***
в воздухе города летало необъяснимое чувство свободы. стоял ясный день, люди собирались избавляться от своих пальто и шарфов, все расцветало яркими красками прямо на глазах. перед тем, как зайти в большое арендованное помещение в стиле лофт с серыми кирпичными стенами, огромными росписями и разноцветной мебелью, чонгук очень сильно нервничал и задавал чимину огромное количество вопросов. — там много людей будет? — ее знакомые и друзья, человек двадцать… — а какие у нее друзья и знакомые? — хиппи, рокеры, писатели, художники и много кого другого. уверен, они тебе понравятся — как думаешь, они добрые? — боже, чонгук, конечно да, я сам с некоторыми знаком, что за глупый вопрос? — а что за фильм будем смотреть? — клуб «завтрак» — а они знают, что ты меня приведешь? — да, и они очень даже хотят тебя увидеть — как хоть подругу зовут? — момои — а… они уже стояли перед зданием, находившемся в тихом и немноголюдном районе, когда чимин повернулся к чонгуку и уставшим от такого количества вопросов взглядом вонзился в него, всего неспокойного и теребившего свою толстовку. — первый раз вижу тебя таким нервным. чон как провинившийся щенок, поджавший уши и хвост, опустил голову и надул губы, чувствуя вину за свою детскую и совсем никому не нужную растерянность. он знал, что его поведение было максимально глупым и необоснованным. в конце концов, он никогда не боялся компаний и обычно его даже можно было назвать общительным. что происходило с ним сейчас? он сам не понимал. возможно, это все воздух. возможно, это все из-за по-особенному красивого чимина, который долго и молча смотрел на него, а потом поднял его лицо, зацепив подбородок пальцами. — что с тобой сегодня? то ты сначала радуешься и даже целуешь мою руку, то ведешь себя так, будто я тебя на смертную казнь веду. его голос не был отчитывающим или серьезным; он нес в себе смятение, искреннее беспокойство и непонимание. темные брови были немного сведены к переносице, делая лицо еще более озадаченным. пак волновался не менее чона, да только по другому поводу: он хотел, чтобы чонгуку понравилось, чтобы он насладился их вечером по полной, чтобы ему понравился фильм, чтобы он подружился с новыми и интересными людьми, чтобы они выпили и танцевали вместе; он хотел, чтобы вечер был особенным. и он понимал, что надо было поговорить именно сейчас, поделиться своими переживаниями и найти спокойствие друг в друге, как они всегда и делали. — слишком огромный поток разных мыслей, который я стараюсь сдержать, но он лишь усиливается и начинает запутываться, усложняя все ещё сильнее. — что за мысли? — тихо спросил чимин, услышав в интонации зарождавшийся испуг и не уверенный, хочет ли на самом деле знать о них. чонгук хотел ему рассказать. каждую проходившую секунду собирался это сделать, но что-то его останавливало, и в итоге он просто завис в глазах напротив, гадающий, что именно в них особенного он каждый раз видел, но не мог объяснить. что-то очень и очень пленительное, способное потопить его разум страшнее океана, топящего корабли. «да чимин сам… как океан». — страх, неуверенность, беспорядок, неизвестность… чувств… пак отвел взгляд и тяжело вздохнул, несколько секунд помолчал, а потом посмотрел обратно. — если что-то будет не так, то просто скажи. хорошо? станет тебе скучно, грустно, тебя скует тревожность или страх, то просто возьми меня за руку, скажи «пожалуйста, давай пойдем отсюда», и мы сразу уйдем. договорились? — чонгук пару раз кивнул и улыбнулся появившемуся в груди чувству безопасности из-за чимина, выступившего для него такой сейчас нужной опорой, — а теперь идем, — чимин ответил ему широкой улыбкой и щелкнул его легонько по носу.***
как чимин и предполагал, чонгук беспокоился зря. все люди, собравшиеся для того, чтобы отметить наступающее тепло и насладиться обществом друг друга, сразу приняли их за своих, затянув в свой круг бесконечными разговорами перед тем, как включился фильм. они разливали алкоголь, звенели бутылками, играли в игры, которые помогали им получше узнать друг друга, много смеялись. возможно, воздух со свободой пробрались вместе с зашедшими людьми внутрь, заставляя всех чувствовать наивысший комфорт и ощущать себя на своём месте. возможно, нет. в итоге, кто-то стоял маленькой компанией на кухне и пил пиво, кто-то разговаривал в углу, чтобы не мешать другим, кто-то (всё-таки большинство), сидя где как, смотрел недавно вышедшую драма-комедию. на тяжёлом моменте чимин не выдержал, поднялся с мягкого ковра и подошёл к окну, за