Цензуру в сторону!

      — Опять двадцать блять, — тихо выругалась я, глядя на свою «подопытную». Женщина, которую посадили со мной в камеру, что-то пробормотала, а затем глубоко вздохнула, подняв на меня зелёные глаза. — Анора, я попробую еще раз, если Вы не против?       Старушка не успела что-либо прокряхтеть, как я снова схватилась за ее руку и прикрыла глаза, касаясь шара правой конечностью. Камеру окутал синий свет, но он вмиг потух, оставляя тень недоумения в глазах заключенной.       — Процесс пошел! — я была готова взвизгнуть от радости, но обошлась скромной улыбкой. Недавно Феликс подогнал мне магический шар, и теперь я во всю практиковалась на нем. В конце концов, мой изначальный план канул в лету, и теперь я была вынуждена действовать быстро и чётко. Тем более, меня не покидало чувство, что наш доблестный рыцарь что-то услужливо скрывал от меня. Маленькие крупицы недоверия не покидали с того самого дня, как Его Величество отпраздновал свой День Рождения.       — Вот блять, — тихо вырвалось из уст, когда заряд тока прошелся по всему телу. В темнице запахло жареным, и я с ужасом отметила, что буквально подпалила волосы несчастной Аноры. — Вы в порядке?       — Ненормальная, — буркнула женщина, выдернув свою руку из моей. Я насупила брови и чуть нахмурилась. Шар впервые дал какую-то реакцию на попытку двойного перемещения. Почему-то я была уверена, что мне это под силу.       Я моргнула, и обстановка резко переменилась: перед глазами засияли атмосферные закорючки разнообразных цветов, и я даже шуганулась, когда поняла, что моя подопытная тоже оказалась здесь.       — Свершилось! — лицо озарила едва ли не сумасшедшая улыбка, и я подошла к женщине вплотную, подхватив ту за плечи. — Анора, у нас получилось!       — Отпустите, — шикнула брюнетка, недоверчиво оглядывая и меня, и пёстрое пространство. Хоть бы она не померла от шока…       — О, конечно, — отстранившись от заключенной, я почувствовала какую-то тягость в области спины. Будто я напоролась на что-то жидкое и тягучее. Вовремя сообразив, что зеркало находилось прямо позади меня, я мигом отпрянула от него, затаив дыхание.       — Это выход?! — глаза женщины недобро сверкнули, и та протянула ко мне руку, толкая в небытие. Все мои органы поменялись местами от страха и предвкушения, когда я поняла, что эта старая рухлядь ухитрилась отправить меня в очередное «межпространственное путешествие».       — Вот тля покусанная! — зло выпалила я, молясь на то, чтобы открыв глаза, мое тело оказалось не в своей прошлой жизни, а просто в ранней Обелии. — Какое облегчение!       Распахнув глаза, я выдохнула, благодаря все сущности на свете за то, что все же попала в Обелию. И судя по всему, в Рубиновый дворец. Что было странно, так это крики на верхнем этаже, а что было невероятно необычно — так это количество наложниц, что уставились на меня глазами по пять копеек. Холл освещали настольные канделябры, а крики усилились, отчего у меня внутри все заледенело.       — Добрый вечер, — тихо выдавила я, а затем кинулась к широкой лестнице, дабы наконец понять, кого здесь пытали. Вполне возможно, над кем-то просто напросто издевались фаворитки. Господи, сообразить бы, в какое время я попала, а остальное как-нибудь бы само разрешилось.       Прислушиваясь, я поняла, что пыткам здесь явно было не место. У скучных дверей одних из покоев столпились женщины в белых платочках, что-то шепча друг другу на уши. Я скривилась и прорвалась сквозь их прочный строй. На это ушло немало усилий, что просто поражало. Благо, на меня никто не обращал внимания, и это было неудивительно — рваные женские крики пугали похлеще волков в диком лесу. Кому уж тут будет дело до меня?       — Чего застыла?! На, неси воду, и живее, — какая-то женщина выскочила из-за дверей и всучила мне тазик с окровавленной водой. Я поморщилась, а затем наколдовала чистую воду одним движением пальцев.       Интрига возросла, а потому я бесцеремонно ворвалась в чужую опочивальню, от шока выронив тазик с водой. Прямо перед моими глазами бегали врачеватели, а там, в глубинах багровой комнаты, рожала женщина. И как подсказывали золотистые локоны, выглядывающие из под балдахина, это была…       — Леди Диана? — прошептала я, не веря своим глазам. В чувства меня привел очередной крик, полный боли, и проносившаяся мимо женщина. Я попыталась взять себя в руки, но для начала взяла в руки тазик. Вышло неплохо. Учитывая мое состояние — и вовсе превосходно!       — Еще немного! — послышался томный женский голос. Видимо, он принадлежал повитухе. Галдеж в одно мгновение стих, а мои ноги перестали трястись.       Насупив брови, я пронесла остатки воды ближе к кровати, и замерла в изумлении. Прекрасная нимфа лежала на белоснежных простынях, заливаясь горькими слезами. В руках знакомой мне повитухи расположилось бездыханное, синеватое тело. Кажется, ребенок не дышал.       — Мне очень жаль, — высказанные слова оказали странный эффект: я опустилась на край постели в неимоверном шоке распахнув глаза, а самая прекрасная женщина, что мне довелось увидеть, залилась слезами с новой силой. Что за чертовщина?! Разве всё должно было быть так? — Она мертва.       По телу пробежались мурашки, и я сглотнула, вздрогнув всем телом, когда моей руки коснулась чужая; холодная и мокрая. Подняв взгляд на точную копию Атанасии, я судорожно выдохнула, а затем попыталась привести себя в чувства. Все это навалилось такой неожиданностью, что я попросту не знала, куда деваться. Красные глаза блестели от горя и печали, и я едва сдерживала себя, чтобы не зареветь вместе с этой хрупкой леди.       — Поняла… — я на мгновение замерла, глядя вслед повитухе. Та все еще держала в руках бездыханное тело, при виде которого у любого остановилось бы дыхание. Это так жутко — видеть мертвого, маленького человека. Еще хуже давалась мне мысль о том, что это я ее воскресила. Да, душу Атанасии привязала к этому крохотному телу именно я. — Подождите!       Я сорвалась с места, одернув угловатое плечо женщины. Та не успела сказать и слова, как я выхватила из ее рук ребенка и вытолкала прочь из комнаты. Запирая двери, я пообещала себе, что не стану смотреть на то, что покоилось в моих руках ради своей же психики и сдержала слово. Уложив крохотное тело на край постели Дианы, я мигом разбила настольную лампу, и осколком стекла рассекла кожу на ладони. Закусывая губу от боли, я кинулась к полу, и быстро раскидав мелкие ковры, принялась рисовать пентаграмму. Когда я решила изучать черную магию, мне в первую очередь захотелось ознакомиться с заклинанием, при помощи которого меня призвали в этот мир. Кто бы мог подумать, что оно мне пригодится?       — Что Вы?.. — тихий шепот спас меня от безудержного безумства. Я замерла на несколько мгновений и поразмышляла о том, что намеревалась сделать. Правильно ли это? — Вы можете ее… Вы можете?..       Голос умирающей женщины сломался, и я нехотя тоже пустила слезу. Как же это было тяжело! Видеть, как эта хрупкая девушка истекает кровью, и все равно думает не о себе, а о ребенке, которому тоже предписано погибнуть. Смахнув с лица соленую воду, я твердо решила, что проведу этот ритуал, даже если мне придется сгинуть.       — Верно, я воскрешу ее, — не очень уверенно выдала я, продолжив начатое.       — Спасибо...       Мягкий голос звенел в ушах эхом, пока я всецело предавалась своему темному делу. Мысли так интенсивно атаковали мою голову, что я готова была взвыть, но вместо этого поднялась на ноги, дабы переместить ребенка в центр готовой пентаграммы.       — Блять, — тихо вырвалось из уст, когда мне пришлось взглянуть на Атанасию. Вернее, на ее сосуд. Кожа младенца давно посинела, и мне мало верилось, что «это» могло вырасти в прекрасную принцессу, которую мне посчастливилось встретить на своем жизненном пути. — Поехали!       Я развела руки в стороны, а затем принялась концентрировать магию в одной точке, призывая ее прийти в мою власть. Комната погрузилась в алые тона — свечи потухли, а моя собственная кровь загорелась ярким пламенем. Я глубоко вздохнула, чувствуя, как сквозь мое тело пробирается некая сила. Это пугало, но не так сильно, как осознание того, что я, вроде как, воскрешала человека. Суть, конечно, была немного иная, но все же.       Неожиданно в глазах начало темнеть, и я почувствовала жжение в области груди. Опустившись на колени, я приставила истекающую кровью руку к пентаграмме, и с ужасом отметила, что моя кровь частично переходила к телу ребенка. До определенных пор потерю крови я терпела мужественно, но затем… Я потеряла сознание, однако, прежде услышала плач. На этот раз детский...