габриэль тяжело выдохнул, — это прозвучит жестоко, простите. Вы когда-то дорожили Тони, я это вижу, и, вероятно, все еще… Не забирайте у него последний шанс. — Он, — спустя несколько долгих секунд тишины произнес Азирафаэль, так и не подняв голову. — Как он попал к Вам? — Тяжелый нервный срыв. Сестра доставила его прямо с похорон его лучшего друга. — Лучшего друга? — Я не знаю полного имени, кажется, — мистер Моррисон открыл первую папку и быстро пролистал несколько страниц, — некто А. Фелл. Разбился при перелете над Атлантикой. Азирафаэль не ответил ничего, только тихо застонал, закрыв лицо руками.