которым уже темнело. фонари оранжевым светом опаляли кусочки улиц, в домах загорались огни. пак сел на широченный подоконник, откинулся спиной на оконное стекло и зажёг сигарету, прикрыв глаза. ему было тяжело слушать рассказы персонажей об их семейных трудностях, потому что всю свою жизнь он старался смириться и забыть о тех долгих годах, которые он еле прожил, находясь в вечном страхе, злом негодовании и холодной ко всему ненависти. он часто воображал, как бы сложилась его жизнь, если бы он родился в нормальной семье с любящими родителями. наверняка, он бы был совершенно другим человеком: с более мягким выражением лица, с некой наивностью и великой добротой, с чувством достоинства и самоуважения. он бы закончил какой-нибудь крутой университет, уехал бы работать за границу или нашёл бы себе хорошую работу здесь, чтобы не уезжать подальше от любимой им семьи. он бы сильно влюбился, в него бы сильно влюбились в ответ, и никаких проблем с демонами внутри у него не было бы. мир был бы другим. совсем не таким, каким я вижу его сейчас. — хей, — услышал он тихий голос чонгука, только что к нему незаметно подошедшего. в голову лезли отвратительные слова, которые ему когда-либо говорили. слова отца. голова закружилась и заболела в районе висков тупой болью. сейчас неподходящий момент, чтобы вылезать наружу. чимина окатил страх. — что такое? — настороженно спросил чонгук и встал между разведенными ногами, зафиксировав руки по сторонам от тела пака. пухлые губы напротив дрожали, даже когда зажимали сигарету на пару секунд, чтобы вдохнуть вишневый дым. чонгук был той самой частичкой его жизни, благодаря которой он не терял надежду на лучшее. одного присутствия рядом с собой хватало чимину для того, чтобы перестать задыхаться и находиться в непрекращающейся мгле. он стал его светом, его луной и полярной звездой. только пак не показывал этого даже тогда, когда ему невыносимо больно становилось сдержаться. он боялся, что это иллюзии, которые его подсознание само воспроизводило, основываясь на всех потаенных, вглубь засунутых мечтах. чимин открыл глаза и встретился с обеспокоенными глазами напротив, несмотря на чужое волнение, сумевший найти в них эффект океана. — прошлое наведалось, — смиренно ответил он и натянуто улыбнулся, так, для жалкой попытки убедить друга в том, что он в порядке. стоило ли ему говорить что-то ещё? хотел ли он этого? хотел ли чонгук? хотели. боялся ли чимин? боялся. боялся ли чонгук? ужасно. это какой-то чёртовый замкнутый круг. пак сделал затяжку и подержал дым во рту, усердно размышляя о том, что происходит, что ему сказать, что ответит чонгук, почему они находятся в такой позе и почему ему так хочется прижаться к нему. чимину казалось, что он никогда не сможет отплатить чонгуку за все, что он для него сделал, сам того, наверное, не осознавая. он был потерян, но в то же время чётко понимал несколько вещей, одной из которых было то, что он бы никогда не хотел переставать смотреть на чонгука. эта мысль проскочила в голове прямо в этот момент, заставив сердце подпрыгнуть и заторопиться. –… хочешь об этом поговорить? — неуверенно спросил чонгук, явно не знавший, где находилась та самая черта, за которую ему запрещено было заступать. в конце концов, сосуд, в который чимин себя заточил, до сих пор сломан не был, и это огорчало. пак отрицательно покачал головой и опустил взгляд, понимая, что в который раз отталкивает от себя чонгука по своей инициативе. он затушил сигарету. тот хмыкнул и горько усмехнулся. — отсутствие возможности помочь тебе уже сводит меня с ума, — чимин удивлённо вскинул на него глаза, — чем больше я стараюсь приблизиться к тебе, тем сильнее начинаю думать, что я застрял на мёртвой точке. чонгуку было неприятно, немного, совсем капельку, обидно, непонятно. и ничего с собой он сделать не мог. чимин выпрямился, оказавшись с парнем практически на одном уровне — он был немного выше. — это не так… — а как же тогда? — чон посмотрел на него в упор, совсем не стесняясь их небольшого расстояния. ему было совсем не до этого. пак вдохнул и приоткрыл рот, желая рассказать чонгуку обо всем, что происходит в его голове, но в итоге он поджал свои губы и опустил взгляд, старательно пытаясь придумать, как все повернуть, чтобы этот вечер закончился на приятной ноте. ему было страшно оступиться и упасть, но именно в этот момент нужно было переставать так много думать и начать наконец-то что-то делать. когда чонгук убрал свои руки с подоконника и сделал пару шагов назад, собираясь с