Тонущие рыбы в их аквариумах

Кинопленку разрезают, дублируют короткий фрагмент, и вот он снова пытается улыбнуться. В её памяти, в реальности — неизменно. Кожа Т/И расслоится ветхим пергаментом, а он будет все так же улыбаться без единой, даже мимической морщинки на лице. В микросхемах его памяти нет понятия о вечном, пусть он и делает краткие наброски о том о сем, воображает себе что-то, но всегда готов все бросить и сгореть дотла. Для Т/ И это было игрой — первоначально. Сложно воспринимать горячий метал как существо, способное подарить счастье, ведь она никогда не принадлежала к роду отчаянно одиноких. Но жизнь теплилась в мыслях, в тонких переплетениях таких человеческих желаний, в остром ежеминутном конфликте с самим собой. Генос снова пытается улыбнуться. Для него это тот самый школьный спектакль, в котором ему в череде обстоятельств не досталось роли — первоначально. Где-то под слоями пластин и проводов он все ещё молод, но это не останется прежним сквозь время, хоть со многим и трудно расстаться навсегда. Запоздало, но томительная дрожь растекается по рукам — постепенно. Так нелепо пустые слова и улыбки наполняются смыслом, а сердце — болью. Нет никакой разницы между счастьем и страданием: тот же уровень ощущений, но иная интерпретация действительности. Наверное, нам извечно тоскливо от бессознательной мысли о том, что ничто не вечно, отчего такие влажные ресницы в минуты странного напряжения в груди. Это тихие приятные чувства. События их до абсурда разных жизней, отошедших на второй план, в плоскость, где таились пустые мечты. Генос пытается улыбнуться. Анализаторы не дают ему ответ на вопросы, которые скептики отвергли, прикрывшись хитрой машиной, созданной рукотворной природой. Никакой химии по венам, даже его собственного физического воплощения нет, но Т/И наигралась. Т/И опутала тихая неторопливая мелодия, сопровождающая её бесплотный интерес, и веки разомкнулись. Он изначально хотел быть рядом — упущенный сценарий его жизни, который не состоялся. Никогда не менялся. Всегда такой разговорчивый, но на сей раз умолчавший об очевидном, потому что все его чувства, весь спектр переживаний умещались в одно единственное слово, которое он уже произнёс. Всего лишь имя и пришитый к нему нитями тихих приятных чувств образ.