раздосадованным сердцем уходить, чимин спрыгнул с подоконника и схватил его за водолазку, тем самым заставив того озадаченно посмотреть назад. — пошли. он провел его в маленькую подсобку, где в основном хранились запасы еды, посуда и кухонная техника. после того, как они закрыли за собой дверь, все звуки снаружи резко исчезли — остались только они вдвоем, их очень громкие мысли и липкая неуверенность. — в детстве мама ушла из семьи, бросив меня вместе с отцом, чей характер был настолько отвратительным, что ни одного дня не проходило без криков, — чимин решил выпалить быстро: так было легче не поддаться чувствам, которые могли захлестнуть его так же, как цунами на побережьях чили, — он бил меня, я пытался защищаться; в школе у меня были проблемы с одноклассниками, меня предал единственный друг, распустив слух о том, что из-за проблем в семье я сплю с богатыми папиками за деньги. на первом курсе обучения отец выгнал меня из дома и мне пришлось выживать как-то самому, но в итоге я выпустился, продолжил работать в книжном и нашёл подработку. он тяжело выдохнул, выпустив вместе с воздухом напряжение, которое сдавливало ему все это время грудную клетку, и замолчал. в комнатке воцарилась мертвая тишина, но спустя пару секунд чимин услышал всхлип и дрожащее «прости», из-за чего ошеломленный поднял голову и посмотрел на вытиравшего слезы чонгука, который повернулся к нему спиной, явно застыдившись своей чувствительности. чимин растерялся и первые секунды не знал, что ему делать, застыв на месте. он совсем не ожидал того, что чонгук так воспримет его короткую историю. — ч-чонгук… — он сделал два шага к нему, — ты чего…? — когда пак слабо развернул того в себе и увидел раскрасневшееся лицо и то, как чон закрывал его ладонью, он улыбнулся и умилился тому, насколько большое и доброе сердце было у плачущего парня. — прости, — ещё раз прошептал он и всхлипнул, не в силах ответить полным предложением. его сердце отдавалось в душу болезненным криком, ломавшим его мир. он и поверить не мог, через сколько мук пришлось пройти чимину и сколько невыносимых дней ему пришлось пережить, не падая духом. сколько раз он выслушивал лившуюся грязь в свою сторону, сколько раз защищался от сильных ударов своего отца, сколько раз, наверняка, плакал по ночам, утыкаясь в подушку, и желал умереть, лишь бы это все закончилось. чонгук видел это все перед глазами и не смог вытерпеть. он бы все отдал, чтобы встретиться с ним раньше, намного раньше, чтобы быть всегда рядом и держать его за руку в любой сложной (да и не сложной, в общем-то, тоже) ситуации, каждый раз, когда он терял опору из-под ног, веру в себя и этот мир. он хотел бы быть его тем самым светом, которого у чимина не было. он поверить не мог, что пройдя через все то дерьмо, чимин все равно остался ангелом во плоти (для чонгука) со своими добротой, честностью, искренностью и детской радостью маленьким вещам. — прости, — ещё раз прохныкал чон, начав успокаиваться с того момента, как пак положил свою тёплую ладонь ему на щеку, нежно гладя кожу и вытирая падавшие слезы. — не за что, — мягко улыбаясь, прошептал чимин и притянул чонгука, обвив шею, к себе, соединившись с ним лбами. они сцепились взглядами и долго не могли оторваться друг от друга. алкоголь, выпитый после прибытия сюда, уже давно вдарил в голову. наверное, виной всем этим сценам он и был… чонгук положил свои руки чимину на талию, совершенно не осознавая, насколько близки они были друг к другу и насколько опасно это было. но стоит ли всегда опасаться и остерегаться? нет. надо ли иногда давать волю чувствам, заткнув разум? абсолютно. — ты такое чудо, — произнёс с предыханием чимин, как будто это далось ему слишком тяжело. — прости, — успокоившись, тихо сказал чонгук в ответ, на секунду опустив глаза. — за чт… он коснулся своими губами гладких и распахнутых губ напротив; сначала неуверенно, выждав пару мучительно долгих секунд и слушая свое безумно бившееся сердце, но когда чимин ответил, притянув его к себе ещё ближе, на место неуверенности появился восторг. они задыхались, притягивали ближе, нежнее пропускали в пальцах пряди друг друга и целовались ещё ненасытнее. они жадничали, боялись отпустить и потерять момент, отчаянно старались запомнить его на всю жизнь как можно отчетливее, мысленно умирали от взрыва чувств и эмоций, сравнивая их со взрывом сверхновой звезды, на месте которой оставались ярко-разноцветные космические туманности. что будет потом? без понятия. надо ли об этом думать сейчас? ни за что на свете.